Наследие Кагана

Мать Кагана Альбиониума Сенвара»

Слезы посыпались из моих глаз, я упала на колени, жадно глотая воздух. Нож предательства, вонзившийся в мое сердце, только что уничтожил меня. Я закричала от той боли, что не могла больше сдерживать, я бросила склянку в костер, скомкав письмо, бросила подле себя. Боль разжигала во мне ярость, я кричала навзрыд, не узнавая собственного голоса. Я силой сдернула маску и отбросила ее в сторону и растянула ворот рубахи, что скрывал мою шею. Не поднимая головы, я продолжала выплескивать свою боль через рыдания. Вождь темсущи поднял с земли скомканный лист бумаги и зачитал вслух. Слезы боли и ярости сменил стыд и чувство безвыходности.

Дочитав последнее, он произнес.

– Да будет так, в безлунную ночь кровь девушки прольется в пещере Темреса.

Он снова скомкал письмо и бросил его в огонь. Я, уставшая от бесполезных рыданий, поднялась на ноги.

– Нет! – Яростно и довольно громко проговорила я. – Я не жертва.

Их вождь оглянулся и, усмехнувшись, сказал.

– Что может простая девчонка!? Твой отец мертв, а брат от тебя отказался, ты умрешь, а мы развяжем войну с Альбиониумом, чтобы прекратить убийства темсущи.

Я сделала пару шагов и подошла к вождю достаточно близко. Подняв голову, я проговорила.

– Во мне течет кровь сына Анул, я первый ребенок истинного Кагана и у меня намного больше прав на наследия моего отца.

Он испуганно стал всматриваться в мое лицо, различая игру тени и истинные черты моего лица. Он испуганно отпрянул от меня.

– Что ты такое? Это не возможно…

Я сделала еще несколько уверенных шагов поближе к костру, чтобы мое лицо было освещено, и каждый любопытный мог его увидеть.

Все что я так тщательно скрывала с детства, отрылось взору людей, каких принято считать врагами. Мои разные глаза, один бледно голубой, словно окутанный белой пеленой, другой зеленый намного ярче, чем бывает у серебряных людей. Левая часть лица, что чаще всего открывалась людскому взору, была лишь пятном белоснежной кожи, которая плавно переходила в светлую, но более насыщенную кожу, как у темсущи, по шее шли крупные и мелкие пятно насыщенной кожи. В толпе послышались удивленные возгласы. Даже Вагия, сидя мирно на земле, приподнялась и подошла ко мне ближе, чтобы рассмотреть.

– С вашей помощью я заберу то, что мне положено по праву, и когда я займу место Кагана я прекращу преследования вашего народа.

– А как же старейшины? – Поинтересовался вождь.

– Они умрут во славу богам! – Я сама боялась того что говорила, но выбора у меня не было, я жаждала отмщения и справедливости.

Я не источала бойкость и уверенность, но слышала согласные со мной возгласы.

Я с вызовом взглянула на вождя.

– Если войны не миновать, так помогите мне занять свое место, не нужно развязывать войну на долгие зимы. – Голос мой уже звучал тверже и уверенней, но судя по выражению лица их вождя, мне казалось, что он еще не пришел в себя от увиденного.

– Пусть нас день рассудит, – глядя мне в глаза, сказал вождь и утвердительно кивнул, я кивнула ему в ответ. – Расходитесь по своим жилищам, – он взглянул на изумленную Вагию, которая разглядывала меня. – Вагия пригласи мне жреца, – она кивнула. – К рассвету успеешь?

– Успею, Таиф. – Проговорила девушка, не отрывая от меня свой темный взор.

– Ну, так иди Вагия! – Раздраженно бросил вождь, на что медведь приподнялся с земли, где сидела девушка, и злобно оскалимся. – Прошу поторопись, – более мягко сказал Таиф, глядя с опаской на медведя.

Ведунья нехотя зашагала в пущу темной ночи, а вождь переключился на меня.

– Вам лучше вернуться к себе, я поставлю вам дополнительную охрану под дверь. – сказал вождь и суетливо удалился. Я оглянулась на Аяза, который с самого начала собрания стоял за моей спиной. Он взглянул на меня без капли удивления.

– Я не буду вас травить, – сказал он.

– А как же доказать преданность Сенваре.

– Не буду вас травить и докажу свою преданность тебе Айдария. – Он махнул головой в сторону. – Не знаю как вы, а мне очень хочется лечь спать.

Он пошел вперед, и я последовала за ним.

– А я так боялась пасть от рук трусливого извозчика, – еле слышно выдавила я и последовала за ним.

Когда я зашла в жилище вся эта серая и убогая обстановка угнетала. Казалась, что я попала в темное царство без просвета и возможности выбраться. Сердце терзала скорбь по собственному отцу. Сейчас по всему Альбиониуму звенят колокола в память об ушедшем предводителе, люди будут устраивать поминальные обеды, будут сносить к стенам терема белые белокрыльники, цветы символизирующие смерть.

Я не мучилась от горя, не ощущала потерю отца, видимо потому, что не могла в это поверить. Но неприятное чувство внутри возрастало, словно неприятный ранящий осадок царапал мое сердце, не давая ему и не много покоя.

Я села на кровать, опершись руками, я откинула голову и прикрыла глаза. Слишком многое произошло, я запуталась в собственных ощущениях, а в голове отсутствовали мысли, словно я была под пеленой сна, не теряя чувства реальности. Раздался тихий ненавязчивый стук, я слышала как Аяз завошкался за печкой, и ворча что-то себе под нос, поднялся.

– Айдария, – я открыла глаза и предо мной стояла Зифа.

– Зифа? Ты что-то хотела? – Спросила я своим пустым безжизненным голосом. Я заметила, что сейчас она смотрела на меня не с любопытством в потемках горящих свечей, а с сочувствием.

– Я принесла вам поминальный сосуд.

– Что принесла? – Мои глаза, кажется, в одно мгновение расширились, пытаясь всмотреться в вещицу в ее руках.

– Это керамическое изделие, – она поставила приспособление на стол. Я поднялась, чтобы его осмотреть. Поминальный сосуд выглядел довольно странно, маленькая похожая на вазу вещица с чашеобразным верхом и округлым вырезом с боку. Я аккуратно коснулась сосуда и прокрутила его пред своим взором. С другой стороны было выпуклое изображение, похожее на лицо ведуньи, омытые слезами, или же на когти некого животного. – Сюда, – Зифа указала на чашеобразный верх, – кладут сушеные травы и заливают морской водой, а вниз ставят маленькую горящую свечу.

– И зачем это?

– В память об умершем человеке. Наш народ верит, если зажечь поминальный сосуд и наполнить ароматом нужных трав, то Темрес дарует тебе шанс попрощаться, а душе поможет очиститься и вознестись. Это обряд прощания. – Зифа посмотрела на меня взглядом полным боли и сочувствия, и кажется, ей было жутко стыдно, что она пришла так поздно в непростое для меня время и принесла диковинную для меня вещицу. Но мне от ее слов и ее поступка стало намного теплее на душе.

– А что за травы? – Наивно спросила я, а Зифа уже стала суетливо доставать из-за пояса мешочки.

– Ястребинка, эта трава поможет увидеть лик умершего,– девушка насыпала шепотку, мелкорубленой травы в верхнюю часть сосуда, – полынь поможет призвать дух к тебе, так же она тебя защитит, чтобы мертвый не смог навредить тебе и не утянул тебя с собой в мир мертвых. – Девушка повторила ритуал, но вместо одной щепотки она добавила две. – И можжевельник, – он поможет задобрить душу и поможет тебе ее слышать. – Зифа снова бросила одну щепотку.– И морская вода, она содержит энергию нашего Бога.

– Потому что он был рожден под толщей воды? – Поинтересовалась я, а Зифа удивленно на меня уставилась.

– Да, именно глубины морские помогли нашему Богу скрыться от лунного света и солнечного света и сделать его иным, отличным от ваших Богов. – Зифа вложила мне в руку невысокую восковую свечу. – Поставишь свечу в нишу сосуда и подожжешь

– А секретные слова? – Шуточным тоном поинтересовалась я .

Зифа закатила глаза.

– Нужна лишь вера и желание.

– Разве ваш Бог станет мне помогать?

– Станет, если поверить, тем более как выяснилось в тебе есть часть от темсущи, а наш Бог не оставляет своих детей наедине с болью и бедой.

– Спасибо Зифа.