T-Shirtoлогия. Общая теория футболки. Полутрикотажный роман

Шкаф-купе, забитый платьями от Fashion&Week.

Красный порше, фаршированный тёлками.

Цистерна немецкого пива каждую пятницу.

Тысяча блоков безвредного мальборо.

Волшебная палочка со встроенным айфоном.

Тазик бесхолестериновых пельменей каждый вечер.

Семнадцатикомнатная квартира с бассейном ослиного молока в центре города. Плюс две кофеварки Krups с автоматической декальцинацией.

Или не знаю, о чём там ещё мечтают молодые люди.

«London» и «New York», написанные на груди человека – хочет он того или нет, – сообщают о нём кое-какую инфу. Даже если человек об этом и не догадывается.

Помню, лет в 13–14, перед сном, я мечтал, чтоб все-все мои друзья жили в одном доме. И чтоб все девушки, которые мне нравятся, тоже там жили. И чтоб все ходили друг к другу в гости и было весело. Обычно во время перечисления тех, кто будет жить в этом прекрасном доме, я засыпал.

Утром, приходя в школу, я смотрел на одноклассниц – а надо сказать, красавиц у нас в классе хватало – и, если одна из них относилась ко мне не так хорошо, как хотелось, я еле сдерживался, чтоб не сказать:

– Я ж тебя, сука, в самом лучшем доме города поселил, вместе со всеми нами, а ты…

Он увидел на полке «Робинзона Крузо» и хотел взять. Но один мальчик опередил его и схватил первым. Подрались. Книга досталась Марселю.

Хорошо, что мы не подрались с ним из-за магнитофона. Несомненно – Panasonic достался бы ему. Он ведь на дзюдо ходил. На дзюдо, на лыжи, на фортепиано, в библиотеку и на авиамодельный кружок. Разносторонний, сука. И с дураками Марсель тоже не дружил. Баловень судьбы, короче.

У вас случается немотивированный рвотный рефлекс?

Ни с того, ни с сего, обычнейшим утром. Ещё неактивированным мозгом вдруг вспоминаешь, что рвотный рефлекс существует. Что хватает одного лишь приближения щётки к зубам мудрости. И можешь хоть сто раз внушать себе, что зубная щётка – это не два пальца, рефлексу плевать.

До собственно рвоты не доходит, но зубы остаются нечищеными.

На следующее утро зеркало в ванной напоминает о вчерашнем рефлексе и всё повторяется. И так неделями. Хотя если чудом удаётся подумать о хрустальных бокалах, рефлекс отступает.

Любовный треугольник мысль-щётка-рефлекс был моим первым личным опытом, научно доказывающим, что всё находится в голове. Как и цепочка слабых звеньев, ведущая от «иностранки» до красивых ног двоюродной сестры.

Вторым научным доказательством стал кухонный кран. Раньше он стоял нормально: красный вентиль – горячая вода, синий – холодная. При переселении на другую квартиру его установили наоборот. Горячая вода посинела, холодная покраснела. Мини-переворот сознания.

Я думал, запомню и привыкну.

Но случилось не совсем так. Мозг не хотел зубрить новое правило: «то, что раньше было горячим, сейчас холодное».

Он, без моего разрешения, самостоятельно подогнал цветные ярлыки под температуру воды. И выстроил этому типа логичное объяснение. Моим кухонным рефлексам извращённая цветовая раскладка вскоре показалось абсолютно естественной. Я перестал ошибаться.

Сейчас, обезвреживая бомбу, я уже точно не перепутаю синий проводок с красным.

Зубная щётка, рефлекс, кран, вода и цветные пимпочки на вентилях. Далеко не полный, даже фантастически скромный перечень того, что вмещается в простой человеческой голове.

А ноги сестры помнятся уже смутно. Слишком давно я их не видел. Даже не вспомню, которая из них нравилась больше. Женские ноги, левая и правая, далеко не одинаковые по красоте, точно знаю. Хотя этому нет научных доказательств.

Кажется, в ночном клубе «Извилина» опять тусня. Надеюсь, родственников там сегодня будет не слишком много.

Интересно, каково это – шататься пьяным в спортивном костюме? Не шляться-тусоваться, а именно шататься – когда вестибулярка барахлит.

Никогда не пил в спортивном костюме. Голым, в пальто, в плавках, в школьной форме, в платье, в парике, в маске пьяным был, а в спортивном костюме не довелось. Хочется верить, во всяком случае.

А ведь, наверное, удобно. Чувствуешь себя полубогом – движения полны свободы, силы и куража. И танцевать с мафоном на плече удобно.

Так что не совсем понятно: почему это спортивный костюм есть, а пьяного костюма нет? Почему это для спорта придумали миллионы удобных прибамбасов, а для пьянства – нет?

Да и какие там у пьянства прибамбасы – стаканы, бутылки, штопоры, дозаторы, бармены, огурцы. Раз-два и обчёлся. Нечестно. Дискриминация по признаку здоровья. Пьяных людей же намного намного намного намного намного больше, чем спортсменов. Чем молодых спортсменов, старых спортсменов, усталых спортсменов, бывших спортсменов и даже укуренных спортсменов. Если честно математически подсчитать – то в любой момент времени суток на планете живых нетрезвых людей значительно больше, чем живых и даже мёртвых спортсменов. Не учитывая, занимаются ли они в этот самый момент спортом и мучает ли их крепатура. А если уж совсем точно – каждую минуту 0,7 процентов населения планеты пьяны, Google подсказал. Это, на секундочку, сорок девять миллионов человек.

Так что насчёт алкоспортивки дизайнеры затупили. И модельеры с лёгкими промышленниками затупили. Выгоды своей не понимают. Людям нечего надеть, не в чём пива попить.

Хотя вот кажется мне, что если специальный алкостюм появится завтра в магазинах, он будет чем-то напоминать спортивный. Задачи ж у них одни и те же – чтоб удобно, чтоб не рвался при резких движениях, чтоб хранил тепло во сне и давал дышать телу.

Бля, да это ж адидас получается.

Вы любите продавцов? Вы знаете, зачем они нужны? Продавать, конечно. А мы, соответственно, нужны, чтобы покупать, да.

Но почему мы не можем прийти, взять нужный товар – без продавца – и оставить в кассе деньги, сколько нужно? Я серьёзно. Ну, почти серьёзно.

Потому что человек человеку и, тем более, магазину – вор. Вор с большой буквы. Он возьмёт гору салями и икры, а денег не оставит. И выпотрошит кассу до копейки. Вместе со жвачками. Особо вместительные воры нажрутся вдобавок мартини, виски и чипсов «Pringles». И насрут в холодильник с мороженым. Или в ящик с эквадорскими бананами. Драться воры тоже будут – как мальчики в библиотеке.

Вот для того и нужен продавец, чтоб всего этого мы, покупатели, не сделали. Как только исчезнут все-все-все продавцы мира, в тот же день начнётся война. Война Воров. Вор War. Во всех странах одновременно. Ну, кроме скандинавских разве что.

И владельцы магазинов это прекрасно знают. А посему наличие продавца – это прямой намёк на глубокую неискоренимую порочность человечества. На мою и на вашу. «Я здесь, потому что ты вор и без меня нассышь в дырки в швейцарском сыре».

Продавцы таким образом вносят посильную лепту в спасение мира. Хотя никто из них и не догадывается об этом. Считается, что мир спасают Bruce Willis и James Bond. Которых придумали, чтоб покупателям и продавцам лапшу на уши вешать.

Хитрые голливудские буржуи. Сами бы посидели за кассой восемь часов.

Скромная майка, некоммерческая – кто такую купит? Такие-же-как-все об этом не заявляют.

А вот у художника Саши У. сложилось иначе. Настоящий или полунастоящий художник Саша У. начал рисовать с чётко заявленной позиции – я не такой, как все. Он этого, конечно же, не кричал – даже, наоборот, молчал подчёркнуто об этом. Но оно у Саши угадывалось. Даже если не бросалось в глаза. Ну, в пьяном виде, конечно, у Саши У. тоже бывали приступы величия – с кем не бывает, ничто человеческое художникам не чуждо. Иногда до крови из носа не чуждо.

А вот около сорока – если Саша У. ещё не умер (а он не умер) – у него сдали немножечко нервы. Работа такая – нехватка витаминов группы В, бардак в мастерской, семейные сложности, art-обиды и прочие художественные проблемы. И уже мало, мало быть не таким, как все. Захотелось Саше большего. Имею право типа. А кому не хочется?

Саша У. в сорок два года захотел за «не-такой-как-все» бонусов наконец каких-то заполучить. Ну хотя бы денег. Охотник желает знать, где сидит фазан, а Саша возжелал узнать, где дают бабло. Он хотел этого и раньше, но если денег не было, умел махать на бабло рукой. Курил дешёвые сигареты, пил невкусное вино, ел макароны и чай. Художник должен всё это уметь. Без этого никак. Входит в контракт. All inclusive типа.

Но быть не-таким-как-все трудно. Это ж надо делать годами. Ответственность типа. Осведомлённость. Особенность. Опыт. Опьянение. Остроумие. Откровение. Обострение. Одышка. Ну и прочие художественные оттенки.

А вот когда деньги к Саше У. поплыли рекой или хотя бы ручейком – тогда стало можно. Всё можно. И таким быть, и не таким. Можно быть или стать даже совсем обычным – худзачётка-то уже работает на Сашу. Ему уже и так никто не поверит, что обычный. Ему уже можно просто молчать. А для тех, кто не в курсе – аксессуарчик намёком на теле висит. Или на голове. Не важно где и как. Но – маленький аксессуарчик, чтоб ни в коем случае не переборщить. Фантастически скромный почти аксессуарчик. Тихо намекающий на Сашины заслуги в прошлом. На макароны с чаем и на художественное хулиганство былое.

А кому легко?

Ах, если б не было алкоголя… Ни пива, ни водки, ничего. Чистота и порядок.