Материнский инстинкт

– Не смотри на меня так! – взмолилась подруга. – Я сказала, не подумав, просто вырвалось, и все…

Летиция была слишком потрясена, чтобы что-то выговорить. Она подошла к раковине, оперлась на нее и повернулась спиной к Тифэн.

Потом тихо, сквозь зубы, проговорила:

– Оставь меня, пожалуйста.

– Прости?

– Забери Максима, и ступайте домой, – повторила Летиция тем же голосом.

Тифэн встала с места и подошла к ней. Оказавшись совсем рядом, она схватила подругу за плечи и мягко развернула к себе. Лицо Летиции было залито слезами.

– Если бы ты знала, как мне их не хватает! – прошептала она сквозь рыдания.

Обомлевшая Тифэн прижала ее к себе, не переставая просить прощения.

– Ты не понимаешь, что такое чувствовать себя совсем одной на целом свете! – всхлипывая, продолжала Летиция. – Без семьи, без поддержки, когда некому тебе помочь, некому разделить с тобой радость, сомнения и все испытания, которые сыплются на тебя. Когда я думаю о родных, сердце мне словно сжимает железный кулак… Они не успели познакомиться с Давидом, не увидели внука… А как бы они их любили!

– Я знаю, я знаю, – повторяла Тифэн, все равно думая, что, если бы родители Летиции были сейчас живы, у них наверняка возникло бы и непонимание, и разногласия, как и в любой семье.

А может, даже больше. Слушая Летицию, Тифэн вовсе не была уверена, что Давид пришелся бы по вкусу ее родителям: побывавший в тюрьме наркоман, занесенный в криминальную картотеку, без профессионального образования, он был далек от того идеального образа, который требовался, чтобы составить счастье в католической супружеской паре. На самом деле чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась, что, если бы родители Летиции были живы, они никогда не согласились бы, чтобы Давид хотя бы посмотрел на их дочь.

Допустив оплошность, Тифэн только укрепилась в своем мнении.

– Мы были бы так счастливы, – заключила Летиция, вытирая слезы бумажным платочком, протянутым подругой.

Та задумчиво покачала головой. Потом, в последнем порыве утешить Летицию, заявила:

– Вы счастливы! Это единственное, что важно! Вы с Давидом любите друг друга, у вас чудесный малыш, красивый дом… И потом, ведь у вас есть мы: Сильвэн, Максим и я! Мы тоже немножко ваша семья. Ты всегда можешь на нас рассчитывать, как на кровную родню.

Летиция подняла на подругу полные признательности глаза, и они прижались друг к другу.

Глава 12

Дружба – такая сила, без которой вряд ли кто может обойтись. Нам необходимы друзья, как необходима еда, питье или сон. Дружба – пища души, она оживляет сердце, поддерживает дух, наполняет нас радостью, надеждой и покоем. Она – наше жизненное богатство, залог нашего счастья.

В следующую пятницу, во время аперитива, когда все наслаждались предвкушением выходных, Летицию вдруг охватило какое-то необъяснимое чувство. Так бывает, когда, сам не ведая почему, открываешь для себя, что каждый момент бесценен. Просто-напросто все на свете так здорово… Тифэн пошла позвать мальчишек, игравших наверху, в комнате Мило. Для них уже был готов обед, и на столе стояли две тарелки с традиционными спагетти с ветчиной и сыром, которые они обожали, потому что там не было овощей. Значит, обед пройдет без протестов и угроз. Давид и Сильвэн посасывали вино в гостиной и болтали, по обыкновению подтрунивая друг над другом и над Тифэн.

Наконец, после третьей попытки их дозваться, мальчишки весело скатились вниз, в столовую, пересмеиваясь на ходу.

– Что это вас так насмешило? – полюбопытствовала Тифэн.

В ответ на этот простой вопрос Максим и Мило еще больше расшалились: им все казалось просто уморительным, и они помирали со смеху, захваченные чисто детским чувством соучастия и общего веселья. Они не могли остановиться и поминутно прыскали и фыркали, и каждый взгляд друг на друга вызывал взрыв веселого хохота. Отцов тоже захлестнуло это безудержное веселье, и они тоже принялись расспрашивать. Напрасный труд: мальчишки так разошлись, что уже не могли выговорить ни слова.

– Вот дурачки! – сказал Сильвэн и тоже расхохотался.

На них действительно было очень забавно смотреть. Взрывы хохота сыпались каскадами, без передышки, и взрослые, хоть и не понимали, в чем дело, тоже начали улыбаться, потом фыркать, а потом просто пополам согнулись от смеха.

А дети, увидев, что взрослые смеются вместе с ними, просто лопались со смеху.

Летицию захлестнуло ощущение счастья, и самое главное – счастья вполне осознанного. Ну и что, что у них с Давидом не осталось родни, что судьба их не пощадила? Разве их семья не сидит сейчас перед ними, не разделяет с ними общее веселье, вспыхнувшее просто так, из ничего? Им придает силу уже само по себе то, что они вместе. И с ними дети, объединенные детской беззаботностью и все той же искрой сопричастности. Мило был счастлив, и от взгляда на эту детскую радость у Летиции на глаза навернулись слезы. Все восприняли их как результат сумасшедшего смеха. По какому же праву она жаловалась на одиночество? Вон, у Тифэн и Сильвэна есть семьи, но они, похоже, никакой радости от этого не испытывают…