Орион и завоеватель

На соседней койке кто-то шевельнулся, но, к счастью, так и не проснулся.

– А я думал, это вор, – прошептал Гаркан.

– Я был вором, – пошутил я, – когда грабил вместе с тобой.

– Тебя выпустили из темницы?

– Пришлось самому позаботиться о себе.

Ночной сумрак мешал мне видеть выражение бородатого лица Гаркана, но его молчание свидетельствовало: бывший разбойник не знал, что сказать. Я взял его за плечо, и вместе мы направились к концу длинного зала.

– Я должен попасть к царю, – сказал я, оказавшись у лестницы, спускавшейся к площади.

– Сегодня утром он отправляется в Эги.

– Значит, и мне нужно туда.

Луна осветила лицо Гаркана. Он явно недоумевал:

– Но ты бежал…

– Это козни Олимпиады. Царь меня выслушает и простит.

– Ты уверен? – проговорил густой голос Бату, шагнувшего из чернильной тени, которую отбрасывал козырек крыши. Подобно Гаркану, чернокожий был обнажен, но в руке его поблескивал меч.

Пожав протянутую руку, я спросил:

– Как ты нашел нас?

С широкой ухмылкой Бату ответил:

– Я слышал, как ты лез по черепице. Гаркан отправился к одному концу казармы, я – к другому.

– Вы с ним спите очень чутко.

– Жизнь приучила, – небрежно отозвался Бату. – Остальные всю свою жизнь были наемниками. Разбойник не спит спокойно, как воин.

Я ухмыльнулся.

– А почему ты решил, что царь простит тебя? – вновь спросил чернокожий.

– Пусть не прощает, но я должен предупредить его. Павсаний намеревается убить его на свадебном пиру.

Гаркан нахмурился.

– Это серьезное обвинение, Орион.

– Так сказал сам Павсаний.

– Но его направляет рука царицы?

– Да.

– Итак, замешан и Александр?

– Быть может, – сказал я. – Если покушение удастся, итог будет выгоден для него. Мы должны помешать заговорщикам.

– Мы? – переспросил Вату.

– Мне нужна ваша помощь. Я не могу перенестись в Эги по воздуху.

Оба надолго умолкли. Я прекрасно понимал, что творится в их головах: они нашли работу и получили крышу над головой. Царство Филиппа приняло их. Теперь они не были людьми вне закона, гонимыми, вынужденными прятаться в глуши среди диких зверей. А я просил их отказаться от этого, просил воспротивиться козням всеведущей ведьмы Олимпиады.

Нет, согласиться на такое мог только дурак. Впрочем, они были обязаны мне, ведь их жизнь изменилась, когда я привел их в Пеллу и определил на службу к Филиппу. А значит, у меня есть и право просить их оставить ее.

Но пока они еще думали, я уже наметил собственный ход.

– Павсаний уже отправился в Эги?

– Нет, он едет завтра с первыми лучами солнца, – ответил Гаркан.

– Тогда слушай меня. Обнаружив, что я бежал из заключения, Павсаний пошлет тебя на розыски. Он поймет, что я отправлюсь в Эги, и повсюду разошлет верных ему воинов. Ты найдешь меня, но прошу – вези прямо к царю, а не к Павсанию или царице.

– А откуда ты знаешь, что Павсаний пошлет именно нас? – спросил Гаркан.

– Конечно, он пошлет не только нас, – добавил Бату. – Почему ты уверен, что именно мы найдем тебя?

Я отвечал им с мрачной улыбкой:

– Павсаний отправит на поиски всю гвардию. А найду вас я сам, мои друзья. В горах возле Эги.

Гаркан еще сомневался, а Бату удивлялся моей уверенности.

– На какое время назначена свадьба? – спросил я.

– На ночь полнолуния.

Я взглянул на луну. Насколько я мог судить по ее виду, до полнолуния оставалось три ночи.

Они согласились.

– Ищите меня в горах возле Эги, по правую сторону от дороги, – сказал я. – Я буду дожидаться вас там.

И пока они переваривали услышанное, я подпрыгнул, ухватился за край крыши, подтянулся и, осторожно ступая по черепице, отправился в сторону комнат, отведенных Павсанию и остальным начальникам. Я не знал, где он спит, поэтому попросту влез в первое окно, оказавшееся возле меня. На ложе спал не Павсаний, человек этот шевельнулся во сне, когда я нагнулся над ним. Мне пришлось заглянуть в четыре спальни, и только в пятой я обнаружил Павсания. Соединявший комнаты коридор никто не охранял, впрочем, двое стражей дремали во дворе у входа в казарму.

Павсаний тревожно ворочался во сне, слегка стонал, его тонкий хитон был влажен от пота.

Я зажал ему рот левой рукой и поднес кинжал к внезапно расширившимся глазам полководца.