1356. Великая битва

– Избави Бог, – отозвался граф.

– Вы слышали их?

– Мне мало что приходилось слышать в последние дни, отче. – Мутуме покачал головой.

Поп покопался в висящем на поясе кошеле и достал клочок пергамента.

– «Семь темных владык хранят его, и они заклеймены, – прочел он вслух. – Тот, кому суждено нами править, найдет его, и благословенны будем мы».

– Это ересь? – спросил граф.

– Это стих, что доминиканцы распространяют по всей Франции. По всей Европе! Есть лишь один человек, который правит нами, и это его святейшество папа. Если Малис существует, ваш христианский долг поведать мне все, что вам известно. Она должна быть передана Церкви! Любой, кто придерживается иного мнения, – еретик!

– Я не еретик, – заявил старик.

– Ваш отец был темным владыкой.

Граф вздрогнул.

– Грехи отца не падают на меня.

– А темные владыки хранили Малис.

– О темных владыках много чего болтают, – заметил Мутуме.

– Они хранили сокровища катарских еретиков, – сказал священник. – А когда по милости Божьей эти отступники были выжжены с земли, темные владыки забрали их сокровища и спрятали.

– Я слышал об этом. – Голос графа был едва громче шепота.

Клирик протянул руку и погладил сокола по спине.

– Малис была утеряна в те незапамятные времена, но черные братья утверждают, что ее можно найти, – настаивал он. – И ее нужно найти! Это достояние Церкви, могущественная реликвия! Оружие, способное установить царство Божие на земле, а ты скрываешь его!

– Не скрываю! – возразил умирающий.

Поп сел на ложе и склонился над графом.

– Где Малис? – спросил он.

– Не знаю.

– Ты очень близок к Божьему суду, старик. Посему не лги мне.

– Господом клянусь, я не знаю, – промолвил граф.

И это была правда. Почти. Он знал, где была спрятана Малис, и, опасаясь, что англичане обнаружат ее, послал своего друга, брата Фердинанда, забрать реликвию. Граф полагал, что монаху это удалось, а если это так, то графу действительно неизвестно, где находится сейчас Малис. Поэтому он не солгал, а просто поведал клирику не всю правду, потому как некоторые тайны следует уносить в могилу.

Священник пристально вглядывался в графа какое-то время, потом протянул левую руку и снял с сокола путы. Птица, все еще в колпачке, осторожно перебралась ему на запястье. Клирик поднес ее к кровати и уговорил сойти на грудь умирающего. Потом аккуратно снял удерживающие колпачок тесемки и кожаную шапочку с головы хищницы.

– Этот каладрий не похож на остальных, – пояснил он. – Соколица предсказывает, не останешься ли ты жить или умрешь, но определяет, почиешь ли ты с миром и отправишься ли на небеса.

– Молюсь, чтобы так и было, – пробормотал умирающий.

– Посмотри на птицу, – велел поп.

Мутуме посмотрел на сокола. Ему доводилось слышать о каладриях, способных предсказывать жизнь и смерть. Если птица смотрит больному прямо в глаза, этот человек выздоровеет, если нет, умрет.

– Птица, которой ведома вечность? – уточнил граф.

– Посмотри на нее, – потребовал священник. – И скажи мне, известно ли тебе, где укрыта Малис?

– Нет, – прошептал умирающий.

Сокол, казалось, глядит на стену. Он прошелся по груди старика, впиваясь когтями в потрепанное одеяло. Никто не произносил ни слова. Птица замерла, потом внезапно опустила голову. Граф вскрикнул.

– Тихо! – рыкнул поп.

Сокол погрузил кривой клюв в левый глаз угасающего человека, и глаз лопнул, растекшись студенистой кровавой массой по небритой щеке. Граф заскулил. Клирик вернул хищника на кровать, и тот прищелкнул клювом.

– Каладрий утверждает, что ты солгал, – заявил священник. – Если хочешь сохранить второй глаз, скажи мне правду. Где Малис?

– Не знаю, – ответил старик, рыдая.

Поп сидел некоторое время молча. В очаге потрескивало пламя, ветер загонял в комнату клубы дыма.

– Ты солгал, – повторил он. – Каладрий поведал это мне. Ты плюнул в лицо Богу и ангелам его.

– Нет! – возразил старик.

– Где Малис?

– Я не знаю!

– Ваше родовое имя – Планшар, – обвиняющим тоном заявил клирик. – А Планшары всегда были еретиками.

– Нет! – воспротивился граф. Потом голос его стал слабее. – Кто ты?

– Можешь называть меня отец Каладрий, – бросил священник. – Я тот, кто имеет право решать, отправишься ты в ад или в рай.

– Так отпусти мне грехи! – взмолился умирающий.

– Да я скорее поцелую дьявола в задницу, – хмыкнул отец Каладрий.

Час спустя, когда граф ослеп и содрогался в рыданиях, священник наконец поверил, что старику неизвестно место, где спрятана Малис. Поп приманил сокола к себе на запястье, снова нацепил ему колпачок, затем кивнул одному из воинов:

– Отправь этого дряхлого дурака к его господину!

– К его господину? – озадаченно переспросил солдат.