Пророчество о пчелах

Рене давится.

– Ты теперешняя или та доисторическая женщина, вышедшая замуж в тринадцать лет?

– Собственно… мы обе.

Рене никак не откашляется.

– То есть мы трое, – поправляется Опал. – Даже четверо, потому что кончили и он древний, и он теперешний.

Вот не думал, что можно найти регрессивному гипнозу такое применение! А главное, мне не приходило в голову, что это может привести к оргазму. Знаю, все современные технологии – телефон, компьютер, интернет – часто используют для удовлетворения всевозможных страстей, но чтобы регрессивный гипноз стал сексуальным инструментом… Нет, это уже слишком.

– Главное, я усмотрела в этом знак. Мы встретились не просто так. Мы – две старые связанные друг с другом души. Мы еще до рождения договорились обрести друг друга. Уже много жизней мы вместе, Маркус и я.

– А кто такие мы с тобой?

– Переходный этап. Ты готовил меня к этой встрече. Он только что расстался с женой, и я должна была находиться в «зале ожидания», пока он закончит с той, прежней историей. Все прекрасно совпало.

Я – зал ожидания? Даже не знаю, как к этому относиться.

– Я расстроена, но ты имеешь право узнать правду: для меня это очевидно. Эта регрессия в доисторические времена открыла нам глаза. Тот момент был не просто банальным сеансом регрессивного гипноза, это была долгожданная встреча после затянувшейся разлуки.

– А наша с тобой история уже не в счет?

Опал смотрит в сторону.

– Твоя проблема в неумении любить! – выпаливает она. – Ты сдерживаешь эмоции из страха, что они тебя переполнят, а на самом деле они могли бы даровать тебе блаженство. Сохраняя самоконтроль, ты лишаешь себя великого опыта.

Так, подсудимый – я. Она не просто бросает меня, но и еще собирается доказать, что я сам в этом виноват!

– Знаю, может показаться, что все это слишком внезапно, – продолжает Опал, – но я приняла решение. Нельзя терять ни секунды. Я ухожу от тебя и переезжаю к Маркусу. Баржу я оставляю тебе. Он перевезет все мои вещи на своей машине.

– Когда?

– Прямо сейчас. Он ждет меня снаружи.

Рене подходит к иллюминатору баржи и видит «ренджровер». За рулем кто-то сидит.

– Это он, владелец большой тачки?

– Да, это практично, в нее много влезает. Не уверена, что мы справимся за один раз, может быть, придется еще вернуться.

Спокойствие! Не показывать своих чувств, это все только ухудшит.

– Ты не слишком торопишься? Может, нам лучше все это обсудить?

– Для меня все ясно, как день, тут не о чем говорить. Я всегда была за то, чтобы сразу бросить омара в кипяток, а не постепенно повышать температуру, причиняя ему лишние страдания.

Срочно найти логичные доводы, чтобы не дать разразиться катастрофе!

– Ты же не думаешь, что…

Но слова застревают у него в горле.

– Ты даже не представляешь, как сильно меня нервирует твоя манера не заканчивать начатые фразы! Не выношу этот твой новый пунктик. Суть в том, что нет никаких «но». Ты не в состоянии меня понять, потому что не знаешь этого чувства – любви. Я бы предпочла не говорить тебе этого, но это может тебе помочь разобраться в наших отношениях: представь, у меня никогда не было ощущения, что ты по-настоящему меня любишь! А он снова и снова признавался мне в любви вчера вечером, этой ночью, этим утром. А сколько раз признавался мне в любви ты?

– Вообще-то…

Сначала обвинение, потом приговор. Мне не предоставлено шанса оправдаться.

– НИ РАЗУ! «Я тебя люблю» – неужели так трудно это выговорить?

Не иначе, она забыла. Мне как раз кажется, что я это говорил. Хотя мне тоже не очень припоминается…

– Я тебя люблю… – лепечет Рене.

– Нет, теперь уже поздно. Надо было думать раньше.

Рене никак не соберется с мыслями. Она уходит в свою комнату, собирать вещи.

Ясно, я свалял дурака.

Он не сводит с нее глаз, дверь открыта. Опал кидает в большую дорожную сумку платья, блузки.

Надо что-то ей сказать.

– Ты не можешь вот так взять и бросить меня.

– Могу. Откровение есть откровение. Мы с Марком – близкородственные души.

– А как же я?

– Мы можем остаться друзьями. Если я вдруг тебе понадоблюсь, можешь обращаться: считай это «послепродажным обслуживанием» наших отношений. Я всегда готова тебе помочь. Телесно мы будем врозь, но духовная связь не прервется.

Опал выносит из квартиры битком набитую сумку, чтобы загрузить ее в багажник машины, садится справа от водителя и захлопывает дверцу. Машина уносится, выстрелив из выхлопной трубы облачком сизого дыма.

Несколько секунд Рене видит себя под стенами Иерусалима, в шкуре рыцаря Сальвена де Бьенна, вопящего «Господи, спаси!» и рубящего из седла врагов. Хорошо бы и сейчас быть закованным в латы, загораживаться щитом, рассекать мечом недругов! Но за неимением всего этого ему остается только рыдать, что он и делает: крик вырывается из самых глубин его естества. Так он рыдал практически во всех своих жизнях. Этот первобытный вопль выпускает наружу все накопившееся в нем напряжение – и приводит в ужас соседей.

– АААААААААА!!!

У него подкашиваются ноги.

Он чувствует себя одиноким, брошенным, растоптанным. На ум приходит фраза отца: «Один идешь быстрее, вместе – дальше». Теперь, без Опал, он недалеко уйдет. Ускорит ли он шаг?

Рене надо готовиться к своей лекции в Сорбонне. Чтобы вернуться к привычной жизни, он включает радио и слышит:

«Сегодня во всех школах Франции пройдет минута молчания в честь учителя истории Самюэля Пати, убитого 16 октября 2020 года».

23