Хроника пикирующего сознания

Своим тщеславием опоен.

В итоге – то, что получилось

Пришли "голодных" племена

И сердце Римское отбилось

Уроки "сытости" получив сполна.

…………………

Обычная мужская история

Мой друг запил. Резко и самозабвенно. Перешагнув стадию пьяной весёлости, как через лишнюю ступеньку, сразу нырнул в состояние забытья. Это как раз то, что было ему необходимо – ластик для памяти, стирающий злую прозу реальности. Моего друга волновала лишь летальная способность алкоголя. Чем больше бухло убивало клеток коры головного мозга, тем забытьё его было перманентней. Легче становилось не от того, что ситуация менялась, а от того, что вырубалось питание разума на неопределённое время. Какой-то умный очкарик-психолог систематизировал свои наблюдения и пришёл к выводу, что мужчина при неразрешенной проблеме свою реакцию на неё проецирует в один из трёх видов поведения – сливает негатив на других, замыкается в себе, запивает. Мой друг решил побаловать себя взрывным коктейлем, смешав сразу все три типа реагирования в один.

Я виноват – закрутился (как в жизни бывает), забыл про друга и когда мне позвонили, стало немного стыдно – я тут же прикинул, что недели две мы с ним не созванивались. Срок. Тот телефонный звонок ввёл меня в курс дела. А дело было обычное и причина его банальная – мой друг «споткнулся об пизду» и потерялся. Этот коварный спотыкач, не одного уже переломивший как соломинку, и сподвиг его замешать себе трёхкомпонентный коктейль. Итак – звонок. Сломанный нос, пара надбровных сечек, большая гематома на бедре, разорванный в клочья палёный Лакост, бегство. И все эти потери – с противоборствующей стороны. Драка была короткой, но неистовой. Место и время – круглосуточная пивнуха прошлой ночью. Вроде как мой друг – зачинщик, но мне насрать на это, честно. Не могу и не хочу унять внутри себя ликование: " Мой друг отмудохал трёх молодых бычков, каждый из которых на десяток лет его моложе! Мужик! " Я отметаю все чувства, оставляя в виде главного аргумента лишь один голый прагматизм: "Всё ведь могло быть с точностью наоборот. Старики и дети не пострадали, церквей никто не поджигал. Так что всё заебись! А бычкам нужно просто быть сильнее." По пакету из Пятёрочки в каждой руке, в них продукты и водка, я у двери друга. Вот она открывается (хороший знак) и я уже внутри прокуренного жилища.

У меня есть план. Чёткий и бескомпромиссный. Первое. Никаких упрёков и нравоучений с моей стороны. Второе. Я вытру его сопли ровно три раза (по числу уголков носового платка). Четвёртый же уголок я оставлю чистым, чтобы, взявшись за него двумя пальцами, помахать куском влажной белой ткани: «Видит Бог, хотел помочь. Сделал, что мог. Умываю руки».

Поздний вечер. Мы двое в квартире. Пьём перед телевизором. На журнальном столике бутылка и два стакана. За всё время – ни слова. Мой друг – темнее тучи – быстро отрубается. Я иду на кухню. Достаю из пакета тушку курицы, режу её на части и бросаю в кастрюлю с кипящей водой. Навожу идеальный порядок на кухне (только там). В мойке целый небоскрёб грязной посуды, благо высота крана позволила его воздвигнуть (или наоборот не благо).Перемываю весь небоскрёб. Окно, подоконник, пол, столешница. Всё блестит к тому времени, как лапша уже готова. Смотрю, как там мой дружок. Накрываю его покрывалом, отключаю везде свет и ухожу.

Назавтра в обед я снова здесь. В мойке две тарелки с несколькими пристывшими вермишелинами и обглоданной костью. «Пожрал хоть. Уже хорошо». Я тут же мою тарелки, а дальше, как вчера. Телевизор, журнальный столик, водка, молчание.

Послезавтра. Мойка пустая, но в кастрюле лапши – на самом донышке. «Поел, помыл за собой. Значит в себя приходит. Отлично». Телевизор, журнальный столик, водка … «А может лучше чайку?» – впервые за три дня слышу голос друга. Я отвечаю ему, но как бы не совсем на его вопрос: «Ты на всё имел право. Слышишь? Бухать, крушить всё вокруг, выть как раненый волчара или отрезать к херам свой язык. Но права звонить этой жабе у тебя не было и нет! Так-то, братишка».

Я иду на кухню заваривать чай. Внутри себя ликую. Снова за друга. Он явно пошёл на поправку.

…………………

В момент крайне эмоционального переживания, а именно – расставания, он думает: «Кажется твоя жопа стала намного больше».

…………………..

Красота летнего, туманного рассвета.

Красота падающего осеннего листа.

Красота материнства и женского тела.

Красота детских глаз.

Красота Порш Паномера.

Красота бушующего океана и тихого лесного озера.

Красота кровавой битвы.

Красота парящего в небе орла.

Красота снежной бесконечности.

Красота броска.

(Dum spiro, spero)

…………………

Первая притча

Кролик проглотил питона. Эта новость быстро разлетелась по джунглям. Но ещё быстрее другая – о том, что мыши до смерти избили льва. Лес гудел этим, а с другого конца земли уже со дня на день должна была дойти весть об умирающих от голода волках, загнанных в глубокий овраг овцами. Кто-то нарисовал совсем другую картину мира, что была до появления того Двуногого. Гиены, скулящие, а не лающие. Аллигаторы, выдворенные из спасительной прохлады реки и разлагающиеся на палящем солнце. Гепарды с переломанными ногами. Пустые, выклеванные глазницы сов и филинов. Разорванные на мелкие лоскутки тигриные шкуры. Медведи, так и не увидевшие весеннего солнца – задушенные во время спячки.

– Значит, мы все Его не так поняли? – уже который раз повторял испуганным голосом один и тот же вопрос орёл, прячущийся в ущелье от стаи воробьёв.

– Да, – снова отвечал ему большой, окровавленный ворон, – именно так. Его вообще не надо было слушать.

– Напомни мне, Ворон, что говорил лучезарный Двуногий?

– Лучше вначале я напомню, что приказал лев, когда я сказал, что Двуногий лукавит – что он всегда становится на возвышенность спиной к солнцу и лучи исходят вовсе не от него, а от солнца за ним. Лев приказал завязать мне клюв. Мудрый ворон поглупел. Трёхсотлетняя старость разъела его мозг. Так он сказал. И где сейчас этот лев? Затоптан мышыными лапками.

– Прости, Ворон, что ты не был услышан, но что всё-таки говорил нам Двуногий? Почему мы поверили? Как мы смогли всё это допустить?

– У веры нет причины, вы просто поверили. Поверили в то, что сухая солома может быть слаще свежего мяса, как Двуногий в белом вам говорил. Поверили в то, что у жующих траву такие же права в прайде как и у хищников. Ваша вера в то, что все одинаковы вас же и сгубила, ведь те, кто сейчас нас убивает, тоже поверили, что все одинаковы. Вы все очаровались его белоснежным одеянием, совсем не подумав, что это могут быть, всего лишь, белые повязки за которыми прячутся смердящие раны.

– И что теперь будет, мудрый ворон? – Скорее всего мы с тобой умрём, орёл, прямо здесь. Но они – там – тоже все погибнут. Совсем скоро они начнут жрать друг друга.

………………….

Вторая притча

Половинкой ярко-красного яблока выкатывалось из-за дальнего горизонта ранее утро и пахло затухающими ночными кострами и потом испуганных лошадей. А ещё утро пахло кровью – как свежепролитой, так и давно запёкшейся. Запахи битвы. Одного только аромата не хватало – аромата победы, которого так жаждал предводитель осаждающих и вся его истерзанная и до смерти уставшая в муках бесполезных атак, армия.

Уже больше трех месяцев длилась осада, хотя вначале поход не предвещал долгой остановки при продвижении войска. За высокими стенами каменной крепости жили люди не воинственные, больше привыкшие к рукоятям орудий труда чем – оружия. Осаждало же их совсем другое племя. Ещё их прапрапраотцы проводили почти всю свою жизнь вне дома, в седле коня, питаясь полусырым мясом из походных котлов и чураясь всякого сострадания. Как ловко осаждённые срезали серпами колосья хлебов, так же ловко те отсекали мечами людские головы. Племя прирождённых воинов под началом мудрого и жестокого предводителя. Целью похода была ни эта крепость, а дальние богатые страны. Там добыча, там награда, но она уже на сотню дней была отсрочена. Виной тому-маленький бедный народец, оказавший сопротивление – да ещё какое!

Хмурые утренние мысли прервал вестник: «Крепость сдана! Все вышли сдаваться! Во всём белом.» Предводитель радостно воспрял и вместе с вестником взобрался на смотровой холм. Он долго смотрел вдаль, изучал и постепенно следы радости сходили с его лица. По усыпанному трупами полю от раскрытых ворот крепости шли люди во всём белом. Впереди шли мужчины, сзади далеко поодаль – их жёны, матери и сёстры, с ними же плыло небольшое облако перепуганных и голодных детей. Вверху на стенах почему-то стояли кони. К их бокам были привязаны люльки с младенцами. Много коней и много люлек. Только предводитель не ослеп от усталости и бесконечных боёв. Больная мысль обожгла его изнутри. Он сказал: «Глупцы, успокойтесь. Их белые одеяния – не знак покорности. Это их похоронные рубахи. Они вышли встречать не нас, а – свою смерть. Они все готовы умереть и не бросят мечи на землю. Я знаю, чего они хотят. Чтобы после их смерти меня запомнили, как человека, покорившего город младенцев. Но я не допущу этого. Оставьте им их печали. Приумножьте их. Обреките их мужчин на жуткое и непрекращающееся отчаяние и заботу о своих младенцах без жён». Он приказал спустить со смотрового холма десять связанных телег с подожжённым сеном, в образовавшийся из-за расступившихся мужчин прогал бросить всю свою конницу и быстро убить всех женщин и детей, что были с ними. Только их. «Мы захватим город после, когда будем возвращаться с похода, если в нём ещё кто-то останется к тому времени из настоящих воинов. Тогда-то мы и вычистим местные сундуки от золота». Но не успели факелы поднести к снопам и всадники ещё не вставили свои ступни в железные стремена, как сотни мужчин в белых рубахах повернулись к крепости и все они, вложив в рот пальцы, громко свистнули. То, что случилось дальше, никто из осаждающих не ждал. Один только их повелитель сразу понял весь размах задуманного, а также осознал, как он ошибся. Ещё одна мысль пронзила его голову, как майская молния одинокий старый дуб. Эта молния оказалась ещё страшнее.

«Мой поход не будет продолжен. Я навлёк на себя божий гнев тысячи безумцев, которых я хотел обречь на житейские страдания и тем самым покорить их дух, а они обрекли себя на единственно правильное, что в их в понимании – на кровавую, безудержную месть. Если я сейчас вступлю в бой, а я вступлю, то на каждого врага я потеряю десять своих воинов. Они очистили свой разум смертью своих маленьких детей. Им нечего больше терять и бояться. Здесь мой поход завершится. Да.»

Так что же привело предводителя к таким мрачным мыслям? Про произошло после того пронзительного утреннего свиста? Кони с младенцами, стоявшие на стенах крепости, шагнули вперёд на зов своих хозяев.

…………………

Третья притча

?

Жил-был молодой домашний кот. Обыкновенный, домашний, но очень несчастный. Он хотел быть тигром, но им не являлся, поэтому и грустил. Он ненавидел себя за то, что он – "всего лишь" кот и ненависть эта постепенно стёрла его в реальности собственной жизни. Он поселился на пмж в стране Сожаление на улице Уныния. Перестал вылизывать шерсть, потускнел, сначала похудел, а после, когда совсем отчаялся, потолстел до безобразия. Каждая мышь смеялась над ним, а крысы, совсем осмелев по причине его бессилия, исподтишка пинали ослабевшего кота. Так бы и дальше продолжалось, но он встретил льва или кого-то в львиной шкуре. Тот назвал себя мудрым и начал обучать кота новому мышлению. Всё, что коту нужно было, оказывается – всего лишь зеркало и "любовь к себе". Тотальная. "Каждое утро говори себе в зеркало, что ты – тигр и – какой ты сильный, красивый, удачливый", – так учил кота лев или тот, кто был в львиной шкуре. Кот так и поступал. Часами он проводил время возле зеркала и.... О, чудо! В один из дней он увидел в зеркале настоящего тигра! Свершилось! Долго-долго смотрел кот на своё, давно желаемое, прекрасное отражение и не мог оторваться. Он был счастлив, ведь он стал настоящим тигром! Теперь это навсегда! Но случилось совсем малое и весь карточный дворец кота рассыпался полностью. Крысиный пинок. Кот дёрнулся было догнать наглючую крысу, ведь он – тигр, охотник – ловкий и сильный, но ослабевшие лапы не смогли поднять с пола жирное тело его. Он обернулся в непонимании на зеркало и в ужасе увидел свою рыжую котовью морду. До него вдруг дошло, что ученье льва или того, кто был в львиной шкуре, сыграло с ним злую шутку. Ведь сосредоточенность на небе пескарю лишь во вред. Сожрёт щука. Так и нарисованные на боках в уме тигриные полосы лишь напомнили, ещё с большей силой, о том, кем он не стал, стоило лишь пропустить один слабенький пинок.

?