Сказка о поросёнке Робинсоне

– Уи, уи, уи! – отвечал Робинсон, как маленький француз.

– Робинсон! Робинсон! Я уронила прищепку, подними ее! – звала тетушка Поркас, которая была слишком толстая, чтобы наклоняться самой.

– Уи-уи, – уи! – отзывался Робинсон.

Обе тетушки были очень, очень тучными. А калитки в Стаймуте очень узкие. Тропинка от фермы Пиггери Поркум – вытоптанная красная дорожка среди зеленой травы и маргариток – пересекает множество полей. А везде, где одно поле переходит в другое, есть ограда с калиткой.

– Это не я слишком толстая, это калитки слишком узкие, – говорила тетушка Доркас тетушке Поркас. – Вот скажи, если бы я осталась дома, ты через них протиснулась бы?

– Нет. Уже два года как нет, – отвечала тетушка Поркас.

– Ужасно, просто ужасно, что посыльный разломал свою телегу как раз накануне рыночного дня! А яйца нынче по два шиллинга и два пенни за дюжину! Как думаешь, далеко придется идти, если не напрямик через поля, а по дороге?

– Четыре мили, и это только одну сторону, – вздохнула тетушка Поркас. – А у меня уже кончается последний кусочек мыла. Как же нам быть? Ослик говорит, что на починку телеги уйдет целая неделя.

– А не сможешь ли ты протиснуться в калитки, если отправишься до обеда?

– Нет, не смогу. Я тут же застряну. Как и ты.

– А не сможем ли мы рискнуть… – начала тетушка Доркас.

– И отправить тропинкой Робинсона? – закончила тетушка Поркас.

– Уи, уи, уи! – отозвался Робинсон.

– Мне вовсе не хочется посылать его одного, пусть он и очень смышленый для своего возраста.

– Уи, уи, уи! – согласился Робинсон.

– Но делать больше нечего, – сказала тетушка Доркас.

Робинсона усадили в корыто и вымыли последним кусочком мыла, а потом высушили и навели лоск – да так, что он засиял, как новенькая булавочка. Затем на него надели синюю хлопковую рубашку и штанишки, наказали отправиться в Стаймут за покупками и вручили большую корзину.

В корзине лежали две дюжины яиц, букет нарциссов, два кочана цветной капусты и обед для Робинсона – бутерброды с джемом. Яйца, цветы и овощи он должен был продать на рынке, а потом сложить в корзинку покупки.

– Будь осторожен в Стаймуте, племянник Робинсон. Остерегайся пороха, корабельных коков, фургонов, сосисок, ботинок, кораблей и сургуча. И помни, тебе нужны крахмал, мыло, шерстяные нитки для штопки… и что там еще? – сказала тетушка Доркас.

– Шерстяные нитки для штопки, мыло, крахмал, дрожжи… и что там еще? – произнесла тетушка Поркас.

– Уи, уи, уи, – отозвался Робинсон.

– Крахмал, мыло, дрожжи, шерстяные нитки для штопки, семена капусты… пять, а должно быть шесть. Я хотела завязать узелки на уголках его носового платочка, но их всего четыре, на два меньше. Шесть покупок, а значит…

– Вспомнила! – воскликнула тетушка Поркас. – Нам нужен чай! Чай, крахмал, мыло, шерстяные нитки для штопки, дрожжи, семена капусты. Большую часть можно купить в лавке мистера Мамби. Объясни ему, что стряслось с посыльным, Робинсон, и скажи, что мы отправим ему чистую стирку и еще овощей на следующей неделе.

– Уи, уи, уи, – согласился Робинсон и отправился в пусть с большой корзиной.

Тетушка Доркас и тетушка Поркас остались стоять на крыльце. Они проследили, как он миновал первую калитку и скрылся из виду, а потом вернулись к домашним хлопотам. При этом тетушки все время друг на друга ворчали – слишком уж беспокоились о Робинсоне.