Пьеса для Пузыря

Март запудрил вам мозги

Вы сейчас себе враги.

Рыже-белому коту

Он сказал начистоту :

Доведёт тебя до ручки

Мутное коварство сучки.

Да и ты, Василий Рыжий

Стал давно хвостом бестыжей

Мурки, чёрт её дери!

Не коты, а – дикари.

На себя вы посмотрите

Оба вы как-будто спите

Исхудали: кожа, кости

Издыхаете от злости.

Не поделите вы Мурку

Ох, поедите вы в дурку!

Каждый день как псы дерётесь

Всё никак не разберётесь

Под хвостом чьё место то,

Что давно как решето.

Мурку знают все дворы

Поддавала там "жары".

Ну а вы, учуяв март,

Без мозгов ушли на старт

Кошке драной покорились

В шкуру вшивую вцепились.

Мыши, крысы – все смеются

В спины вам уже плюются :

Обезумели коты

Стали Муркины шуты.

Долго их журил Мартын -

Чёрно-белой кошки сын.

И на вечер строил планы…

К Мурке он убрал преграды

Перед этим она ненадолго в тайне запиралась с Германом в коридорном туалете. «Не ссы, Зинка, приземление будет скорым, поверь. Это – совсем коротенькая дорожка. Тяни». Она и поверила. Потом были её стихи про любовь – про несчастную, конечно. Финалом этому неожиданному представлению была продолжительная Зинина истерика с крокодильими слезами. Еле тогда все успокоили её. Стриптиза на столе так и не дождались. Вот и – «скорое приземление».

– Ну вы сравнили! Слова рифмовать, да к тому очень фигово и пьесы писать. Я ни черта в них не смыслю. Что это такое вообще? Когда я в последний раз в театре была? В пятом классе … Когда вместе со всеми требовала у электрической гирлянды: «Раз, два, три – ёлочка гори!». Может вам ещё в стихах пьесу набросать? Хотите?

– Ну вот и предложения начали поступать. Значит, мы уже серьёзно обсуждаем возникшую проблему, – деловито спокойным тоном сказал Лёшка, – Зина, кажется, начала сыпаться.

– Дурак в третьей степени! – огрызнулась на своего бывшего Зина.

– Зря ты на себя наговариваешь. Стихи хорошие. Не Цветаева конечно, но ..,– Сергей Ефимович показал большой палец правой руки и тут же подтвердил, – Правда, Зин, – левая рука продублировала жест правой.

– Ну спасибо, Сергей Ефимович, комплимент что надо, – теперь уже Зинины два больших пальца были торжественно вздёрнуты вверх. В ответку, – Куда уж мне до Цветаевой.

Было хорошо заметно, что Зину задело нечаянно-неуклюжее или, напротив, осознанно-колючее (кто ж его знает) подбадривание замдиректора. Она завелась и обернулась в сторону, хихикнувшей в унисон после тирады Ефимыча, троицы:

– А вот на счёт таланта я бы сильно поспорила. У нас, усраться какие, более талантливые товарищи в коллективе есть. Не ты ли, Жека, предлагал на полном серьёзе назвать новые вафли с арахисовой халвой «Небо в клеточку»? А главное – и, конечно, гениальное предложение – дать технологам-формовщикам задание, чтобы на каждой вафле было ровно тридцать сеть клеток. Да чего уж там – предложил бы ещё тысяча девятьсот добавить. Среди вашей навальновской тусовки они конечно же были популярны. Но вот беда – мало вас, а значит и прибыли от твоего либерального креатива «Валошкi» получили бы …, – Зина показала шиш.

Жека в ответ, ловко выдернул из высокой стопки цветной дизайнерской экобумаги, полностью «свареной» из органических отходов, лист оттенка «старый кирпич». Быстренько на нём что-то набросал чёрным маркером, после чуть совсем добавил красным и поднял А-4 над головой – очень высоко, как протестный транспарант. Небрежно изображённый зубчатый забор вытянулся от правого края листа до левого, конусообразная башня посередине и корявая надпись крупными буквами «ПРОПАГАНДА». Композицию завершала и явно выделялась на ней ярко-красная звезда на вершине высокой башни.

– А ты, миниДудь, – Зина быстренько настучала на клавиатуре своего «яблочного» ноута короткую мелодию текста и вслух прочла с экрана: «Протокол собрания. Изделие 317 – шоколадное яйцо с фигуркой персонажа из Советских мультипликационных фильмов. Обсуждение названий новой продукции в рамках проведения Федеральной программы по импортозамещению. Раздел «Всё новое – это хорошо забытое старое». Внутрикорпоративное обозначение обсуждаемого подраздела «Вилльям Са?личе – плагиатор». Присутствовали те-то, те-то. Тааак, вот – Капецкий Юрий Александрович. Читаем. «Сярэбраныя яйкi», – Зина ещё раз по слогам, громко продекларировала сложное прилагательное странного названия, – Ся-рэ-бра-ные. Ну и как покупателям внутри Садового кольца это выговаривать? То, что на беларусском языке – подлиз явный, но мы это опустим. Но тебя не смутило, Юрочка, что отечественная замена «Киндер-сюрпризу» опять-таки предназначена для детей и, что использование в таком случае множественного числа в контексте названия выглядит, мягко говоря, неуместно и странновато. Тогда уж сразу – «Серебряные тестикулы». Как там будет это на «картофельном»? Ну ты, Капец, в этом языке силён, переведёшь правильно, я уверена.

«И грянул гром!» – так, скорее всего и точнее, можно было назвать коллективный хохот, разразившийся в офисе, после слов Зины. Казалось, пальма смеялась даже, во всяком случае её широкие листья заколыхались.

– Точно должна быть комедия, – пижонски аплодируя – тыльной стороной левой ладони хлопая по лицевой стороне правой – произнёс Герман. Зина ему на это мило улыбнулась. Ей и правда понравилась общая реакция коллег на её обвинительно-обличительный спич. Даже Юрка с Жекой искренне ржали – без тени обиды и смущения, только что попавшие под раздачу красивой кадровичке.

– Ну и что у нас в сухом остатке? – врезался своим вопросом во всеобщее веселье Сергей Ефимович, – Упомянутый Шекспир нам точно не поможет по причине смены постоянного места жительства, а Антон Павлович явно поисписался, – добавил он, имея ввиду, когда упоминал последнего, толи Чехова, толи своего двоюродного брата.

Смех прекратился моментально. Слова замдиректора словно опустили всех с радужных облаков на грешную землю. Все грехи Зина на себя брать не хотела, поэтому снова принялась отбиваться. Но её слегка менторный тон сменился на очевидно упрашивающий, умоляющий:

– «Василёчки», родные мои, я не могу. Глупость всё это, вы же сами понимаете. Может прокатит без этой чёртовой пьесы? – чуть наигранно взмолилась Зина, при этом сама прекрасно осознавая, что – не прокатит. Пузырь строго всех приучил неукоснительно исполнять четыре вещи: за каждые полчаса опоздания на работу, без веской причины, добровольно бросать одну «хабаровскую» в офисный террариум с чёрным императорским скорпионом по кличке Берия, не упоминать вслух конкурентов, не оставлять в офисном холодильнике свежие баклажаны и болгарский перец, по причине острой аллергии у него на паслёновые, и четвёртое – держать данное слово.

– Кажется наше «мороженое» начало таять, – заметил Герман перемену настроения Зины.