Пешком по Испании

Завтракая с видом на восходящее солнце на пустынном берегу океана, я ни разу не жалела, что давала себе хороший пинок по пробуждению.

Но всегда было немного жаль, что для переживания столь чистого удовольствия человеку надо добираться так далеко и вставать столь рано. Почему у каждого города нет своего маленького берега океана с шумным прибоем и высокими скалами? Туда можно было бы приходить и просто наслаждаться отсутствием мыслей в голове. Перестали ли бы мы ценить подобное, имей собственный залив под боком? Осознают ли удачу люди, живущие рядом с океаном?

Чувствовать себя законной частью мироздания – по-моему, лучшее, что может случиться с человеком. Не зависала я на пару часов над наблюдением смены дня и ночи только потому, что меня подгоняла Юля – всякий раз, стоило уйти в медитацию.

Мы, знаете ли, никогда не должны были иметь ни одного пилигрима впереди. Когда кто-то появлялся на горизонте, сестра начинала сходить с ума и наращивала темп ходьбы до тех пор, пока противник не исчезал за нашими спинами.

Иногда очередной жертвой оказывались просто прогуливающиеся прохожие, и тогда нас почему-то посещало чувство раскаяния. Будто мы плохо подумали о достойшейших из рода людского.

Мы действительно поначалу воспринимали всех пилигримов своими соперниками. То есть как бы они таковыми и были, учитывая факт, что мест в большинстве альберге было раза в два меньше, чем количество желающих в них заселиться.

Пожалуйста, НЕ СОБИРАЙТЕСЬ В КАМИНО В АВГУСТЕ, если не хотите участвовать в подобной гонке за выживание.

Нашими главными «соперницами» в стране басков были две молодые испанки, такие длинноногие и поджарые, что по сравнению с ними мы казались настоящими черепахами. Завидев их вдали, всяческое фривольное настроение заканчивалось, и мы деловито ускорялись.

Как-то раз, услышав от сестры очередную вариацию на «испанская угроза на шесть часов», я устало закатила глаза и с криком «но пасаран» раскинула руки в стороны, сделав устрашающие пасы своей трекинговой палкой.

В следующий момент я уже хохотала, осознав, что за фразу выкрикнула – и опасливо оглянулась, подозревая, что девушки меня слышали. Дело в том, что уже ставшее родным для русских выражение является испанским «no pasaran», в переводе означая «они не пройдут».

Я как-то не учла момента, что фраза не русская и испанки ее точно поймут. Поэтому улыбка моя с приветственным «Ола!» в тот день была на редкость широкая и крайне извиняющаяся.

Через пару дней мы узнали, что девушки были сестрами (ну еще бы, такие торпедоподобной скорости передвижения выдаются лишь на одну семью в стране), это нас сблизило, и через пару дней мы с ними подружились и уже чуть ли не обнимались при встрече.

Когда видишь человека каждый день в течение определенного времени, да еще и контактировать с ним обязан – довольно быстро начинаешь его либо тихо ненавидеть, либо испытывать к нему дружеские чувства. Разумеется, еще можно ходить с физиономией а-ля «чувак, я тебя не знаю», но у этой крайности свои последствия.

Мы предпочитали всех любить и делиться помидорами.

Еще одной нашей «врагиней» в первые дни была милая польская девушка по имени Клаудия. Она с такой невинной улыбкой обгоняла нас на каждой точке с прекрасной панорамой, что, вместо фотосессии, мы научились делать удобоваримые фотографии за десять секунд.

Наши попытки выглядели довольно смешно: «Юля, быстро повернись, я тебя фотографирую!» – «Быстрее! Там Клаудия идет! Дай посмотреть, что вышло.» – «Потом посмотришь, пошли дальше».

И все равно она умудрялась раньше нас добираться до финиша.

Со сколькими поляками я знакома – во всех живет с малолетства взращенное желание быть первыми. Как они обижаются, приходя вторыми! Одна пожилая полячка с короткими седыми волосами под розовой альпинисткой шапочкой однажды попивала с нами горячий травяной чай в приюте метеостанции под вершиной горы Казбек. Она обводила нашу русскую группу кристально-чистыми синими глазами и, пожимая плечами, говорила, что в поляках чувство первенства заложено природой. Из них вырастают прекрасные спортсмены, альпинисты, ученые и просто замечательные люди.

«Русские, конечно, идут с нами в ногу, мы братские народы и вообще делить нам нечего», – тут же добавляла она.

За окном тогда мела метель, задубевшие пальцы с трудом отогревались на кружке с крепким чаем, а мы слушали длинные истории приключений из жизни польской семьи, под конец совсем расчувствовавшись и начиная зазывать друг друга в гости. И тут я подумала, что моя сестра в душе, наверное, гордая полячка.

С Клаудией мы тоже довольно быстро подружились и совсем скоро уже договорились вместе нагрянуть в Эквадор к ее парню-испанцу.

Так получалось, что наш поток пилигримов (начавших Камино в один день и поэтому кочующих с места на место тоже синхронно) разделился на два лагеря: были испаноговорящие – и была вся остальная сборная солянка иностранцев, общающихся друг с другом на английском.

Многих испанцы не знали английского. Потому что а) сначала вроде надо разобраться в наречиях собственной страны, коих более десятка; б) зачем учить другие языки, когда в родной Испании можно найти все чудеса света, а заграницу выезжать дорого и не очень-то интересно (абсолютно поддерживаю эту позицию, в Испании, как и в России, есть вообще всё).

Проблемой же многих иностранцев служили их собственные более-менее очевидные трудности с английским – о каком изучении испанского может идти речь? Поэтому каждая группа кучковалась между собой и все были довольны.

Все, кроме меня. Я металась взад-вперед и по Камино и по альберге, желая охватить невозможное и попрактиковать и мой английский, и мой испанский. Крен все равно выходил в пользу английского, ибо его понимала и моя сестра.

Однажды ко мне подошла сверстница-испанка, я ее до этого не встречала, и спросила, не из Москвы ли я. Оказывается, она прочла на моей майке надпись «Кызыл-Курагино», поняла, что это кириллица, вот только перевести название у нее не получалось. Чего уж, не так много и русских знали об этой РГОшной археологической экспедиции на просторы степной Тувы.

Ее звали Лайя, и она учила русский. Вот это был сюрприз! Всегда приятно встретить человека, который испытывает привязанность к твоему родному языку. Она была ярой фанаткой группы «Пятница», а с моей помощью стала еще и любительницей песен «Мельницы» (кто бы сомневался). Позже она приехала по обмену в Москву и оказалась от нее в полном восторге.

Лайя очень быстро сдружилась с Юлей, научила ее фразе «quе guay!», означающей «как клево!», посадила в сестре намерение выучить испанский и обещала приехать к нам на Кавказ. Ну не прелестно ли.

В первые дни вообще все вокруг казалось каким-то гиперболически прекрасным, и полным очарования и восторга. Не подумайте, что позже все изменилось и мы разочаровались в Камино – ни капли! Просто периодически у нас начали возникать мысли а-ля «когда же мы наконец дойдем до альберге». Но пейзажи, сопутствующие нам всю дорогу, захватывали дух настолько, что ни о каких жалобах и речи быть не могло.

Представьте, справа от вас темно-синий манящий океан, слева уходящие вдаль зеленые холмы, с пасущимися на них альпийскими буренками, вы возвышаетесь над этой идиллией, идя по гребню обрыва, ветер раздувает ваши волосы и солнце светит над долиной тепло и мягко – попутно обеспечивая вас бронзовым загаром.

И только периодически приходится вправлять себе спину, потому что увесистый рюкзак дает о себе знать.

Моим любимым занятием было включать на полную громкость легкую позитивную музыку и пританцовывать по ходу движения. Мы там натурально зажигали. Я подключила к процессу всех друзей-спутников, и у нас была собственная команда танцующих прокрастинаторов. Много лесов и деревень Испании видело наши танцы в том августе.

Распорядок дня был следующим: выходили на дорогу около семи часов утра, завтракали где-нибудь по пути в живописном месте, далее шли отведенный участок маршрута (обгоняя все живое на своем пути). Периодически останавливались на предмет перекуса, и таким образом к часу-двум дня мы добирались до точки назначения.

Потом оставляли наши вещи либо в самом альберге, либо у его ступеней и шли к берегу океана плавать или загорать. Здесь начиналась вторая, пляжно-валятельная часть дня, самой важной задачей в которой было не уснуть усталыми и разморенными солнцем прямо на теплом песке. Тогда обычно случался солнечный удар, мы пару раз его таки прихватили.

Далее мы искали ближайший супермаркет – Юля здесь и выучила очередную свою фразу «Пердона, донде эста эль супермеркадо проксимо». В магазинах закупались продуктами на ближайшие вечер и утро и шли в альберге, готовиться ко сну и болтать со знакомыми.

По мне, у нас была райская жизнь. К сожалению, идеальная жизнь мне довольно скоро надоедает. Становится скучно. Хочется приключений. Хочется большего. Привыкнув к хардкорному режиму, мазохистка во мне начала испытывать очередную жажду трудностей.

И отсюда мы переходим к следующей части.

Вот это «Вау» 

Или наш первый монастырь

Довольно скоро стал очевидным тот факт, что мы идем на износ. Мы должны были вставать с рассветом, все время находиться в спешке, делать минимальное количество остановок – и то приходили в следующий город где-то двадцатыми. Я не преувеличивала, говоря, что то была своего рода гонка.

Мы, конечно, наслаждались процессом «прогулки», но понимали, что все могло бы быть совершенно по-другому, более неспешно и менее энергозатратно. И так считали не мы одни. Встретив на пути в очередной раз Оскара, я рассказала ему о своем плане пройти в следующий день больший участок маршрута.

Дело в том, что в каждом альберге (на территории страны басков, дальше эта лафа закончилась) выдавали карты с дальнейшим отрезком дороги. Это были очень хорошие карты, нечто наподобие детального снимка со спутника с указаниями всех сложных участков, всех альберге и прочей важной информацией.

Пилигримы были от них в восторге и следовали им неукоснительно. Поэтому они фотографировали все достопримечательности, которые карта считала стоящими фотографирования, и останавливались в тех альберге, в которых карта считала нужным остановиться – исходя из километража и обеспеченности города инфраструктурой.

Так вот я поделилась мнением, что если в следующий день мы пройдем чуть больше – то в последующие дни нам останется пройти чуть меньше. Оскар моим словам ничуть не был удивлен и сказал, что сам планирует провернуть то же самое.

Мы с уважением ухмыльнулись друг другу и разошлись… Встретившись в следующем альберге с признанием, что ничего у нас не выйдет: сил хватало только на обозначенный в карте кусок тропы.

Возможно, та была права, а мы просто строили из себя умников.

Тем не менее, мне сдаваться не хотелось, и я продолжала строить наполеоновские планы. Чтобы уж точно не сдаться в самый неподходящий момент, я начала делиться со всеми пилигримами мыслями по поводу удлинения маршрута. Я всегда начинаю разбалтывать свои размышления, так как, озвученные, мысли начинают выглядеть более жизнеспособно и весомо, плюс появляется возможность узнать точку зрения окружающих на нужный тебе вопрос и понять, насколько он бредовый (или наоборот). Ну и, разумеется, большинство моих идей – настолько авантюрные и вызывающие, что я не отказалась бы от компании. Считайте произошедшее дальше моей попыткой завербовать себе единомышленников.

Меня вполне ожидаемо начали отговаривать от затеи. Оказалось, что участок того дня, начиная от поселка Деба, считался одним из сложнейших в стране басков. Перепад горных высот на графике в карте напоминал скорее кардиограмму тахикардии, идти предстояло более тридцати километров – в гору через лес.

Звучало это невообразимо воодушевляюще.

Я пообещала, что решу насчет нашего километража по ходу развития событий. Однако настроена я была весьма решительно: преодолев дополнительные десять километров, мы бы наконец вырвались из глупой гонки за места в альберге и получили возможность остановиться в древнем монастыре, расположенном в лесу на вершине горы. Побывать там я считала просто необходимым.