Змея

– Все хорошо, – уверяю я, пытаясь ее успокоить. – Вы в безопасности.

Я стараюсь не думать о том, что вернула ее с того света исключительно с помощью волшебства. Сила бушует в моих костях, я стараюсь ее не замечать, чтобы отдать все свое внимание лежащей передо мной напуганной женщине, но это трудно. После месяцев бегства от волшебства последние несколько часов магическая сила лишком настойчиво напоминает мне о своем существовании.

– Мой ребенок! – стонет женщина, хватая меня за руки. – Мой ребенок?

– Он тут.

Я говорю успокаивающим тоном, как будто общаюсь с диким зверем, поскольку, если честно, она страшит меня.

При виде младенца женщина с облегчением всхлипывает и прижимает его к себе. Потом по лицу ее пробегает волна удивления, и она с испугом смотрит на меня.

– Что случилось?

– На вашу повозку напали, – объясняю я и протягиваю руку, чтобы придать ей мужества, но она отдергивается. – Я обнаружила вас тут. Вы были без сознания.

Женщина хмурится, ей страшно.

– Вы пытались спастись? – Я хочу вытянуть из нее хоть какие-нибудь сведения.

– Я не… не помню. – Она в панике.

– Все хорошо. У вас просто шок.

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

– Я вас знаю?

– Нет, – отвечаю я. – Я просто нашла вас. – Ее поведение беспокоит меня. – Как вас зовут?

Она открывает рот, но снова закрывает и сдвигает брови:

– Не знаю.

У меня внутри все сжимается.

– А ваш ребенок? Как его зовут?

Женщина опускает взгляд на ребенка, который уже спит у нее на руках.

– Я… я понятия не имею. – С дикими глазами она хватает меня за руку. – Что со мной? Почему я ничего не помню?

Меня охватывает жуткое чувство, потому что я точно знаю, что с ней, но не скажу.

– Не беспокойтесь, – повторяю я, уклоняясь от вопроса. – Я уверена, память к вам вернется.

У меня начинается тайная паника. Это катастрофа. Вместо того чтобы незаметно удирать с острова, я поддалась соблазну, самонадеянно встряла в нечто могущественное, чего не понимаю, и заварила настоящую кашу. Я не могу бросить эту несчастную тут, будучи причиной провала в ее памяти.

– Полагаю, вы не знаете, куда направляетесь? – интересуюсь я, предвидя ответ.

Она отвечает всхлипыванием.

– Хорошо. – У меня нет времени, на меня охотятся гвардейцы. – Давайте заглянем в ваши вещи. Возможно, они нам как-нибудь помогут.

Женщина с облегчением кивает. Однако ее сумка пуста, бандиты забрали все, что могло представлять хоть малейшую ценность, и остальное тоже. Мы выворачиваем ее карманы и не обнаруживаем ничего, что могло бы дать нам подсказку. Но под юбками у нее что-то шуршит, что-то зашитое в ткань. Кинжал без труда вспарывает карман, и обнаруживается письмо. Оно потерто и зачитано до дыр, чернила в некоторых местах расплылись, вероятно, от слез. Это любовное послание. Большая часть его содержимого бесполезна и уж точно не касается меня, однако автор упоминает корабль «Черная ночь». Я о таком никогда не слышала, но лиха беда начало. Заглядываю в конец письма, надеясь на еще одну подсказку в виде подписи, однако там лишь стоит «Р».

– Вы не помните, что означает эта буква? – спрашиваю я, хотя попрежнему знаю ответ.

Письмо понятно женщине не больше моего.

– Ладно, – говорю я, поразмыслив. – В нескольких милях отсюда к юго-западу находится порт. Думаю, нам стоит туда отправиться и выяснить, не слышал ли кто про такой корабль. Тогда мы, вероятно, отыщем кого-нибудь, кому вы знакомы.

Глаза женщины становятся еще больше, хотя казалось, что это невозможно.

– Вы пойдете со мной?

– Разумеется. Не могу же я вас бросить в таком состоянии.

К моему удивлению, женщина заключает меня в объятия:

– Спасибо! Вы моя спасительница.

Я не отвечаю и только надеюсь, что у меня не слишком пылают щеки. Никакая я не спасительница.

Подбирая ее пожитки, предлагаю взять на руки ребенка, но она не хочет расстаться с ним даже на мгновение. Тогда я беру женщину под руку и поддерживаю, потому что тело ее изувечено, в кровоподтеках, и ходьба дается ей непросто.

До сих пор она была спиной к сцене побоища, теперь при виде трупов тех, кому повезло меньше, она плачет. Я увожу ее прочь, обходя лужи и следы крови на земле.

По пути мы разговариваем мало, и я рада тишине. Переживаемое мною чувство вины невыносимо.

То, чего я достигла, чтобы спуститься с горы, сделало меня излишне самоуверенной. Я переоценила свои возможности, попыталась творить волшебство, которое не в состоянии контролировать, и навредила этой бедной женщине. Я догадываюсь: сила ее любви к ребенку была так велика, что, стоило мне вернуть ей малую толику жизни, как она освободилась от моих чар и вернулась в свое тело раньше, чем я закончила колдовать. И дело не в том, сумела бы я довести дело до конца без ошибок. Мне следовало послушаться Тома – он был всегда мудрее меня.

Теперь же моя самонадеянность опустошила ее разум, и я понятия не имею, вернется ли к ней память.

Пытаюсь подавить в себе голосок, нашептывающий, что даже без знаний я смогла вернуть человека с того света, мол, посмотри, какая власть у тебя в руках. Стараюсь не обращать внимания на то, что теперь, когда волшебство стихло, мое тело кажется мне странно пустым, и больше всего на свете хочется снова ощутить его жар.

Мы добираемся до порта под вечер, и я сразу же принимаюсь высматривать стражников. Удачно, что я появилась тут вместе с другой женщиной, – я не напоминаю им беглянку, и те немногие гвардейцы, которые охраняют вход в город, удостаивают нас лишь беглым взглядом.

Однако мне по-прежнему совсем не хочется привлекать излишнее внимание, и потому я поспешно веду женщину в сам порт. Скорейший способ получить сведения – спросить кого-нибудь, но тогда меня могут узнать. Присматриваюсь к пожилой торговке рыбой. Она скорее остальных пожалеет мою раненую подругу и едва ли вспомнит мое лицо.

– Простите, – говорю я с такой теплотой, на какую только способна. – Вы не поможете нам?

Она сразу же недоверчиво прищуривается:

– Это будет от многого зависеть.

Я сохраняю на лице широкую улыбку:

– Вы не слышали про корабль под названием «Черная ночь»?