Любовь на все времена

Эйден повернулась к Клуни.

– У нас не было времени, чтобы познакомиться, Клуни, но, судя по изысканному платью моего мужа, ты хорошо заботишься о нем. Прошу тебя, забери наши плащи. Они тяжелые, а Мег такая маленькая, ей тяжело нести их.

Клуни метнул в сторону Мег взгляд, который откровенно говорил, что ее хозяйка по крайней мере умеет себя вести, а потом, ловко поклонившись, взял сначала плащ Эйден, а потом – Конна.

– Благодарю, миледи.

– Разложи мои ночные вещи, Мег, а потом пойди поешь.

– Вы хотите принять ванну, миледи?

– Нет, не сегодня.

Мег поклонилась и отправилась выполнять указание своей госпожи, пока Клуни, развесив плащи в шкафу, раскладывал ночные вещи своего хозяина. Ни Мег, ни Клуни не уходили до тех пор, пока другой не закончил свою работу, а когда они оба ушли, Конн и Эйден посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Как ты думаешь, они когда-нибудь полюбят друг друга? – спросил Конн. – Твоя Мег – драчливый маленький терьер в женской юбке.

– Не думаю, что она может запугать твоего Клуни. Она просто очень ревностно относится к своим обязанностям и ко мне. Она вскоре привыкнет к вам обоим.

Торопливо вошла жена хозяина постоялого двора с двумя служанками. Они накрыли на стол и начали подавать ужин. На буфете выстроились в ряд накрытые крышками блюда и тарелки, источающие разнообразные ароматы. Были поданы два графина вина и два охлажденных кувшина, один с темным элем, а другой с сидром.

– Мы сами себя обслужим, – сказал Конн жене хозяина постоялого двора.

Хозяйка просияла и, кивая головой и пятясь, вышла из комнаты.

– Ты совершенно очаровал ее, – заметила Эйден. – Она потеряла дар речи.

– Да, на некоторых женщин я, кажется, произвожу странное впечатление, – признался он. – Ты голодна?

– Да! Я всегда голодна, и Мег говорит, что в день я ем столько, сколько наемный работник, который трудится в поле. Это, по ее словам, неприлично для леди. Надеюсь, мой аппетит не будет возмущать тебя. Кажется, я не толстею, несмотря на мою страсть к вкусной еде.

– Мне не нравятся женщины, которые ковыряют в своей тарелке, – сказал он. – Ешь от души, потому что Робин не будет сегодня ужинать с нами, – сказал Конн.

– Почему?

– Думаю, он старается быть скромным. Кроме того, это наша первая брачная ночь.

– Конечно, – согласилась она и, подняв крышку с одного из блюд, воскликнула: – Перепел! О, я очень люблю перепела! – И положила себе одну из маленьких птичек, поджаренных как раз в меру.

Конн мягко улыбнулся. Она нервничала.

– Положи мне тоже одну птичку, мадам, – попросил он.

Эйден положила мужу на тарелку перепела, толстый ломоть говядины, кусок пирога с кроликом, полную ложку мелких белых луковичек, тушенных в молоке и в масле, и ложку моркови. На отдельной тарелке она подала ему щедрую порцию мидий, сваренных в белом вине, и полила их сверху дижонским горчичным соусом.

– Что ты будешь пить, милорд?

– Эль.

Она налила ему полный кубок, а потом, поставив его на стол, подала ему салфетку. Сидя напротив нее, он видел, что ее тарелка так же полна, как и его, и ни один из них не сказал ни слова, пока они жадно ели. Она отломила ломоть хлеба от круглой деревенской булки и подала его Конну, потом отломила ломоть себе и подобрала им подливу со своей тарелки. Она пила белое вино – несколько многовато, как показалось ему, когда она наполнила кубок в третий раз.

Наконец она откинулась на спинку стула с довольным выражением на лице и сказала:

– Больше не могу есть!

– На буфете пирог с крыжовником, – сказал он.

Она с сожалением покачала головой:

– Не могу. Не сейчас. Я устала. Утром пришлось так рано встать, да я и не спала большую часть ночи. Сейчас хочу лечь спать.

– Иди и готовься ко сну, мадам, – сказал он. – Позволь мне помочь тебе с платьем. – Он повернул ее и расстегнул платье.

Эйден даже не оглянулась на него. Она прошла в спальню и, войдя в комнату, закрыла за собой дверь. В замке был ключ. Она тихо повернула его. Сегодня он не войдет в эту комнату. Она приняла это решение две ночи назад, когда они впервые познакомились. Ее мать приехала из Ирландии, чтобы выйти замуж и разделить ложе с незнакомым мужчиной, но тот случай был иным. Бевин воспитывали так, что она была подготовлена к этому. С ней же все иначе. Эйден всегда предполагала, что, когда придет время выходить замуж, она будет хорошо знать своего суженого.

«Ты же выбрала его, – говорил ей ее внутренний голос. – Почему ты выбрала его, если ты не хочешь его?»

– Я очень хочу его, – прошептала она, – но до этого мы должны лучше узнать друг друга. Я не хочу походить на других девок, с которыми он имел дело.

Сняв платье, она аккуратно развесила его на стуле, потом сложила стопкой нижние юбки, сорочку и чулки. Мег положила на кровать шелковую ночную рубашку, и Эйден натянула ее через голову. У рубашки был высокий воротник с розовыми лентами, которые она завязала, и широкие рукава, отделанные кружевом. Эйден не торопясь умыла лицо, руки и прополоскала рот водой из таза, которая грелась в камине. Потом расчесала волосы и наконец, натянув маленький батистовый ночной чепчик и завязав бантом розовые ленты, забралась в удобную кровать напротив камина. Она уже засыпала, когда голос за дверью позвал ее:

– Эйден, можно мне войти?

Она насторожилась и не знала, отвечать ей или нет. Наконец она решила притвориться, что уже заснула.

Он постучал в дверь.

– Эйден! С тобой все в порядке? Ответь мне!

В его голосе слышалась тревога, и она почувствовала себя виноватой.

– Я легла спать, милорд, – сказала она тихонько.

– Я тоже хочу лечь спать, Эйден. Открой дверь.

– Ты будешь спать в гостиной, милорд.

– Неужели? – В его голосе прозвучала угроза.

– Ты не можешь ожидать, что я охотно впущу в свою постель мужчину, которого плохо знаю, милорд. Я не какая-нибудь ветреница, как те женщины, с которыми ты имел дело при дворе!

– Меня вряд ли можно назвать незнакомцем, Эйден. Я твой муж.

– Но я не знаю тебя! – простонала она, а потом тихонько взвизгнула, когда дверь в спальню распахнулась от удара.

С минуту его силуэт был четко виден в дверном проеме и казался таким большим, что ей вдруг стало страшно.

– Мадам! Между нами не будет запертых дверей, никогда! Ты поняла меня?