Арабы в мировой истории. С доисламских времен до распада колониальной системы

На Западе тоже сложились свои легенды о Мухаммаде от нелепых ошибок и грубой лжи средневековой полемики и пасквилей до светской фигуры вольтеровского Магомета. Вначале нечто вроде демона или ложного бога, почитаемого вместе с Аполлионом и Термагантом в нечестивой троице, средневековый Махунд превратился на Западе в ересиарха, которому Данте отвел видное место в аду как «seminator di scandalo e di scisma»[3 - Сеятель скандала и раскола (ит.).], и, наконец, после Реформации в хитрого и своекорыстного самозванца. Одна из легенд, широко распространенная на средневековом Западе, даже описывала Мухаммада как честолюбивого несостоявшегося римского кардинала, который, не добившись избрания римским папой, решил искать успеха в карьере лжепророка. Последние следы предрассудков западного богословия еще можно различить в работах некоторых современных ученых, прячущихся за зубчатыми сносками академического аппарата.

Современный историк не поверит с такой легкостью, что начало огромному и значительному движению положил своекорыстный самозванец. Его никогда не удовлетворит сверхъестественное объяснение, ссылающееся на чудесную помощь, будь то из божественного или дьявольского источника; скорее, как Гиббон, он будет «с приличествующей покорностью доискиваться, каковы на самом деле были не первичные, а вторичные причины быстрого роста» новой веры. Из того, что известно об обстоятельствах того времени, нам ясно, что действия, совершенные Мухаммадом или приписанные ему, послужили для оживления и направления в новые стороны потоков, уже существовавших среди арабов той эпохи. Тот факт, что за его смертью последовал новый всплеск активности, а не крах, показывает, что его жизненный путь был ответом на важнейшие политические, общественные и моральные потребности. Стремление к единству и расширению уже находило предварительное, неудачное выражение в недолговечном Киндском царстве. Необходимость в более развитой форме религии привела к распространению иудаизма, христианства и еще более значительному движению арабских ханифов. Даже при жизни пророка его сопровождало появление ряда лжепророков в других арабских племенах других частей полуострова, чья деятельность была частично подражанием, но частично и параллельным развитием.

Мухаммад пробудил и направил спавшие силы арабского национального возрождения и экспансии. Окончательное выполнение этих задач выпало на долю других.

Глава 3. Век завоеваний

Как ты видел… держава их воздвиглась благодаря вышнему призванию, а призвание распространилось благодаря общине, а община упрочилась благодаря пророчеству, а пророчество возобладало благодаря закону, а закон утвердился благодаря халифату, а халифат расцвел благодаря власти духовной и светской…

    Абу Хайян ат-Таухиди. Книга услады и развлечения

В начале VII века Ближний и Средний Восток был разделен между двумя великими соперничающими империями – Византийской и Персидской. История региона с начала VI века в основном представляла собой хронику их борьбы. Византийская империя с ее великой столицей – Константинополем была греческой и христианской по культуре и религии и в значительной степени все еще римской по управлению. Главной опорой ее мощи было Анатолийское плоскогорье, где в то время жило смешанное население – преимущественно греки и в подавляющем большинстве христиане. На юге лежали сирийская и египетская провинции. Там византийской власти угрожало несколько опасностей. Население – в первой арамейское, во второй коптское – было чуждым грекам и по языку, и по культуре, хотя и в меньшей степени, и его возмущало византийское правление по причине непосильного бремени налогов, которые оно взимало с них, и по причине государственных гонений на монофизитов и другие церкви, расходившиеся в некоторых вопросах с православной верой империи. В Палестине евреи, которые поддерживали персов в недавней войне, подверглись еще худшим притеснениям от византийцев, чем неправославные христиане, и не испытывали особой привязанности к своим господам.

Персидская империя Сасанидов имеет некоторое общее сходство с Византией. Ядро этой империи тоже находилось на плоскогорье – Иранском, население которого говорило на индоевропейском языке. Иран правил семитской и религиозно нелояльной Иракской провинцией. Но культура Сасанидской Персии была иной. В действительности в стране с самого ее завоевания Александром Македонским преобладала сильная реакция против эллинистических традиций. Государственной религией был зороастризм. Внутренняя структура империи Сасанидов была гораздо менее устойчивой, чем структура Византии. В то время как Анатолия представляла собой надежный военно-экономический базис для Византийской империи, Персидская империя в конце VI века только что вышла из революционных сотрясений, в ходе которых прежнее квазифеодальное устройство рухнуло и его сменил военный деспотизм с опорой на наемную армию. Однако новый порядок был далеко не надежен, и в среде множества недовольных зародилась масса опасных ересей, которые угрожали религиозному и вследствие этого политическому единству империи.

Между 602 и 628 годами произошли последние войны между Персией и Византией. Они закончились победой византийцев, но оставили обе стороны истощенными и слабыми перед лицом неожиданной угрозы, которая вот-вот должна была нависнуть над ними со стороны Аравийской пустыни.

Смерть Мухаммада ввергла зарождающуюся мусульманскую общину в своего рода конституционный кризис. Пророк не оставил распоряжений насчет преемника, он даже не создал совета по образцу племенного меджлиса, который мог бы осуществлять управление во время переходного периода. Уникальный и исключительный характер власти, на которую он претендовал как единственный выразитель Божьей воли, не позволил бы ему при жизни выбрать в преемники соратника или продолжателя. Появившееся позднее предание о том, что пророк назвал преемником своего двоюродного брата Али, женившегося на его дочери Фатиме, принимают только шииты.

Концепция законного преемника была незнакома арабам той эпохи, и вполне вероятно, что, даже если бы Мухаммад оставил сына, последующий ход событий не был бы иным. Судьба Моисея подтверждает эту точку зрения. Арабский обычай, по которому шейхов избирали из одного и того же рода, видимо, не играл большой роли, да и в любом случае претензии тестей, как Абу Бакр, или зятьев, как Али, едва ли могли иметь силу как таковые в полигамном обществе. Арабы руководствовались только прецедентом – избранием нового племенного вождя. Мединцы выбрали его из племени хазрадж, таким образом непреднамеренно раскрыв поверхностный характер своего обращения в ислам.

На эту кризисную ситуацию отреагировали трое: Абу Бакр, Умар и Абу Убайда, которые быстрыми и решительными действиями сделали Абу Бакра правителем, сменившим пророка. На следующий же день мекканцы и ансары оказались перед свершившимся фактом, который они приняли, как видно, без особой охоты. Абу Бакр получил титул халифа, то есть наместника (пророка), который в европейских языках часто передают с буквой «к» – калиф, и его избрание ознаменовало возникновение великого исторического института – халифата. Избравшие его, возможно, даже не представляли себе, во что позднее разовьется этот пост. В то время они не пытались как-либо ограничить его обязанности или полномочия. Единственным условием назначения было обязательство сохранять в неприкосновенности наследие пророка.

С самого начала власть, которую осуществлял Абу Бакр, в некоторых важных отношениях отличалась от власти арабских племенных шейхов. Он был главой не просто общины, но религии. Он обладал исполнительной властью и армией, и, поскольку ситуация, которая сложилась после его восшествия, требовала политических и военных действий, он принял политическую и военную власть, которая со временем превратилась в неотъемлемый аспект поста халифа. Два года спустя, после смерти Абу Бакра, его преемником без особой оппозиции стал Умар.

Первая задача нового режима состояла в том, чтобы военными действиями противостоять движению среди племен, которое в предании известно как ридда. Это слово, означающее «вероотступничество», вероятно, представляет собой новое толкование событий с теологически окрашенной точки зрения более поздних историков. Отказ племен признать Абу Бакра преемником был в конечном счете не столько возвращением обращенных мусульман к прежнему язычеству, сколько простым и автоматическим прекращением политического договора по причине смерти одной из сторон. Племена, ближайшие к Медине, несомненно, были обращены, и их интересы так тесно переплелись с интересами уммы, что об их отдельной истории ничего не известно. Что же до остальных, то смерть Мухаммада автоматически разорвала их связи с Мединой, и стороны, согласно древнему обычаю, вернули себе свободу действий. Поскольку они не принимали участия в избрании Абу Бакра, они, по всей видимости, не считали себя обязанными подчиняться ему и сразу же прекратили выплату дани и отношения по договору. Чтобы восстановить гегемонию Медины, Абу Бакру пришлось заключать новые соглашения. И хотя некоторые из ближайших племен их приняли, дальние племена их отвергли, и Абу Бакр был вынужден военной силой подчинять эти племена, что было предпосылкой к их обращению в ислам.