1356. Великая битва

– Они у них и останутся. – Француз осенил себя крестом. – Боже, сделай так, чтобы внутри Бретея оказался горшок с золотом.

– Внутри Бретея нет ничего, кроме кучки чертовых наваррцев. Нам следует идти на юг!

– Не спорю.

– Тогда почему мы не идем?

– Потому что король не дал приказа. – Жоффруа не отводил глаз от башни. – Но даст, – негромко прибавил он.

– Даст ли?

– Думаю, да, – сказал де Шарни. – Папа подталкивает его к войне, и государь понимает, что не может позволить проклятым англичанам снова разорить половину Франции. Так что да, даст.

Дугласу хотелось услышать более четкие заверения, но он ничего не сказал и вместе с французом наблюдал за тем, как башня кивает и кренится на кочках. Арбалетчики шли, равняясь по башне. Но после полусотни ярдов из замка полетели первые болты, и тогда арбалетчики выбежали вперед и принялись стрелять в ответ. Задача перед ними стояла простая: заставлять защитников укрываться за зубцами стены, пока исполинское сооружение ползет дальше. Болты свистели, цокая по камню и пробивая полощущее над зубцами огромное знамя. Выпущенные арбалетчиками болты устремлялись к цели. Затем стрелки нырнули за павезы и принялись вращать ворот, натягивая тетивы. Осажденные открыли ответный огонь. Их болты взрезали дерн или били в щиты, а вскоре замолотили и по самой башне.

Робби слышал их. Видел, как вздрагивает от ударов перекидной мост. Но мост, который в поднятом положении играл роль стены, защищающей переднюю часть платформы, был сколочен из толстых дубовых досок и обтянут кожами, и ни один из наваррских болтов не мог пробить эту защиту. Они только вонзались в цель, создавая постоянный шум, а башня под ногами раскачивалась и поскрипывала, подталкиваемая вперед. Оставалась возможность осторожно выглядывать из-за правого края моста, и Робби видел замок в двух сотнях шагов. Со стены свисали большие знамена, многие были изрешечены арбалетными болтами. Стрелы защитников осыпали башню, и обращенная к ним сторона напоминала подушечку для оперенных иголок. Стучали барабаны, ревели трубы; осадная конструкция продвинулась еще на несколько ярдов, кренясь на кочках, и болты со стен стали поражать толкающих башню крестьян. На смену убитым и раненым поставили новых работников. Воины орали на них, подгоняя бичами. Бедолаги налегли на шесты, и громадина двинулась снова, на этот раз быстрее. Настолько быстро, что Робби вытащил меч и посмотрел на канаты, удерживающие перекидной мост. Они представляли собой две пеньковые веревки, по одной с каждой из сторон. Когда башня подъедет достаточно близко, их предстоит перерезать, и тяжелый мост обрушится на парапет. Теперь уже недолго. Молодой шотландец поцеловал эфес меча, в котором укрывалась частица мощей святого Андрея.

– Твой дядя зол на тебя, – заметил Роланд де Веррек.

Башня с грохотом медленно продвигалась вперед, и болты осажденных все чаще вонзались в мост, но француз выглядел совершенно спокойным.

– Он всегда злится, – ответил Робби.

Его смущал Роланд де Веррек. Молодой гасконец был слишком собран, слишком уверен в себе; Робби же, напротив, сомневался во всех своих решениях.

– Я напомнил ему, что ты не можешь нарушить клятву, – продолжил Роланд. – Ее не вырвали у тебя силой?

– Нет.

– Что ты испытывал в душе, когда давал ее? – осведомился француз.

Робби задумался.

– Благодарность, – ответил он наконец.

– Благодарность?

– Друг излечил меня от чумы. Я должен был умереть, но не умер. Он спас мне жизнь.

– Господь спас тебе жизнь, – поправил его Роланд. – И сделал это ради особой цели. Я завидую тебе – ты избранный.

– Избранный? – переспросил Робби, ухватившись за подпорку, когда башня качнулась.

– Ты заразился чумой, но выжил. Ты по какой-то причине нужен Богу. Мое почтение. – Тут де Веррек вскинул меч в приветствии. – Я завидую тебе, – повторил он.

– Завидуешь мне? – Робби пришел в крайнее удивление.

– Я вот ищу причину, – пояснил Роланд.

И тут башня остановилась.

Это случилось так резко, что людей на площадке бросило в сторону. Одно из колес угодило в яму, достаточно большую, чтобы конструкция застряла. Никакие усилия не могли высвободить колесо, а попытки налечь только накренили башню сильнее влево.

– Хватит! – заорал кто-то. – Стой!

Осажденные глумились. Арбалетные болты рассекали тонкую завесу дождя, поражая крестьян, толкающих башню. Кровь залила траву, а люди кричали, когда толстые наконечники впивались в плоть и дробили кости.

Жоффруа де Шарни выбежал вперед. Он был в кольчуге и шлеме, но без щита.

– Рычаги! – вскричал он. – Рычаги!

Он надеялся, что подобного не случится, но французы были наготове. Группа мужчин, вооруженных крепкими дубовыми шестами, устремилась к застрявшей стороне башни. Они подложили похожие на наковальни обрезки бруса, призванные служить опорой, чтобы рычаги могли поднять левый бок конструкции и высвободить ее. Другой отряд таскал ведрами камни, чтобы засыпать яму и не дать заднему колесу засесть в ней.

Арбалетные болты градом сыпались со стен. Двое или трое работников упали. Жоффруа закричал, приказывая ближайшим щитоносцам установить павезы так, чтобы прикрыть людей, налегающих на рычаги. Все это требовало времени, а защитники, ободренные незадачей с башней, усилили поток стрел. Кое-кого из наваррцев доставали французские арбалеты, но не многих, ведь, натягивая тетиву, защитники укрывались за зубцами стены. Жоффруа де Шарни казался заговоренным, потому что хоть и не прятался за щитом и болты падали рядом, ни один не попал в него, и полководец руководил работниками, орудующими громадными дубовыми шестами, высвобождая башню.

– Давай! – гаркнул он, и крестьяне попытались приподнять исполинскую башню при помощи мощных рычагов.

В этот миг из замка прилетела первая подожженная стрела.

То был арбалетный болт, обернутый горючим материалом с защитной кожаной юбкой. Материю пропитали смолой, и после того как болт вспорхнул с парапета и со стуком вонзился в нижний ярус башни, в воздухе остался черный дымный след. Пламя вспыхнуло на миг, затем погасло, но за первой горящей стрелой последовала еще дюжина.

– Воды! Воды! – взревел Роланд де Веррек.

На верхней площадке имелось несколько кожаных бадей с водой. Рывки башни расплескали большую ее часть, но то, что осталось, воины де Веррека вылили за перекидной мост. Вода заструилась по фасаду башни, увлажняя еще прежде облитые водой шкуры. Все новые зажигательные снаряды попадали в цель, и передняя стена конструкции задымилась в десятках мест. Но то был дым от самих горящих стрел. Смоченные кожи до поры оберегали башню.

– Навались! – вскричал Жоффруа де Шарни.

Работники налегли на рычаги, те согнулись, башня заскрипела. Один из рычагов сломался, свалив с ног с полдюжины человек.

– Другой шест!

Чтобы приладить новый рычаг, потребовалось минут пять. Потом работники снова навалились на них, а крестьянам был дан приказ толкать. Часть воинов подбежала, чтобы помочь им. Арбалетные болты падали все гуще. Летели и зажигательные стрелы, на этот раз нацеленные в правый бок башни. Одна угодила под край шкур и впилась в обшивку из дуба. Никто этого не заметил. Стрела горела, и под кожаным пологом пламя украдкой распространялось между шкурами и досками, и хотя дым просачивался из-под плотно прибитых шкур, на это никто не обращал внимания – гругом было слишком дымно и без того.

Потом наваррские арбалетчики сменили тактику. Часть продолжала пускать зажигательные стрелы, а другая через бойницы в стене целила в воинов, сбившихся в левой стороне осадной башни. Остальные тем временем высоко поднимали арбалеты, так что болты со свистом устремлялись в небо, зависали на миг, а затем обрушивались на открытую верхнюю платформу. Большинство болтов пролетало мимо. Некоторые поразили работников, ожидающих приказа налечь на шесты, а несколько штук упали на площадку башни, и Роланд, опасаясь потерь, распорядился поднять щиты. Но теперь воины не могли лить воду, которую начали подавать наверх в кожаных бадьях.

Когда часть людей налегла на рычаги, а другая принялась толкать сзади, башня резко дернулась. Пахло дымом.

– Назад толкай! – посоветовал Жоффруа де Шарни лорд Дуглас.

Болт вонзился в дерн у ног шотландца, и тот раздраженного пнул его. Барабаны продолжали греметь, перекликались трубы, осажденные орали на французов, которые снова налегали на рычаги и толкали, но башня засела намертво. И вот тут наваррцы пустили в ход свое последнее оружие.

Это был спрингалд – арбалет-переросток. Его устанавливали на стену, а металлические рукоятки натягивающей тетиву лебедки вращали четыре человека.

Стрелял он болтами в три фута длиной и толщиной в руку. Осажденные приберегали его до тех пор, пока башня не приблизится на сто шагов, но замешательство среди французов побудило их прибегнуть к нему сейчас. Они стянули большой деревянный щит, укрывавший орудие, и выпустили железную стрелу.

Болт ударил в фасад башни, отчего та вздрогнула. И такова была мощь усиленного сталью лука, имеющего добрых десять футов ширину, что большой железный наконечник прошил кожу и обшивку и засел посередине башни. Взметнулись искры, одна из шкур свернулась, обнажив доски, и пока спрингалд деловито перезаряжали, три зажигательные стрелы уже вонзились в голое дерево.

– Толкайте эту чертову штуковину обратно! – рявкнул лорд Дуглас.