Последний секрет

– Можем добавить этот вариант мотивации. Под номером пять у нас шел долг, под номером шесть будет стоять зависть.

Налиму, нежащемуся теперь в вареных овощах, – блюду Исидора, повезло больше, чем цыпленку по-провансальски, с которым уже почти расправилась Лукреция: он несколько недель наслаждался свободой, прежде чем угодил в сети.

– Зависть? Узковато.

– Я не против расширения. Давайте включим сюда все эмоции, с которыми ни за что не совладать: зависть, жажду мести, вообще злобу. Так и озаглавим эту категорию: злоба. Это будет посильнее долга. Долг – желание нравиться другим, интегрироваться в общество, а злоба разжигает революции, побуждает менять общество.

– Она же может подтолкнуть к убийству.

Журналистка торопливо, боясь забыть, записывает соображение собеседника.

– В общем, – говорит Лукреция, – расследование принесло кое-какие результаты. Я признаю, что вы правы, подозревая смерть не по естественным причинам, я же нашла убийцу и его мотив. Действуя вместе, мы, кажется, побили рекорд по скорости раскрытия преступления. Дело в шляпе.

Она поднимает бокал, чтобы чокнуться, но Исидор сидит истуканом.

– Ну, и кто из нас мифоман – я или вы? – бормочет он.

Она окидывает его презрительным взглядом:

– Зависть… А ведь вы тоже завистник. Я моложе вас, я женщина, тем не менее решение нашла я, не правда ли, мистер Шерлок Холмс?

Оба доедают свои блюда. Исидор подбирает хлебом соус из тарелки, Лукреция кончиком ножа отделяет то, что хочет съесть, от того, что отвергает. Останки цыпленка накрываются лавровой веточкой.

Люди вокруг обсуждают представление.

Наконец-то нашлась тема для оживленной беседы. По всем столикам пролегла глубокая трещина: одни верят в гипноз, другие нет, и все твердо стоят на своем. «Это подставные лица, – раздаются голоса. – Сплошное притворство!» «Нет, девушка выглядела искренней». «Нет, она переигрывала».

Официант предлагает десертное меню. Лукреция заказывает большую чашку кофе без кофеина и чайничек горячей воды, Исидор – мороженое с лакрицей.

– Вы выдвинули гипотезу, только и всего.

– А вы завистник.

– Хорошо, что вы не служите в полиции. Чтобы закрыть дело, мало выдвинуть гипотезу, даже самую привлекательную. Нужны улики, доказательства, показания свидетелей, признания.

– Ну, так допросим Паскаля Финчера! – восклицает Лукреция.

Она просит счет, платит и просит владельца ночного клуба проводить их к гипнотизеру. Они трижды стучат в дверь с табличкой «мэтр Паскаль Финчер». Дверь распахивается, гипнотизер выскакивает из гримерной и выбегает из ночного клуба прямо в мокром халате. За ним бежит троица военных во главе с недавним испытуемым.

– Синяя магнолия! – бросает Лукреция, словно надеясь, что эта фраза остановит возглавляющего погоню солдата.

Но беглецы уже слишком далеко.

20

Жизнь или смерть?

Жан-Луи Мартен старался не закрывать глаз. В голове толклись тысячи мыслей, и он пока не мог принять решение. У него было ощущение нехватки информации. Он не сомневался, что уничтожен, но этот врач как будто знал, что делает.

Доводы «за» и «против» лежали на чашах его мысленных весов равными горками, отчего стрелка безостановочно моталась туда-сюда.

Жизнь? На внутреннем экране появлялись сотни диапозитивов с приятными моментами его прошлого. Семейные каникулы в детстве. Знакомство с шахматами. Знакомство с живописью. Знакомство с Изабелль. Знакомство с рабочим кабинетом в банке. Свадьба. Первые роды у жены. Первые каникулы с дочерьми. Первый просмотр программы «Пан или пропал».

Пан или пропал…

Или смерть? Он увидел себя одиноким, неподвижно лежащим на койке и снимаемым во всех ракурсах. Ход времени – сначала на циферблате часов со все быстрее вращающейся стрелкой. Потом вид из окна. Солнце сменялось луной, луна солнцем. Чередование ускорялось, пока светила не слились в одно яркое пятно. Дерево за окном палаты одевалось листвой, облетало, покрывалось снегом, почками, снова листьями. Шли годы, десятилетия, а он все валялся, как пластмассовый манекен, на койке, и глаз его в отчаянии мигал, когда рядом никого не было…

Пришло время выбирать.

Веко опустилось, как в замедленном кино.

Один раз.

Всего один.

Сэмюэл Финчер улыбнулся:

– Итак, вы хотите жить… Думаю, вы приняли правильное решение.

Если только я не ошибся.

21

Влево, вправо? Исидор и Лукреция выбегают на перекресток. Военные скрылись из виду. Они высматривают их, приложив ладони козырьком ко лбу.

– Куда все запропастились?

Объевшийся Исидор дышит шумно, с трудом. Легонькая Лукреция забирается на крышу автомобиля, чтобы дальше видеть.

– Туда! – говорит она, указывая в сторону пляжа.

– За ними, Лукреция! Вы бегаете быстрее. Я вас догоню.

Она уже не слышит, перейдя на галоп.

Сердце ускоренно гонит кровь по артериям и дальше по артериолам, по капиллярам мышц в ее икрах. Пальцы ног ищут наилучшего соприкосновения с асфальтом, пружинисто бросая тело вперед.

Паскаль Финчер тоже мчится, насколько хватает сил. Впереди безлюдный пляж, слабо озаряемый луной. Там трое военных хватают его и швыряют на землю.

– Синяя магнолия! – кричит гипнотизер, почти не веря в успех.

Но недавний подопытный затыкает уши.

– Выковыряй это у меня из башки! – приказывает он. – Живее! Не собираюсь всю жизнь придуриваться с башмаком в руке, лишь только встречу кого-нибудь, видевшего представление или слышавшего о нем!

Гипнотизер выпрямляется:

– Перестаньте затыкать уши. Сейчас я все исправлю.