Шерлок Холмс и талисман дьявола

– Нет, я его уничтожил. Я не хотел, чтобы моя семья знала об угрозах.

– Жаль, – ответил Холмс, – ну да это не имеет особого значения. Что последовало далее?

– Я приехал в Англию для проведения некоторых экспериментов в области фотосъемок. Я являюсь изобретателем чрезвычайно искусно сконструированной фотокамеры, которая сможет оказать большую помощь в работе как следователям по криминальным делам, так и археологам…

– Полковник, – перебил его Холмс. – Я читал ваше интервью в газете и с большим интересом ознакомлюсь с вашим изобретением. На вас оказывали давление в связи с вашими экспериментами?

– Да, сэр, именно так. Но я полагал, что все эти угрозы просто нелепость и исходят от группы сумасшедших социалистов или анархистов, потому что, как известно, я богат. Но затем мне снова угрожали в Вестминстерском аббатстве.

– В самом аббатстве? – ужаснулся я.

– Да, доктор. Я поставил фотокамеру и только накрыл голову накидкой, как совсем рядом послышался голос: «Полковник Харден, прислушайтесь к нашему совету и отправляйтесь в Америку следующим пароходом».

– А вы что сделали?

– Я тут же сорвал накидку с головы, но тот, кто сказал это мне, молниеносно исчез. Поблизости не было ни души.

– А что было потом?

– Где бы я ни расставлял треногу, мне каждый раз опять угрожали, и всегда это был спокойный голос человека, находящегося совсем рядом. А затем я снова получил письмо с угрозой.

– А какой это был голос? Мужской? Молодой? Интеллигентный? С акцентом или без?

– Это был особенный голос, высокий, даже пронзительный, и одновременно хрипловатый. Насколько я могу определить, голос принадлежал человеку пожилому, а что касается акцента, то я ведь не очень знаком с английскими диалектами.

– Что содержалось в письме?

– Нечто насчет того, что я теперь легкая мишень, когда сижу у окна в гостинице, и что если я не уеду обратно, мне это постараются доказать.

– И мы знаем, что за этим последовало, – заметил Холмс. – А еще что-нибудь произошло после вашего отъезда из Лондона?

– Нет, мистер Холмс, ничего – до тех пор, пока какой-то негодяй не украл моего сына. – И лицо Хардена исказила гримаса, одновременно гневная и горестная.

– Успокойтесь, полковник, – сказал Холмс. – Я совершенно уверен, что вашему сыну не причинят никакого вреда. Расскажите, каким образом он попал к ним в руки.

– Вчера, – ответил полковник, делая видимые усилия, чтобы сдержать свои чувства, – вчера во второй половине дня Джей пошел в лавку, находящуюся в соседнем квартале; там торгуют сладостями и сигарами. Он долго не возвращался, так долго, что я решил прогуляться в том направлении, но его нигде не было видно, однако я обратил внимание, что лавка расположена напротив театра.

– А это имеет какое-то значение? – спросил я.

– Джей не может равнодушно пройти мимо какого-либо театра, доктор. Он просто обожает актеров, – ответил Харден. – Я подумал, что, возможно, он зашел в театр, но первым делом расспросил хозяина лавки.

– Что он сказал? – спросил Холмс.

– Он вспомнил Джея и сказал, что юноша купил конфеты, а затем перешел на другую сторону улицы и стал читать афиши. Он видел, как мой сын стоял на боковой улочке у входа в театр и разговаривал с двумя мужчинами. Взгляд Холмса просветлел.

– Вы можете описать их?

– Хозяин магазина не обратил на них особого внимания, но отметил, что один из них был высокий, плотного сложения и неуклюжий, а другой поменьше. На обоих были легкие пальто и шляпы.

– Что могло происходить между ними и вашим сыном?

– Я не знаю. Хозяин добавил, что через пару минут он снова взглянул на противоположную сторону улицы, но там уже никого не было.

– Улочку осмотрели? – спросил Холмс.

– Я туда пошел сразу же. Она ведет к боковому входу в театр, дверь была заперта изнутри, но в изгороди там есть дыра, через которую можно проникнуть на свалку на задворках театра. И вот что я нашел там на дорожке. – Он вынул из кармана небольшой пакетик и положил на стол.

Холмс взял его и рассмотрел. Это был кулек из дешевой белой бумаги с горсткой конфет. Холмс повертел кулек в длинных пальцах и понюхал.

«Грушевые леденцы», – заметил он про себя и взглянул на американца:

– Как вы думаете, что приключилось с вашим сыном?

– Его заманили в глубь улочки обещанием провести в театр. Затем его схватили, сбив с ног, и протащили через дыру в заборе на свалку. Наверное, неподалеку там стоял экипаж.

– Совершенно верно, – сказал Холмс, – а что находится за свалкой?

– Дороги, ведущие на север из города и на вокзал, – начал я, но Харден меня перебил.

– Понимаете, мистер Холмс, они уже в считанные минуты могли увезти его на поезде! Он может быть уже в Лондоне или где-нибудь в другом месте Англии. Его могли перевезти и на континент!

– Ну это безосновательное заключение, – сказал, вставая, Холмс. – Нам нужно побольше данных. Вы сообщили обо всем в полицию графства?

– Как только понял, что сын пропал.

– Как вы считаете, что они задумали?

– Думаю, что они захватили Джея с целью выкупа. И главный констебль графства считает, что негодяи вскоре напомнят о себе.

– Он, наверное, любит приключенческие романы больше, чем ваш сын, – ответил Холмс. – Дело не в выкупе, полковник. Такие похищения в Англии столь же редки, как в вашей стране. Более того, в этом случае похитители сразу же вступили бы с вами в контакт, хотя бы только для того, чтобы помешать вам пустить по их следу полицию.

– Чарли Росса похитили прямо с лужайки перед родительским домом, – ответил полковник. – И больше не нашли.

– Это исключение, которое только подтверждает правило. То был уникальный инцидент, и он вызвал бурю негодования в Соединенных Штатах. А кроме того, в деле Росса не содержалось требований о выкупе. Нет, полковник, похищения с целью выкупа – это характерно для Средиземноморья и Южной Европы, но не для Англии. Здесь дело совсем в другом.

И обернулся к двери.

– Давайте пойдем и осмотрим место похищения, – сказал Холмс. – После чего я смогу, наверное, сделать несколько предварительных выводов.

До боковой улочки было всего несколько минут ходьбы. Сначала Холмс зашел в лавку и расспросил хозяина, но тот ничего не мог добавить к уже сказанному. Тогда мы перешли на противоположную сторону, и Холмс, широко раскинув руки, преградил нам дорогу. Пока мы стояли, Холмс осторожно двигался по середине улочки, не отрывая взгляда от земли. Время от времени он наклонялся и что-то подбирал. В дальнем конце улочки он вынул увеличительное стекло и внимательно осмотрел штакетник около дыры, что-то снимая с него, а затем дал нам знак следовать за ним и пролез в дыру. Мы поравнялись с ним у свалки за театром. Это была обычная смесь грязи и разбитых кирпичей, которая остается после сноса дома, а под весенним солнцем эта кирпичная мешанина сильно нагрелась.

– Не видно никаких следов и отпечатков, – рискнул я высказать замечание.

– Их нет, – ответил Холмс задумчиво, – а все же могли остаться какие-нибудь ценные мелочи. Подождите меня немного.

Осторожно, петляющим шагом, он стал ходить по свалке, по-прежнему не отрывая взгляда от земли и время от времени наклоняясь. Примерно через пятнадцать минут он присоединился к нам.

– Здесь оставаться больше незачем, – сказал Холмс. – Давайте вернемся в гостиницу, и там я расскажу, какие я сделал выводы.