Пигмалион

Миссис Пирс (протестующе). Да, но…

Хиггинс (напористо). Снимите с нее одежду и сожгите. Позвоните в универмаг Уайтли или еще куда-нибудь, добудьте новую. А пока заверните ее в оберточную бумагу.

Лиза. Вы не джентльмен, вот что я скажу. Я девушка честная, а вас знаю как облупленных.

Хиггинс. Хватит нести ахинею и изображать недотрогу, понятно тебе? Ты у меня станешь герцогиней. Забирайте ее, миссис Пирс. А будет пищать – всыпьте хорошенько.

Лиза (вскакивая и прячась за Пикеринга и миссис Пирс). Эй-эй! Я полицию вызову.

Миссис Пирс. Но у нас нет места – куда я ее дену?

Хиггинс. Хоть в мусорное ведро.

Лиза. А-а-а-у-у-у!

Пикеринг. Хиггинс! Это уж слишком.

Миссис Пирс (решительно). Напрасно вы так, мистер Хиггинс; ей-богу, напрасно. Нельзя так всех оскорблять.

Осаженный таким образом Хиггинс несколько умеряет свой пыл. За ураганом следует легкий бриз добродушного удивления.

Хиггинс (с профессиональной точностью выбирая интонацию). Это я-то всех оскорбляю! Моя дорогая миссис Пирс, мой дорогой Пикеринг, у меня и в мыслях этого не было. Мне просто жаль эту бедную девушку. Надо помочь ей начать новую жизнь. Если я выразился недостаточно ясно, то лишь потому, что не хотел задевать ничьи чувства, ее или ваши.

Успокоенная Лиза украдкой возвращается на свой стул.

Миссис Пирс (Пикерингу). Слышали вы хоть раз в жизни что-нибудь подобное, сэр?

Пикеринг (смеясь от души). Нет, миссис Пирс. Никогда.

Хиггинс (терпеливо). Ну, в чем еще дело?

Миссис Пирс. А в том, сэр, что нельзя подбирать девушку просто так, словно гальку на пляже.

Хиггинс. Почему это?

Миссис Пирс. Почему! Вы ведь ее совсем не знаете. А ее родители? А если она замужем?

Лиза. Как же!

Хиггинс. Вот именно! Как же! Замужем! Вы что, не знаете, что через год после свадьбы женщины этого класса выглядят лет на пятьдесят?

Лиза. Да кто меня возьмет?

Хиггинс (низким бархатным голосом, выбирая самые выразительные модуляции из своего богатого арсенала). Клянусь, Элиза, через месяц-другой ты будешь ступать по телам мужчин, застрелившихся из-за тебя.

Миссис Пирс. Чепуха, сэр. Ну что вы ей обещаете?

Лиза (поднимаясь и распрямляя плечи, довольно твердо). Я ухожу. Он спятил. Не буду я учиться у психа.

Хиггинс (глубоко уязвленный тем, что его красноречие на нее не подействовало). Ах, так? Значит, я спятил? Прекрасно. Миссис Пирс – новая одежда отменяется. Гоните ее прочь.

Лиза (хнычет). Чего это? Не имеете права меня трогать.

Миссис Пирс. Вот что значит дерзить. (Показывает на дверь.) Сюда, пожалуйста.

Лиза (на грани слез). Не надо мне вашей одежды. Я и не взяла бы. (Бросает платок.) Сама могу купить.

Хиггинс (ловко подхватывает платок и преграждает ей путь к двери, куда она неохотно движется). Какая черная неблагодарность! Это за мое желание вытащить тебя из грязи, одеть красиво и сделать из тебя леди.

Миссис Пирс. Ну хватит, мистер Хиггинс. Довольно. Посмотрели бы на себя со стороны. Иди к родителям, милая, и скажи им, чтобы получше за тобой приглядывали.

Лиза. Нет у меня родителей. Они меня выгнали – сказали, большая уже, сама как-нибудь прокормишься.

Миссис Пирс. Где твоя мать?

Лиза. Нет у меня матери. Которая выгнала, была мачеха, шестая уже. Но я и без них обойдусь. Я девушка честная.

Хиггинс. Ну что, стоило поднимать шум? Эта девица ничья – никому она даром не нужна, кроме меня. (Подходит к миссис Пирс и начинает ее уговаривать.) Вы ведь можете удочерить ее, миссис Пирс, – она будет вас развлекать. А теперь хватит. Ведите ее вниз, и…

Миссис Пирс. Но что с ней будет? Ей же нужно хоть сколько-нибудь платить? Подумайте наконец, сэр.

Хиггинс. Ну, заплати́те сколько надо: включите это в расходы по дому. (Нетерпеливо.) Да на кой ляд ей деньги? Кормить ее будут, одевать тоже. А деньги она все равно пропьет.

Лиза (вспыхивает). Какой же вы нахал! Это вранье, я капли в рот не беру. (Пикерингу.) Пожалуйста, сэр! Вы джентльмен – скажите ему, чтоб не грубил.

Пикеринг (тоном добродушного увещания). Вы понимаете, Хиггинс, что девушка тоже может обидеться?

Хиггинс (критически озирая ее). Да ну? Что вы говорите. (Весело.) Ты правда можешь, Элиза?

Лиза. А чего мы, хуже вас, что ли?

Хиггинс (Пикерингу, задумчиво). Замечаете трудность?

Пикеринг. А? Какую трудность?

Хиггинс. Придется учить грамотной речи. Не только произношению.

Лиза. Не надо мне вашей грамотной речи. Хочу говорить, как леди в магазине.

Миссис Пирс. Пожалуйста, не отвлекайтесь, мистер Хиггинс! Я хочу знать, на каких условиях вы собираетесь поселить здесь эту девушку. Будет ли она получать жалованье? И что станет с ней после того, как вы закончите ее обучение? Надо же немножко подумать о будущем.

Хиггинс (нетерпеливо). А что с ней станет, если мы выкинем ее обратно в канаву? Ответьте-ка, миссис Пирс.

Миссис Пирс. Это уже ее дело, а не ваше, мистер Хиггинс.

Хиггинс. Ну хорошо, когда я закончу, пускай отправляется обратно в канаву и сама разбирается там со своими делами.

Лиза. Бездушный вы человек, вот что! Вам наплевать на всех, кроме себя! (Решительно поднимается с места.) Ладно! Хватит с меня. Я ухожу. (Шагает к двери.) А вы постыдились бы, вот.

Хиггинс (хватает с рояля шоколадную конфету, и в его глазах вдруг загораются лукавые огоньки). Съешь конфетку, Элиза.

Лиза (останавливается, борясь с соблазном). Почем я знаю, что там внутри? Такие, как вы, и отравить могут.

Хиггинс мигом достает перочинный ножик, разрезает конфету пополам, одну половину сует себе в рот и проглатывает, а другую протягивает ей.

Хиггинс. Смотри, Элиза. Одну половину мне, другую тебе. (Лиза открывает рот, чтобы возразить, и он запихивает туда полконфеты.) Ты будешь есть их коробками, ящиками, каждый день. Одни конфеты круглые сутки. Ну как?

Лиза (чуть не подавившись, но в конце концов проглотив конфету). Просто я не так воспитана, чтобы выплевывать.

Хиггинс. Слушай, Элиза. Ты приехала сюда на такси, верно?

Лиза. И что с того? Имею право не меньше вашего.

Хиггинс. Согласен; и скоро ты будешь разъезжать на такси повсюду. По всему городу, куда захочется. Подумай об этом, Элиза.

Миссис Пирс. Мистер Хиггинс, вы ее искушаете. Это нехорошо. Ей нужно думать о будущем.

Хиггинс. Чушь! В ее-то годы! У нее хватит времени подумать о будущем, когда будущего не останется. Нет, Элиза, бери пример с этой леди: думай о будущем других людей, но никогда – о своем. Думай о конфетах и такси, о золоте и бриллиантах.

Лиза. Не надо мне ваших бриллиантов. Я девушка честная. (Снова садится с надменным видом.)

Хиггинс. И останешься ею под оком миссис Пирс. И выйдешь замуж за гвардейского офицера с роскошными усами, сына маркиза, которого лишат из-за тебя наследства, но сжалятся, увидев твою красоту и манеры…

Пикеринг. Простите меня, Хиггинс, но я должен вмешаться. Миссис Пирс совершенно права. Если эта девушка отдает себя в ваши руки на целых полгода, ей нужно хорошо понимать, на что она идет.

Хиггинс. Это невозможно! Она не в силах ничего понять. Кроме того, разве мы сами всегда понимаем, что делаем? А если бы понимали, разве делали бы?

Пикеринг. Очень умно, только некстати. (Элизе.) Мисс Дулитл…

Лиза (растерянно). А-а-у-у!

Хиггинс. Вот вам. Все, на что она способна. А-а-у-у! Нечего ей объяснять. Вы же сами служили. Отдать приказ, и вся недолга. Элиза – ты будешь жить здесь полгода, учиться говорить красиво, как леди из цветочного магазина. Если будешь слушаться и делать все, что велят, тебе отведут хорошую комнату, будут кормить до отвала и давать деньги на такси и конфеты. А если станешь лениться, отправят на кухню к тараканам и будут лупить метлой. Через полгода ты наденешь красивое платье, сядешь в карету и поедешь в Букингемский дворец. Если король догадается, что ты не леди, тебя заберут в тюрьму и отрубят тебе голову, чтобы другим нахальным цветочницам было неповадно. А если не догадается, я дам тебе семь с половиной шиллингов, чтобы ты могла начать новую жизнь за прилавком. Если ты откажешься от такого великодушного предложения, это будет черной неблагодарностью с твоей стороны, и Бог отвернется от тебя. (Пикерингу.) Ну что, довольны, Пикеринг? (Миссис Пирс.) Может, я что-нибудь забыл, миссис Пирс?

Миссис Пирс (терпеливо). Думаю, я лучше поговорю с девушкой наедине. Я пока не уверена, что возьмусь ее опекать, и вообще, у меня еще много сомнений. Конечно, я знаю, что вы ей зла не желаете, но вам ведь только одно интересно: какое у людей произношение. Наслушаетесь, наиграетесь, а там хоть трава не расти. Пойдем, Элиза.

Хиггинс. Ну слава Богу. Спасибо, миссис Пирс! Запихните ее в ванну.

Лиза (неохотно, с опаской поднимается). Нахал вы, вот что я скажу. Если мне тут не понравится, я уйду. И никто меня лупить не будет. А в Бекнегемский дворец сами ходите. И в тюрьму меня в жизни не сажали. Я девушка честная…

Миссис Пирс. Не отвечай ему. Ты ничего не поняла. Пойдем. (Направляется к двери и, открыв ее, ждет Элизу.)

Лиза (выходя). Нет уж, я правду говорю. Я и близко не подойду к королю, мне моя голова еще пригодится. Знала бы, и сюда б не пошла. Я всегда жила по-честному и слова ему дурного не сказала, и ничего я ему не должна, и не позволю я себя оскорблять, и обидеться могу не хуже кого другого…

Миссис Пирс затворяет дверь, и сетования Элизы обрываются.

К вящему удивлению девушки, ее ведут не в судомойню, как она ожидала, а на верхний этаж. Там миссис Пирс открывает дверь и вводит Элизу в спальню для гостей.

Миссис Пирс. Я поселю тебя здесь. Это будет твоя спальня.

Лиза. Ой, но я не смогу тут спать, честное слово. Для меня она уж больно красивая. Я тут и тронуть чего забоюсь – я же покамест не герцогиня, ей-богу, мадам.

Миссис Пирс. Когда будешь такая же чистая, как эта комната, то и бояться перестанешь. И зови меня не мадам, а миссис Пирс. (Распахивает дверь в гардеробную, переделанную под ванную.)

Лиза. Ух ты! Это чего ж такое? Это вы тут стираете? Ну и чудной же котел, я скажу!

Миссис Пирс. Это не котел. Здесь мы моемся, Элиза, и здесь я собираюсь помыть тебя.

Лиза. Хотите, чтоб я туда залезла и намочилась с ног до головы? Ну уж нет. Да я от этого помру! Была у меня одна знакомая, которая делала так каждую субботу, а потом простудилась и померла.

Миссис Пирс. У мистера Хиггинса внизу тоже есть ванная, и он каждое утро моется там целиком холодной водой.

Лиза. Бр-р-р! Он, наверно, из железа сделан.

Миссис Пирс. Если ты хочешь брать у него уроки, тебе придется научиться принимать ванну. Ни мистер Хиггинс, ни полковник не станут с тобой встречаться, пока ты пахнешь так, как сейчас. Но воду можешь налить погорячее, какую понравится. Вот два крана – с горячей и с холодной.

Лиза (плачет). Я не могу, страшно… Так нечестно – я же умру, я никогда в жизни не делала так, как вы говорите.

Миссис Пирс. Ты что, не хочешь быть чистой, аккуратной и приятно пахнуть, как леди? Не можешь же ты быть хорошей девушкой внутри, если снаружи выглядишь как грязная нищенка!

Лиза. У-у-у!

Миссис Пирс. А ну-ка прекрати реветь, иди к себе в комнату и сними с себя всю одежду. Потом наденешь вот это (снимает с крючка халат и подает ей) и вернешься сюда. А я пока приготовлю ванну.

Лиза (вся в слезах). Не могу. Не буду. Непривычная я. Да я никогда раньше не снимала с себя всю одежду. Это неправильно! Это неприлично!

Миссис Пирс. Чушь, девочка. Разве ты не раздеваешься полностью каждый вечер, когда ложишься в постель?

Лиза (потрясенная). Нет. С чего бы это? Да я простужусь и помру. Юбку-то я, конечно, снимаю.

Миссис Пирс. Ты хочешь сказать, что спишь в том нижнем белье, которое носишь днем?

Лиза. Интересное дело! А в чем же еще?

Миссис Пирс. В общем, так: пока ты здесь живешь, подобное больше не повторится. Я дам тебе нормальную ночную рубашку.

Лиза. Чтобы я переодевалась в холодное, а потом полночи стучала зубами? Нет, ей-богу, вы меня уморить хотите!

Миссис Пирс. Я хочу превратить тебя из уличной грязнухи в чистую приличную девушку, которую можно пустить в кабинет в общество джентльменов! Ты будешь доверять мне и делать, что я тебе велю, или предпочитаешь вылететь отсюда и вернуться к своей цветочной корзине?

Лиза. Но вы не знаете, как я боюсь холода. Для меня ничего хуже нету!

Миссис Пирс. У нас ты не ляжешь в холодную постель: я положу туда грелку. (Подталкивает ее в спальню.) Иди же, разденься наконец.

Лиза. Кабы я знала, какой это ужас – быть чистой, никогда б не пришла. Надо же было такого маху дать! Я… (Миссис Пирс выталкивает ее в дверь, но оставляет в ней щелочку из опасения, что пленница попытается сбежать.)

Миссис Пирс надевает белые резиновые нарукавники, наполняет ванну, смешивая холодную и горячую воду, и проверяет результат специальным термометром. Затем добавляет туда горсть ароматических солей и изрядную порцию горчицы. После этого берет устрашающего вида щетку на длинной рукояти и обильно намыливает ее душистым мылом.

Возвращается Элиза, плотно закутанная в купальный халат, – ее терзает такой ужас, что на нее больно смотреть.

Миссис Пирс. Ну-ну, давай. Снимай халат.

Лиза. Не могу, миссис Пирс. Честно, не могу. Я никогда такого не делала.

Миссис Пирс. Чушь. Вот – залезай туда и скажи, достаточно ли она теплая.

Лиза. Ай! Ой! Горячо!

Миссис Пирс (ловко срывая с Элизы халат и укладывая ее на спину). Ничего, не помрешь. (Принимается орудовать щеткой.)

Элиза испускает душераздирающие вопли.

Тем временем полковник с Хиггинсом обсуждают дальнейшую судьбу Элизы. Отойдя от камина, Пикеринг подходит к стулу и садится на него задом наперед, положив руки на спинку, с таким видом, словно собирается учинить коллеге допрос с пристрастием.

Пикеринг. Извините за прямоту, Хиггинс. Вы умеете держать себя в руках, когда дело касается женщины?

Хиггинс (мрачно). А вы когда-нибудь встречали таких умельцев?

Пикеринг. Много раз.

Хиггинс (безапелляционно; опершись руками о фортепиано, подпрыгивает и усаживается на него).А я вот нет. Стоит мне завести дружбу с женщиной, как она сразу становится ревнивой, придирчивой, подозрительной – словом, мешает мне жить. А я превращаюсь в эгоиста и тирана. От женщин одни неприятности. Свяжешься с какой-нибудь, и она тут же начинает тянуть тебя в одну сторону, когда тебе хочется в другую.

Пикеринг. Куда же именно?

Хиггинс (беспокойно спрыгивая с фортепиано). Да Бог его знает! Я полагаю, что женщина хочет жить своей жизнью, а мужчина своей, и каждый пытается тащить другого не по той дорожке. Одному хочется на север, а другому на юг, и в результате оба отправляются на восток, хотя оба терпеть не могут восточного ветра. (Садится на скамью перед фортепиано.) Нет уж, я убежденный холостяк и надеюсь таковым остаться.

Пикеринг (поднявшись и подойдя к нему вплотную, серьезно). Бросьте, Хиггинс! Вы понимаете, о чем я говорю. Если я ввяжусь в это дело, то буду чувствовать себя ответственным за девушку. Надеюсь, вы не воспользуетесь ее положением.

Хиггинс. А! Вон что! Не волнуйтесь. Тут никакого риска. (Поднимается, чтобы объяснить.) Она станет моей ученицей, а учеба – это святое. Я обучал тому, как правильно говорить на английском, десятки американок-миллионерш, красивейших женщин в мире. Мне не привыкать. Они для меня все равно что деревяшки. Я сам все равно что деревяшка. Это…

Входит миссис Пирс. В руках у нее шляпка Элизы. Пикеринг отступает к камину и садится в кресло.

Хиггинс (нетерпеливо). Ну как, миссис Пирс, все в порядке?

Миссис Пирс (на пороге). Позвольте сказать вам два слова, мистер Хиггинс.

Хиггинс. Конечно. Входите. (Она делает несколько шагов вперед.) Не сжигайте это, пожалуйста. Пусть останется на память, как сувенир. (Берет у нее шляпку.)

Миссис Пирс. Прошу вас, сэр, будьте осторожнее с этой вещью. Я обещала девушке не сжигать ее, но мне кажется, ее не помешает как следует прокалить в печи.

Хиггинс (поспешно кладет шляпку на фортепиано). А! Благодарю вас. Так в чем дело?

Пикеринг. Я не мешаю?

Миссис Пирс. Что вы, сэр. Мистер Хиггинс – вы обещаете следить за своей речью в присутствии этой девушки?

Хиггинс (угрюмо). Ну да. Я всегда слежу за своей речью. К чему это вы?

Миссис Пирс (непреклонно). Нет, сэр, – вовсе вы не следите, особенно если ищете что-нибудь или сердитесь. Я-то привыкла. Но при девушке вам ругаться негоже.

Хиггинс (возмущенно). Ругаться! (С глубокой убежденностью.) Да я в жизни не ругался! Терпеть этого не могу. Что за чертовщину вы несете?

Миссис Пирс (бесстрастно). Вот-вот, сэр. Вы слишком много ругаетесь. Я-то уже давно не обращаю внимания на все эти ваши «черт возьми», да «черт побери», да «какого дьявола»…

Хиггинс. Миссис Пирс! Слышать такое из ваших уст…

Миссис Пирс (непоколебимо). …но есть слово похуже, и я попросила бы вас его не произносить. Девушка только что сама употребила его, когда в ванной погас свет. Оно начинается с той же буквы, что свет. С нее-то какой спрос: она впитала этот язык вместе с молоком матери. Но вы это слово забудьте.

Хиггинс (высокомерно). Я в жизни не употреблял этого слова, миссис Пирс. (Она не сводит с него пристального взгляда. Он добавляет, пряча нечистую совесть за рассудительным видом.) Ну, может быть, только в самые тяжелые минуты, но ведь это вполне извинительно.

Миссис Пирс. Нынче утром, сэр, вы назвали этим словом свой стул, солонку и синий свитер.

Хиггинс. А! Только ради аллитерации – знаете, есть такой поэтический прием.

Миссис Пирс. Как бы там ни было, сэр, а при девушке прошу это слово не употреблять.

Хиггинс. Хорошо, хорошо. Это все?

Миссис Пирс. Нет, сэр. Нам придется научить девушку аккуратности и чистоплотности.

Хиггинс. Разумеется. Вы правы. Это очень важно.

Миссис Пирс. Чтобы она всегда была прилично одета, не разбрасывала свои вещи.

Хиггинс (рассудительно, подходя к ней). Вот-вот. Я сам об этом подумал. (Двигается дальше, к Пикерингу, который слушает их разговор с чрезвычайным удовольствием.) Мелочи важнее всего, Пикеринг. Береги пенсы, чтобы уцелели шиллинги, – то же самое верно и для хороших манер. (Он наконец останавливается на коврике перед камином с видом человека, занявшего абсолютно неприступную позицию.)

Миссис Пирс. Да, сэр. Так вы обещаете не выходить к завтраку в халате или, по крайней мере, не пользоваться им вместо салфетки? А если вы будете так добры и перестанете есть все с одной тарелки и ставить кастрюлю с овсянкой на чистую скатерть, это тоже послужит хорошим примером для девушки. Сами ведь на днях подавились рыбной костью, когда ели джем.

Хиггинс (снявшись с коврика, дрейфует обратно к фортепиано). Это всего лишь рассеянность; не каждый же день такое бывает. (Сердито.) Кстати, мой халат дьявольски воняет бензином.

Миссис Пирс. Неудивительно, мистер Хиггинс. Если вы будете вытирать руки…

Хиггинс (вопит). Ладно, ладно! В следующий раз я их оближу!

Миссис Пирс. Надеюсь, вы не обиделись, сэр.

Хиггинс (в шоке от того, что его могут подозревать в столь неблаговидных чувствах). Разумеется, нет. Вы абсолютно правы, миссис Пирс. В присутствии девушки я буду особенно тщательно следить за собой. Теперь все?

Миссис Пирс. Нет, сэр. Можно одеть ее в один из тех японских халатов, которые вы привезли из-за границы? Ее старая одежда совсем плоха.

Хиггинс. Конечно. Одевайте. Теперь все?

Миссис Пирс. Благодарю вас, сэр. Теперь все. (Уходит.)

Хиггинс. Знаете, Пикеринг, у нее обо мне странное представление. Я тихий, робкий человек. Я никогда не чувствовал себя по-настоящему взрослым и этакой важной персоной, как другие. А она считает меня чистой воды самодуром. Как это объяснить?

Миссис Пирс возвращается.

Миссис Пирс. Простите, сэр, но неприятности уже начались. Пришел мусорщик, некий Альфред Дулитл, и хочет вас видеть. Говорит, здесь его дочь.

Пикеринг (поднимаясь с места). Ого! Вот вам!

Хиггинс (быстро). Давайте сюда этого мерзавца.

Миссис Пирс. Слушаюсь, сэр. (Выходит.)

Пикеринг. Может, он не мерзавец.

Хиггинс. Ну да, как же. Ясно, мерзавец!

Пикеринг. В любом случае, хлопот с ним теперь не оберешься.

Хиггинс (уверенно). Бросьте. Если и будут хлопоты, то не у меня с ним, а у него со мной. А мы, надеюсь, услышим что-нибудь интересное.

Пикеринг. Насчет девушки?

Хиггинс. Нет. Я имею в виду его выговор.

Пикеринг. Ох!

Миссис Пирс (на пороге). Дулитл, сэр. (Пропускает Дулитла в дверь и удаляется.)

Альфред Дулитл – пожилой, но бодрый человек в одежде мусорщика, включая черную шляпу с удлиненными сзади полями, прикрывающими его шею и плечи. У него выразительные черты лица, красноречиво свидетельствующие о том, что ему в равной мере незнакомы страх и муки совести. Голос его звучен и богат интонациями благодаря привычке беспрепятственно изливать свои чувства. Сейчас вся его фигура выражает уязвленное достоинство и непреклонную решимость.

Дулитл (у двери, пытаясь понять, кто из двоих джентльменов ему нужен). Профессор Иггинс?

Хиггинс. Да. Это я. Садитесь.

Дулитл. Доброе утро, хозяин. (Величественно опускается на стул.) Я об важном деле потолковать пришел.