Правила выживания в Джакарте

Боргес становится коленями на кресло и, положив руки на спинку, хохочет. Зандли, закатывая глаза, выбирается из кучи-малы, Нирмана угрожающе молчит, а когда Андрея таки сдвигают в сторону, становятся видны сияющие праздничными огнями крыши нескольких полицейских машин.

– Андрей, прекрати брыкаться, Рид, придурок, прекрати ржать… – И тут, бросая взгляд на Рида, Салим меняется в лице и перестает пинать белобрысого пацана. Пацан пользуется моментом, отодвигается как можно дальше и прижимается лицом к окну.

– Что это? – спрашивает отвлекшийся Салим, поднимая бровь.

– Где? – спрашивает Рид, поднимая бровь в ответ.

– У тебя. На голове.

Боже, только не снова. Кажется, к концу первого дня пребывания здесь, если их всех не посадят, Рид набьет себе на лбу что-нибудь типа «Отвалите, это мои волосы».

– Моя прическа, – как маленькому, отвечает Рид.

Желтый кружок в небе – солнышко, Нирмана только что подрезала машинку, а у Рида на голове – волосы, которые выглядят нормально.

– Это вертолет? – неожиданно спрашивает пацан.

– Это моя прическа, – продолжает стоять на своем Рид.

– Нет, правда, это вертолет. – И парень тычет куда-то в небо, чуть ли не расплющивая нос о стекло.

Несколько секунд в машине царит тишина, и тогда становится понятно, что на самом деле за пределами машины ни хрена не тихо. И дело не в свистящей под колесами дороге, не в полицейской сирене и не в возмущенных сигналах подрезанных водителей, хотя все это создает мелодичную какофонию погони. Где-то вверху шелестят огромные лопасти и даже кто-то что-то вещает через громкоговоритель.

– Это правда вертолет! – восторженно восклицает Боргес.

Рид оборачивается, чтобы ему подмигнуть.

– Все для тебя, Бо.

– Рид, заткнись, – говорит Нирмана, окончательно превращая автомобиль в реактивное средство для группового суицида: Рид чувствует, как его вжимает в сиденье, – это серьезно, твою мать.

А то он не в курсе.

Все эти шутки призваны скрыть одну простую истину: они в дерьме.

* * *

Первую машину они меняют буквально через несколько минут: Нирмана тормозит где-то у границы южных районов, они вылетают на улицу и бегут, отстреливаясь от тормозящих полицейских «Фордов». Где-то вверху шумит вертолет, но Рид даже не поднимает голову, потому что знает: они в трущобах.

У Салима, как обычно, все продумано, и они вереницей пробираются по узкой улочке к другой тачке. Пока он несется вслед за всеми, в голове одно за другим всплывают воспоминания. Люмьеровская пленка вспыхивает в голове вместе со знакомыми ощущениями и голосами.

Перестрелка в маленьком кинотеатре; пьяные музыкальные ночи в «Королеве Елизавете»; труп белой девчонки на железнодорожных путях; темный силуэт католического креста на фоне закатного неба; поножовщина в Джалан Джаксе и влажное хлюпанье, с которым лезвие выходит из груди; уличные торговцы в соломенных шляпах и ворох глазастых пластиковых браслетов по шесть тысяч рупий; рис с карри на площади Кота Туа; смуглая проститутка в льняных шароварах с мягкими ладонями; церковные авто с дорогими кожаными сиденьями; какофония пробки на узких улицах Старого города; индийская еда, выжигающая глотку, в забегаловке Большого Джи; открытая сигаретная пачка и прозрачная, хрустящая упаковка кокаина на жертвеннике под статуей Иисуса Христа; Нирмана, рассеянно подкидывающая в руке гильзу; захламленная квартира в самой южной части Тхамрина, с самой большой ванной, которая когда-либо была у Рида; Церковь; снова Церковь.

Нирмана газует, едва Рид успевает захлопнуть дверцу.

«Тойота-Прадо», естественно, меньше минивэна, но у нее стандартно большой для джипов багажник, который по принципу «в тесноте, да не в обиде» можно укомплектовать двумя огромными мужиками. В результате Рид и Боргес оказываются отгорожены от остального салона задними сиденьями.

– Нам нужно на Препедан, – командует Салим. Потом уточняет: – Боргес? Верно?

Тот кивает, поудобнее устраивая задницу в огромном запасном колесе, будто в надувном круге среди бассейна, – только коктейля не хватает.

– Да, Лопес должен был оставить машину там. Ну, где перекресток со съездом в парк. В большом таком складе со стройматериалами.

– А поточнее адреса нет? – осведомляется Салим таким мерзким голосом, что Риду, откидывающему грязные тряпки в дальний угол багажника, хочется бросить одной из них ему в затылок, чтобы не говорил с Малышом Бо (рост за метр восемьдесят, обхват бицухи под пятьдесят сантиметров) таким тоном.

– На этой улице половина зданий выглядит как склады, – цедит Нирмана, выезжая на трассу.

– Эй, у меня все схвачено, у меня есть скрин из Гугл-карт! – хмурит кустистые брови Боргес, достает из брюк телефон и протягивает его вперед. – Зандли, детка, передай, пожалуйста.

Рид несколько секунд сомневается, что им правда удастся оторваться: полицейские машины уже без сирены вылетают следом с другого заезда, но потом половина из них сворачивает в сторону окраины, а шумящий где-то справа вертолет, наоборот, берет курс на центр.

Зандли передает телефон с картой Салиму, тот смотрит и кивает:

– Меняем машину и едем в Церковь.

Черт.

– Думаю, старику очень захочется поговорить с тобой, Рид. Он как раз возвращается.

Черт!

– Откуда возвращается? – спрашивает Рид.

– Не твое дело, – припечатывает Салим. – Молись, чтобы он тебя не пристрелил.

– Или хотя бы не узнал, – прыскает Боргес.

– Во-первых, молиться – это по вашей части, святой отец, а во-вторых, Бо, – Рид оборачивается и строго на него смотрит, – у меня нормальная прическа.

– Да я не об этом, нормальная у тебя… – Он замолкает и смотрит несколько секунд, а потом скорбно признается: – Это ужасно, дружище. Прости, но это правда ужасно.

Зандли прыскает и оборачивается – на симпатичном черном личике написано вертикально и поперек огромными буквами «Я же говорила».

Дорога до Препедана будет длинной.

* * *

Некоторое время они едут в относительной тишине, только Зандли шуршит оберткой от чего-то съестного, Салим с Нирманой вполголоса обсуждают план действий, а белобрысый пацан, имя которого Рида волнует недостаточно, чтобы его запоминать, периодически задает вопросы в духе «Мам, мам, а что это?», дергая Салима за рукав. В какой-то момент Нирмана включает радио.

– …И к другим новостям. Свадьба Гунтера Перкасы, сына политика Гемы Пертиви, пройдет в резиденции семьи на озере Ситупатеннганг. На празднование приглашены более пятисот человек, все желающие могут…

– Что? – спрашивает она, когда все начинают поглядывать на нее через зеркальце заднего вида. – Не смотрите на меня так. Я не могу ехать в тишине.

Препедан – концентрированная Джакарта. Рид не чувствует ностальгического надрыва: этот город – не то место, по которому можно скучать, но, глядя на ржавый сайдинг маленьких домов, на разрисованные когда-то белые заборы, на граффити, которые перечеркивают другие граффити, на стоящие по обочинам впритык друг к дружке мопеды, Рид ощущает, как его накрывает узнаванием, хотя, возможно, он ни разу и не был именно в этой части Препедана. Вся Джакарта выглядит именно так: будто собранный из найденного под ногами мусора муравейник.

– Тормози, нам сюда, – Салим тычет в правый край лобового стекла.

Рид снова привстает. Точка назначения выделяется среди остальных домов высокой шиферной крышей и стенами, облицованными кусками гофрированного металла, – ни с чем не перепутаешь.