Круг

– Кто же не знает Марго? В Марсаке все ее знают… Марго хорошая… Она нам не сказала, что ее отец – сыщик.

Голубые глаза Юго пристально смотрели на Серваса. Полицейский понял, что ошибся: парень не боится, просто решил молчать. Ему семнадцать, но он выглядит куда более зрелым.

– Почему ты отказываешься говорить? Ты понимаешь, что тем самым усугубляешь свое положение? Вызвать к тебе адвоката? Пообщаетесь, мы вернемся к разговору.

– Зачем мне адвокат? Я был там, когда она умерла, или появился чуть позже… У меня нет алиби… Все против меня… Выходит, я виновен?

– А ты виновен?

По глазам Юго майор ничего не сумел определить, если в них что и было, то только ожидание.

– Вы ведь для себя все уже решили… Так какая разница, правду я говорю или вру?

– Разница очень большая, – ответил Сервас.

Сказанное не соответствовало действительности, он и сам это знал.

Во французских тюрьмах сидит множество невиновных, а по улицам расхаживают преступники – и немало. Судьи и адвокаты рядятся в мантии, кичатся принципами, произносят речи о морали и праве – и мирятся с системой, прекрасно зная, что она плодит море юридических ошибок.

– Ты позвонил матери и сказал, что проснулся в доме и нашел мертвую женщину, так?

– Да.

– Где именно ты проснулся?

– В гостиной, внизу.

– В каком месте гостиной?

– На диванчике. Я сидел. – Бохановски взглянул на Бекера. – Я им уже говорил.

– Что ты сделал потом?

– Позвал мадемуазель Дьемар.

– Ты остался сидеть?

– Нет. Двери в сад были открыты, шел дождь, вода заливалась внутрь. Через одну из них я и вышел.

– Ты не спросил себя, где находишься?

– Я узнал дом.

– Ты там уже бывал?

– Да.

– Итак, ты узнал место: ты часто там бывал?

– Достаточно часто.

– Что значит «достаточно»? Сколько раз?

– Не помню…

– Попробуй вспомнить.

– Не знаю… может, десять… или двадцать раз…

– Почему ты так часто приходил к ней? Зачем все время звонил? Мадемуазель Дьемар принимала у себя всех учеников?

– Это вряд ли.

– То есть для тебя она делала исключение? О чем вы разговаривали?

– О том, что? я пишу.

– Что, прости?

– Я пишу роман… Я рассказывал об этом Клер… мадемуазель Дьемар… Ей было интересно – действительно интересно, она попросила дать ей почитать… И мы все время это обсуждали. И по телефону тоже…

Сервас посмотрел на Юго. Ему стало не по себе. Учась в Марсаке, он тоже начал писать роман. Современную эпопею… Честолюбивая мечта любого начинающего литератора… Произведение, о котором издатели и читатели скажут: «Браво, Мастер!» История больного тетраплегией[8 - Тетраплегия – паралич четырех конечностей, обычно при повреждении шейного отдела спинного мозга.] человека, в котором живым остается только мозг, но его напряженная, пламенная духовная жизнь богаче жизни большинства людей. Сервас бросил сочинительство на следующий после самоубийства отца день.

– Ты называл ее Клер? – задал он следующий вопрос.

– Да… – с секундной задержкой ответил Юго.

– Какой характер носили ваши отношения?

– Я же объяснил – ее интересовал мой роман.

– Она давала тебе советы?

– Да.

– И ей нравилось написанное?

Еще один взгляд исподлобья. Гордость в глазах.

– Она говорила… говорила, что давно не читала ничего подобного.

– Могу я узнать название?

Юго колебался. Мартен мысленно поставил себя на его место. Начинающий автор явно не хотел делиться сокровенным с незнакомым человеком.

– «Круг»…

Сервасу хотелось задать вопрос о сюжете сочинения, но он промолчал. Сыщик был в замешательстве, он чувствовал, что начинает сочувствовать юноше. Возможно, он не совсем объективен: Юго – сын Марианны и очень похож на него самого, такого, каким он был двадцать три года назад. Зачем парню убивать единственного человека, который мог понять и оценить его работу? Ответа на этот вопрос у Серваса не было.