Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов (сборник)

Хигинс. Как вас зовут?

Цветочница. Элиза Дулитл.

Хигинс(торжественно декламирует). Элиза, Элизабет, Бетси и Бесс. Удрали за птичьими гнездами в лес.

Пикеринг. В гнезде там четыре яйца отыскали.

Хигинс. Оставили три, а по штучке забрали.

Оба заливаются хохотом, довольные своим остроумием.

Элиза. Хватит дурить-то!

Миссис Пирс. Так, милая, с джентльменами говорить не полагается.

Элиза. А чего он со мной не по-людски разговаривает?

Хигинс. Вернемся к делу. Сколько же вы намерены платить за уроки?

Элиза. Да уж я знаю, сколько положено. Моя подружка берет уроки французского языка по восемнадцать пенсов за час. Так то у настоящего француза. А у вас ведь не хватит нахальства брать с меня за мой родной язык столько же. Вот я и не дам больше шиллинга. Хотите – берите, не хотите – как хотите.

Хигинс(расхаживает по комнате и, засунув руки в карманы, позванивает ключами и мелочью). Знаете, Пикеринг, если рассматривать шиллинг не просто как шиллинг, а как некий процент с ее заработка, то он для нее то же, что шестьдесят – семьдесят фунтов для какого-нибудь миллионера.

Пикеринг. То есть как?

Хигинс. А вот так – посчитайте сами. Миллионер имеет примерно сто пятьдесят фунтов в день. Она зарабатывает примерно полкроны.

Элиза(заносчиво). Кто это вам сказал, что я зарабатываю только…

Хигинс(продолжая). Она предлагает мне за уроки две пятых своего дневного дохода. Две пятых дневного дохода миллионера составили бы примерно шестьдесят фунтов. Недурно! Нет, черт побери, колоссально! Это, пожалуй, самый высокий гонорар в моей жизни.

Элиза(вскочив в ужасе). Шестьдесят фунтов! Что вы такое городите! Я и не думала предлагать вам шестьдесят фунтов. Откуда мне их взять…

Хигинс. Придержите язык!

Элиза(плача). Нету у меня столько…

Миссис Пирс. Не плачьте, глупенькая. Сядьте. Никто не возьмет ваших денег.

Хигинс. Зато кто-то возьмет метлу и всыпет вам как следует, если не перестанете реветь. Сядьте.

Элиза(нехотя повинуется). О-о-о… а-а-у. Полегче – вы мне пока что не отец!

Хигинс. Если уж я возьмусь вас учить, то буду пострашнее двух отцов. Нате. (Протягивает ей свой шелковый носовой платок.)

Элиза. Это еще для чего?

Хигинс. Чтобы вытирать глаза. Вытирать нос, вытирать все, что окажется мокрым; и запомните: вот это – платок, а это – рукав. Не путайте их, если хотите стать леди и поступить в цветочный магазин.

Окончательно сбитая с толку, Элиза беспомощно смотрит на него.

Миссис Пирс. Бесполезно с ней говорить, мистер Хигинс: она же вас не понимает. Кроме того, вы не правы, она рукавом не утирается. (Берет у нее носовой платок.)

Элиза(вырывая платок). Еще чего! Отдавайте платок! Он не вам его дал, а мне.

Пикеринг(смеясь). Верно. Боюсь, миссис Пирс, что платок теперь придется рассматривать как ее собственность.

Миссис Пирс(подчиняясь силе обстоятельств). Так вам и надо, мистер Хигинс.

Пикеринг. Послушайте, Хигинс! Мне пришла в голову интересная мысль. Помните, вы похвастались, что сумели бы выдать ее за герцогиню на приеме в посольстве? Если вам это удастся, я признаю, что вы лучший педагог в мире. Держу пари на все издержки по эксперименту, что вам это не удастся. Я даже согласен платить за ее уроки.

Элиза. Вот это добряк! Спасибо, кэптен.

Хигинс(готовый поддаться искушению, смотрит на Элизу). Чертовски соблазнительно! Она так неподражаемо вульгарна, так невероятно грязна.

Элиза(с возмущением). Оау-о-о-о-о-о. И совсем я не грязная. Я мыла и лицо, и руки, а потом уж пошла к вам. Вот!

Пикеринг. Вы, безусловно, не вскружите ей голову комплиментами, Хигинс.

Миссис Пирс(с беспокойством). Не скажите, сэр. Есть много способов вскружить голову девушке, и нет человека, который бы умел это делать лучше, чем мистер Хигинс, пусть даже не всегда умышленно. Надеюсь, сэр, вы не толкнете его на безрассудные поступки.

Хигинс(зажигаясь идеей Пикеринга). Что такое жизнь, как не ряд безрассудных поступков? Вот повод для них найти труднее. Никогда не упускай случая: он подворачивается не каждый день. Согласен! Я сделаю герцогиню из этой чумички, из этого грязного, вонючего окурка!

Элиза(энергично протестуя против такой оценки ее особы). Ооооааау!

Хигинс(с увлечением). Через полгода, да нет, через три месяца, если у нее хороший слух и гибкий язык, я свезу ее куда угодно и выдам за кого угодно. Начнем сегодня же! Сейчас! Сию минуту! Миссис Пирс, возьмите ее и отмойте хорошенько! Не поможет мыло, трите наждаком! Плиту вы уже затопили?

Миссис Пирс(протестуя). Да, но…

Хигинс(неистово). Сорвите с нее все эти тряпки и немедленно сожгите. Позвоните к Уайтли или в любой магазин и велите прислать все новое! А пока не привезут – заверните ее в газету.

Элиза. Вы не джентльмен, никакой вы не джентльмен, если говорите такие вещи. Я честная девушка, да, честная. Знаю я таких, как вы! Видала!

Хигинс. Вот что, милая, хватит с меня вашей лисонгровской добродетели. Вы должны теперь учиться вести себя как герцогиня. Уведите ее, миссис Пирс. Если она не будет слушаться, вздуйте ее!

Элиза(вскакивает и бросается к Пикерингу, ища защиты). Нет! Я позову полицию, вот увидите, позову!

Миссис Пирс. Но у меня нет для нее места.

Хигинс. Суньте ее в мусорное ведро!

Элиза. Ааоооооооу!

Пикеринг. Ну-ну, Хигинс! Будьте же благоразумны!

Миссис Пирс(решительно). Вы должны быть благоразумны, мистер Хигинс, право, должны. Нельзя так третировать людей.

Хигинс, получив нагоняй, стихает. Ураган переходит в ласкающий ветерок изумления.