The Kills

Пока я принимал душ и одевался, Кейт гремела на кухне вилками, накрывая на стол.

– Ты рано. Я ждал тебя через час.

– Это претензия?

– Скорее вопрос.

– Ха, – она уселась на стул напротив меня. – Джек сменил меня пораньше. После гибели Линды он стал очень много работать. Раньше только вторым поваром был, а сейчас вместо дочери еще и барменом.

– Понимаю, – я действительно понимал Джека, как никто другой.

– Что делал в архиве?

Уилсон, как обычно, не церемонилась, сразу беря быка за рога. Мне даже начинала нравиться ее такая черта.

– Искал старые дела. Поджоги, зоосадизм, попытки нападения, убийства или пропажи детей.

– Как это поможет?

Она намотала лапшу на вилку, отправляя порцию в рот. Вот ведь дает. Аппетит ей вообще ничего не перебьет, похоже.

– Подобные люди не просыпаются однажды утром с внезапным желанием убивать. Этому предшествуют определенные правонарушения еще в детстве. И только спустя время преступник доходит до того, что делает сейчас. Ни сучка, ни задоринки и все обставлено, как он любит.

– Почему именно такие дела?

– Это называется «Триада Макдональда». Пиромания, зоосадизм, энурез. Последнее, конечно, в архивах не найдется, но первые два вполне.

– Что за триада? – она снова набрала лапшу, не отрывая любопытного взгляда.

– Если коротко, три признака, которые связывают с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений, – припомнил я почерпнутые из книг знания.

Кейт с таким аппетитом жевала свою еду, что мне показалось, будто мой рассказ ее еще больше раззадорил.

– Это все так интересно, – заключила она, отодвигая от себя пустой контейнер. – Интернет тут паршивый, но я постараюсь найти информацию на эту тему.

Соседка достала смартфон из кармана и сделала себе пометку.

– Оставишь номер для связи?

– Да, – она кивнула и начала диктовать номер.

Я сбросил один гудок, мы записали друг друга, обмен номерами произведен.

– Пошли.

Я направился в зал после того, как по уже привычной схеме была убрана посуда.

– Впервые вижу мужчину, который не ленится убрать за собой. Обычно они бытовые инвалиды.

– У меня есть руки, и я умею ими пользоваться.

Девушка задорно хохотнула.

– Охотно верю.

На глаза попались три папки с делами о поджогах. Нужно отметить их на карте, пока не забыл.

– Момент.

Я взял маркер и, быстро найдя в протоколах адреса, пометил их на висящей на стене карте. Только когда был обведен последний адрес, я заметил, как Кейт с напряженным лицом рассматривает развешанные фотографии. С прошлого раза к ним прибавились фото с мест преступлений и от коронера.

– Я уберу, тебе не стоит это видеть.

– Оставь, – она остановила мою руку на подходе к фото. – Лучше расскажи, почему именно так?

– Уверена?

– Да.

– Если захочешь, чтобы я закончил рассказ, просто дай знать. Это может напугать, особенно учитывая…

– Я поняла, Люци. Просто расскажи, – уверенно попросила Кейт.

– Хорошо. Красная лента, которой он душит жертву, – я ткнул пальцем в фото, где крупно видно шею, – часть некоего фетиша. Так же как и красные туфли, которые он надевает на жертву, – теперь я указал на лаковую ярко-красную обувь на ногах убитой.

– Он приносит это все с собой?

– Да. Ему важно, чтобы эти элементы были именно такими.

– Почему?

– Почему кому-то нравятся блондинки? Кого-то возбуждает большая грудь, а кого-то длинные ноги в чулках, – я пожал плечами. – Дело личных предпочтений. Тебе ведь наверняка тоже что-то нравится.

– Руки, – выпалила Кейт, но тут же осеклась.

– Руки?

– Да, – соседка отвела глаза от фото и скользнула взглядом по мне. – Сильные, накаченные, с венами, – она сделала паузу. – А если есть татуировки, вообще особый шик.

Девушка нервно заправила прядь волос за ухо, изучая взглядом стену. Я так довольно заулыбался, что пришлось сделать вид, будто потолок в этой комнате меня ужасно заинтересовал.

– А тебе? – собеседница подняла на меня самый невинный взгляд.

– Шея и волосы. Длинные.

Уилсон покусала губы, делая глубокий вдох.

– Фетишизм – это нормально, пока он не стал патологией, – продолжил, стараясь заполнить возникшую из-за откровений паузу.