Вампиры

– Что же, ты полагаешь, что и я верю всем этим бредням… и боюсь? – пробурчал он сердито.

– Не волнуйся, никто не заподозрит тебя ни в суеверии, ни в трусости, – поспешил успокоить его Гарри.

– Ну а я бы не решился лечь в той комнате, – с дрожью в голосе заговорил Жорж К., молодой мальчик, тот самый, что один раз уже видел привидение. – Лечь на ее постель, под ее занавесы, – продолжал он, – а вдруг ночью она вздумает их открыть! Бр… благодарю…

– Что вы за чушь городите! – вскричал Райт, с треском отодвигая стул.

Все изумленно на него взглянули: спокойный, холодный Райт так сердится на безобидную болтовню мальчика. Это что-то новое.

Наступило неловкое молчание.

– Господа, – поспешил на помощь хозяин, – охоты сегодня не будет, и я предлагаю отправиться в замок. Во владение я еще не вступил, но местные власти в лице деревенского старосты, нашего милого гостя, – говорил Гарри, кланяясь в его сторону, – ничего не имеют против осмотра. Конечно, ни один камень не будет оттуда взят.

От любезного поклона будущего владельца замка лицо старосты засияло, и он предложил себя в проводники.

– Итак, после завтрака, – решил Гарри. – А вы, Карл Иванович, займитесь бумагами и постарайтесь найти нам что-нибудь для вечернего чтения.

Осмотр замка

За завтраком ни Карла Ивановича, ни старосты не было. Они оба ушли в деревню. Один – разбирать архив, а другой – взять ключи от замковых ворот из церковной ризницы. Место встречи было назначено у ворот замка, куда общество из Охотничьего дома, а староста из деревни должны были прийти разными дорогами.

Замок стоял недалеко от Охотничьего дома, он как бы царил над всем, но подняться на скалу с той стороны долины было невозможно. Прямая и отвесная скала не привлекала пешехода.

Пришлось идти через лес с противоположной стороны от деревни. Подъем был не крут и почти незаметен. Выйдя из кустов, которыми кончался вековой лес, компания тотчас же очутилась под стенами замка. Серые, мрачные, без украшений, без бойниц, они производили тяжелое впечатление. Обогнув угол, дошли до ворот. Здесь пришлось немного обождать. Ворота были массивные, дубовые, обитые железными полосами. Как на них, так и на маленькой калитке висели замки и печати.

Вскоре на дороге, ведущей из деревни в замок, показался спешащий староста. Дорога эта была короче, но много круче и сильно запущена. По знаку Гарри староста, сняв печати, толкнул калитку; с тяжелым скрипом она открылась.

Все вошли во двор. Когда-то этот двор был мощен, но теперь зарос бурьяном; всюду по углам валялся мусор, снесенный туда ветром; стояли лужи после ночного дождя – одним словом, полная картина запустения.

Сад тоже зарос. Здесь рука времени сказалась еще сильнее: все перемешалось, перепуталось, дорожки исчезли. О цветочных куртинах не было и речи, бассейны превратились в заглохшие мусорные ямы. Площадки сохранились лучше. С одной из них, которая выходила на обрыв, открывался чудный вид на долину. В глубине виднелось голубое озеро, а справа вдали белела деревенская колокольня. В ясном воздухе слышались удары вечернего колокола.

– А эта площадка походит на ту, что описана в письмах к Альфу, – заявил молодой охотник Джемс, приехавший с Гарри из Америки. Несмотря на свойственную ему подвижность и впечатлительность, он был серьезен не по годам, любил до всего додуматься и все знать. Это был самый внимательный слушатель Карла Ивановича.

– Вот и обрыв с камнями по краю, здесь, вероятно, была стена из хмеля – ведь это западная сторона, отсюда виден заход солнца, – продолжал он, – тут же недалеко найдем и сторожку американца.

– А ты, Джемми, пожалуй, прав! – вскричал Гарри. – Если сторожка найдется, то и место действия определено. Ура, наш Шерлок Холмс!

Все начали оглядываться и искать; думали, что разросшиеся деревья скрывают сторожку. Но все было тщетно – нигде ни признака постройки.

– Господа, пожалуйста, подъезд открыт! – торжественно крикнул староста.

Он до сих пор возился с замком, в чем помогал ему рабочий. Прекрасные двери из темного дуба были открыты, и ветер, врываясь в мрачную и холодную переднюю, поднял такую пыль, что ничего не было видно, особенно после яркого дневного света.

Поэтому общество поспешило в соседнюю залу. По знаку Гарри открыли окна. Повторилась та же история: с солнечным лучом ворвался и ветер, пыль поднялась, как туман, охватывая всех и каждого.

– Точно серое покрывало привидения! – уверял Жорж К.

Окно поспешили закрыть и второй раз решили не открывать. Пришлось осматривать в полутьме. Окна были до того запылены и загрязнены, что пропускали только сероватый свет, а иные при этом были еще сделаны из цветных стекол.

Все же можно было разглядеть, что комнаты полны мебели, картин и всего прочего. Большинство вещей было закрыто чехлами. Ни книг, ни других мелких предметов обихода не валялось. Все было прибрано. Видимо, жильцы ушли спокойно, а не бежали, как из Охотничьего дома.

Комнат было много, и, судя по мебели, тут были спальни, гостиные и прочее, но при столь тусклом освещении они ничем не привлекали внимания общества.

Поднялись на второй этаж. Здесь сохранилась более жилая обстановка; этот этаж был покинут позднее, чем нижний. Можно было наткнуться на много неубранных, обыденных вещей. Вот лежит забытый хлыст и пара перчаток, вот на полу роскошный голубой бант: несомненно, от дамского туалета, а вот и раскрытая книга. Джемс не преминул в нее заглянуть.

– Латынь. «Сказание о ламиях[4 - Ламия – в низшей мифологии народов Европы злой дух, змея с головой и грудью красивой женщины. Образ восходит к греческой Ламии. Считалось, что она убивает детей, может соблазнять мужчин и пить их кровь.] и выходцах с того света», – объявил он. – Гарри, когда ты получишь замок, позволь мне прочесть эту книгу.

– Конечно, Джемми, тогда ты можешь взять ее совсем.

– Что это, разбитое зеркало?

И правда, гладкая черная рама была пуста. Прошли еще несколько комнат. Вот большая зала, стены которой сплошь увешаны портретами: семейная галерея.

Гарри и Джемс, отделившись от общества, были в соседней комнате.

– Смотри, Гарри, эта дверь определенно ведет на балкон. Значит, выходя отсюда, хозяйка дома увидела тот страшный портрет. Теперь его место, должно быть, пусто.

– Да будет тебе, сыщик, – смеялся все слышавший доктор. – Как ты ни смотри, а пустого места на стенах нет. Не эту ли красавицу ты называешь «страшный портрет»? Да и рассуди логично: если место действия здешний замок, то письма писал его владелец, каким же образом они попали обратно сюда, не писал же он их сам себе. А раз они здесь, то значит, он их не писал, а получал.

– Но замок стоит на горе, и в народе рассказывают о нем разные чудеса, – не унимался Джемс.

– Замков на горах много, а легенд про них еще больше! – отрезал доктор.

Говоря так, они подошли к портрету. Высокая, стройная, с чудным цветом лица и лучистыми черными глазами, она заслуживала звание красавицы. Черные волосы были высоко собраны под жемчужную сетку, и красивый большой гребень удерживал их на макушке. Его резной край, тоже с жемчугом, выглядел как корона над волнами волос. Белое шелковое, затканное серебром платье фасона Екатерины Медичи выказывало стройность фигуры, а большой воротник из настоящих кружев, с драгоценными камнями, подчеркивал изящество белой шеи. В руках ее были розы. Напротив висел портрет мужчины. Белокурый, прекрасно одетый, он, казалось, даже с портрета любовался своей соседкой и обожал ее.

– Какая прекрасная пара, – восхищался доктор, – но поспешим, нас ждут.

Все общество остановилось у запертых дверей. Массивные, чугунные двери были покрыты золоченым орнаментом тонкого и изящного рисунка, что казались легкими. Главным украшением были кресты на обеих половинках.

Это украшение прямо указывало, что двери ведут в капеллу. Попробовали их открыть и убедились, что они не просто замкнуты, а заделаны. Как щели, так и замочная скважина были залиты каким-то металлом. На ручке двери висел венок из цветов, но что за цветы составляли этот венок, сказать было нельзя, до того он истлел. От одного прикосновения венок разлетелся прахом.

IX

Компания отправилась дальше. На третьем этаже были помещения для прислуги. Из них на наружной веранде можно было спуститься прямо в сад, что и сделали. Восточная сторона сада представляла ту же картину запустения, что и западная. Прошли в самый конец.

Оказалось, что общий массив скалы здесь еще приподнимается и образует высокий красивый выступ, по гребню которого и проходит замковая стена.

Скала под стеной, видимо, была отделана рукой человека. Оставив красивую площадку у подножья, она отвесно опускалась в сад и сплошь была закрыта вьющимися растениями, точно завешана дорогой портьерой. Скоро между растениями рассмотрели две пары колонн: они были из темного порфира и поддерживали небольшой фриз. Когда отодвинули лишние ветки, то образовался как бы вход в маленький храм. К нему вели несколько совершенно расшатанных ступеней. Двери не оказалось, а была ниша и в ней недюжинной работы мраморная статуя. Доктор, поклонник искусства, рискуя свернуть себе шею, взобрался по шатким ступеням и принялся осматривать статую.

– Великолепный мрамор, итальянская работа, – сообщал он.

– Постойте, да тут что-то написано: «Покойся твое тело, а мятежный дух…» – читал доктор.

Вдруг он вскрикнул и полетел со ступеней. Желая лучше разобрать полустертую надпись, он оперся о статую, а та, точно только того и ждала, – рухнула с пьедестала и, падая, ударила Смита по голове, да так сильно, что и он упал, а статуя разбилась на куски. Только мраморная, чудной работы голова отлетела на мох и не очень пострадала. С крепким ругательством поднялся Смит и грубо толкнул ногой прекрасную голову богини.

Гарри остался недоволен и приказал ему отнести голову в Охотничий дом. Незаметно Смит передал это распоряжение рабочему.

На доктора посыпались насмешки и шутки. Раздосадованный падением, и зная по опыту, что не так-то скоро отделается от насмешек, он решил до известной степени восстановить свое реноме и прочесть надпись, которая стоила ему синяков. Снова взобравшись на ступени, он наклонился к пьедесталу и через минуту торжественно объявил: