Орион

– Ты прав, но пока у нас есть пистолеты. Нападение станет для них самоубийством.

– В лесу у них достаточно союзников. Они могут прибегнуть к старой тактике и бросить в атаку животных.

– Что же ты предлагаешь?

– Обойти лес. Если они устроили нам засаду, а я в этом не сомневаюсь, мы вынудим их выйти на открытое место.

– Но в таком случае мы потеряем половину дня. Может быть, даже больше.

– Зато сохраним людей.

– Мы не можем позволить им уйти от нас.

– Если мы пойдем через лес, то почти наверняка нарвемся на засаду и скорее всего погибнем.

– Какое это имеет значение?

– Для тебя никакого, да и для меня тоже. Но подумай о них, – я указал через плечо на шагавших следом солдат. – Они-то уже не воскреснут.

– Я не подумала об этом, – согласилась она.

– Если уж мы обречены перебить людей Аримана, то попытаемся хотя бы спасти жизни наших товарищей.

– Ты не хочешь понять меня, Орион.

– А ты меня. Вы оторвали этих людей от их близких, забросили в другую эпоху, обрекли на смерть, чтобы потешить тщеславие Ормузда. Отнеситесь, по крайней мере, к ним как к людям, а не как к пешкам.

– Но они и есть пешки, Орион. Иногда приходится жертвовать пешками, чтобы выиграть партию.

– Они люди, которые имеют право на жизнь.

– Нет, Орион, ты ошибаешься, – возразила Адена печально.

– Тогда объясни, в чем моя ошибка.

Несколько минут она молчала.

– Я боюсь, – прошептала она, – что ты возненавидишь меня, если узнаешь всю правду.

– Возненавижу тебя? – повторил я, не веря своим ушам. – Да как ты могла даже подумать об этом?

Она опустила глаза.

– Орион, мы все только шахматные фигуры в этой игре. У каждого из нас своя судьба.

– А Ормузд шахматист?

– Нет. Все гораздо сложнее. У Ормузда тоже есть своя роль. Как у тебя, у меня и у них. – Она указала в сторону солдат.

– Ты не пешка, – заметил я.

– Так же, как и ты, – ответила она с печальной улыбкой. – Если хочешь, можешь сравнить себя с офицером, а меня с ладьей.

– Почему же не с королевой?

– Я недостаточно могущественна для этого.

– Следовательно, Ормузд – король, – догадался я, – и если он получит мат…

– Мы все умрем. Навсегда. Игра закончится.

– Но мы можем хотя бы попытаться спасти этих людей.

– Как я сказала, все они только пешки. У них никогда не было семей или друзей, равно как и другой жизни. Ормузд создал их с единственной целью: уничтожить Аримана и его народ.

Я не был даже удивлен ее словами, словно не узнал ничего нового. Я чувствовал только глубокую печаль и страшную пустоту внутри. Обернувшись, я через плечо взглянул на наших солдат. Они безропотно шли за командиром, с каждым шагом приближаясь к своей смерти. Лиза брела следом за мной с тяжелым рюкзаком за плечами, доверху набитым взрывчаткой. Уловив мой взгляд, она улыбнулась в ответ. Я припомнил, с какой безумной отвагой она сражалась бок о бок со мной в темноте пещеры. Невольно мои мысли обратились в прошлое. Я вспомнил жажду убийства, сверкавшую в глазах людей племени Дала в ночь большой охоты; кровожадность монголов, безжалостно вырезавших воинов короля Белы, и даже агрессивность молодых демонстрантов перед воротами лаборатории в Мичигане.

– Ты прав, – подтвердила Адена, словно прочитав мои мысли. – Жестокость была изначально заложена в их сознание.

– Кто же они? Машины? Роботы?

Она слегка пожала плечами.

– Они люди из плоти и крови, как ты и я. Но Ормузд сотворил их для войны. Их мозг запрограммирован на убийство.

"Так же, как и у меня", – устало подумал я.

– Теперь ты знаешь всю правду, – грустно закончила Адена.

– Я был создан Ормуздом с единственной целью убить Аримана?

– Да.

– Теперь я понимаю, почему я не помнил свое прошлое, когда жил в двадцатом столетии. У меня его просто не существовало. Я – всего лишь марионетка в руках Ормузда. Или машина. Мы все – машины, построенные из органики. Пусть сложные, но все-таки машины, повинующиеся чужой воле биороботы, запрограммированные на убийство.

– Орион, – откуда-то издалека донесся до меня голос Адены. – Орион, – повторила она, – не терзай себя. Какая тебе разница, для чего ты был когда-то создан, если ты сумел давно выйти из-под контроля творца.

– В самом деле? – усмехнулся я. – Почему же тогда я здесь? Разве не по воле своего хозяина?

– Но ты сам недавно назвал мне настоящую причину. Ты здесь, чтобы найти меня.

– Теперь ты еще и смеешься надо мной.

– Ничего подобного. С самого начала ты действовал, повинуясь собственной воле. Ты такой же человек, как Сократ, Эйнштейн или хан Угэдэй.

– Как это может быть?

– А ты взгляни на себя со стороны. Подумай, как я могла бы полюбить тебя, если бы ты не был человеком.