Царица Пальмиры

Марк заговорил. Обладая даром красноречия, он рисовал чудесные картины мира, которые позволяли слушателям словно наяву увидеть море и плывущие по нему корабли. Он рассказывал о Риме, построенном на семи зеленых холмах, о Британии, стране, где он родился, с ее туманной сырой погодой и холмами, еще более зелеными, чем в Риме. Он рассказывал о своей службе в Африке, этой первобытной стране, полной жестоких контрастов. Во время рассказа Зенобия сидела неподвижно и словно губка впитывала каждое его слово. За окнами столовой сгущалась ночь. Слуги убрали фрукты и медовые лепешки с орехами. Бокалы вновь наполнили ароматным красным вином, а Марк все продолжал говорить, пока не заметил уголком глаза, что князь зевает, прикрывшись рукой.

– Уже поздно, а я все бубню, словно школьный учитель! – сказал Марк.

– Но вы ведь только начали рассказывать мне о том, что я так стремлюсь узнать! – произнесла Зенобия.

– В таком случае, может быть, Марк Александр Бритайн еще раз навестит нас и продолжит свой рассказ, – вежливо сказал князь.

– Завтра! – добавила Зенобия.

– Завтра?

Мужчины, казалось, были изумлены.

– Да, завтра! Ты должен приказать ему, мой Ястреб, приходить сюда каждый день хотя бы на час и рассказывать мне о мире, который находится за пределами нашего города.

Раздосадованный Оденат смотрел на римлянина несколько раздраженно.

– Марк Александр Бритайн – занятой человек, мой цветок!

– Неужели он настолько занят, что не может уделить мне один час в день? – запротестовала Зенобия.

Марк заметил, что князь посматривает на него со скрытой ревностью. И все же он испытывал отчаянное желание видеть Зенобию.

– Может быть, вы позволите мне навещать ее высочество дважды в неделю, мой господин? Если я изменю свое расписание, то смогу сделать это, – сказал он, глядя прямо в глаза князя.

Зенобия встала и соблазнительным движением прильнула к мужу.

– Я ведь не прошу у тебя драгоценностей или других безделушек, мой Ястреб! Единственное, к чему я стремлюсь, – это знания. Как же ты можешь возражать против этого? Ты проводишь дни, встречаясь со своими советниками. За домом следят рабы, а меня преследует скука. Конечно, я могла бы беседовать с твоей дорогой матушкой или, быть может, с Делицией. – Она улыбнулась ему с притворной нежностью.

– Я не желаю, чтобы ты проводила время в обществе других мужчин! – проворчал князь.

– Но ведь ты не ревнив, мой Ястреб!

Теперь голос Зенобии перешел в шепот, но Марк, который отличался острым слухом, различал каждое слово. Он вздрогнул, когда услышал то, что она сказала потом.

– Ведь он далеко не молод и годится мне в отцы! Кроме того, со мной будет Баб, а если ты настаиваешь, то и мои служанки тоже. Меня не волнует, сколько человек будет присутствовать при наших беседах! – И она шутливо подула ему в ухо. – Ну пожалуйста!

Марк отвел от них взгляд. Он не мог смотреть, как нежна она с князем. Он глубоко вздохнул и принял безразличный вид. Ведь Зенобия замужем за Оденатом, и они, очевидно, любят друг друга.

– Вы не будете возражать против того, чтобы приходить сюда и учить мою жену, Марк Александр Бритайн?

– Нет, мой господин, я почту это за честь!

Он следил за тем, чтобы его голос и выражение лица оставались серьезными.

– Ну что же, очень хорошо. Пусть так и будет! Благодарю вас, Марк Александр Бритайн!

Римлянин поднялся из-за стола.

– Я злоупотребил вашим гостеприимством. С разрешения вашего высочества, я попрощаюсь с вами.

– Я разрешаю вам это, Марк Александр Бритайн.

Марк поклонился и вышел из комнаты. Он услышал, как Зенобия негромко и ликующе вскрикнула:

– О мой Ястреб, спасибо тебе! Спасибо! Спасибо!

Она бросилась к мужу и поцеловала его. Он слабо запротестовал:

– Зенобия! Мы ведь в столовой!

– Это ложе достаточно велико для нас обоих, мой Ястреб! – прошептала она, развязывая его халат и прижимаясь к его груди.

Он издал стон, и все мысли о римлянине мгновенно улетучились из его головы. Он обвил ее руками и уткнулся лицом в мягкое плечо.

– Зенобия, Зенобия! Ну что мне с тобой делать?

– Давай займемся любовью, мой Ястреб! – дерзко попросила она.

– Прекрасная идея, мой цветок, но только не здесь. А то вдруг какой-нибудь несчастный раб споткнется о нас!

Он запечатлел поцелуй на ее недовольно надувшихся губках и с улыбкой повел ее по дому, а потом вверх по лестнице в их спальню.