Люди пути. О суфиях, суфизме и суфийских историях

Когда вы идете к цели, вы не смотрите по сторонам – деревья стоят поодаль и ждут небольшой ласки от вас, птицы поют и поют для вас – но вы торопитесь… Как вы можете смотреть по сторонам? И ребенок был там, улыбался вам, а вы упустили. И женщина плакала, а вы упустили ее слезы. И роза цвела, а вы так торопились, что не смогли ее увидеть.

Да, вы можете двигаться с реактивной скоростью. Но куда? Вы упустите все паломничество. А если вы упустите паломничество, цель исчезнет, другой цели нет. Жизнь – сама по себе цель.

Шейха Фируза, почитаемого как учителя многих выдающихся суфиев, часто спрашивали, почему он не учил их быстрее.

Он отвечал: «Потому что даже самый преданный будет до определенной точки понимания оставаться совершенно не обучаемым. Он здесь во плоти, но во всем остальном он отсутствует».

Вы можете учить лишь до этих пор – затем вам нужно ждать, пока обучение будет впитано. Если кто-то болен, вы даете ему лекарство в определенном количестве. Вы не можете влить в него все лекарство, весь курс в один момент. Это его убьет. Вместо того чтобы вылечиться, он заболеет еще больше. Вы можете давать лишь в строго ограниченных количествах. Количество, сколько вы можете впитать, будет определяться возможностями человека. Когда он это впитает, он станет немного более здоровым и затем сможет впитать еще чуть-чуть… и так далее. Только так.

«Потому что даже самый преданный будет до определенной точки понимания оставаться совершенно не обучаемым».

Так что нужно ждать, пока он снова вырастет, откроется немного больше, станет готовым, у него будет немного больше пространство, тогда снова его можно обучать.

«Он здесь во плоти, но во всем остальном он отсутствует».

Когда ищущий приходит к мастеру в первый раз, он приходит только как тело. «Он здесь во плоти, но во всем остальном он отсутствует».

Поэтому нужно начинать с шариата, потому что вы – лишь тело. Люди приходят ко мне: «Ну и какой смысл менять одежду? Разве мы не можем стать саньясинами внутри? Какая необходимость в оранжевой одежде, мале и новом имени? Мы разве не можем стать саньясинами внутри?» Конечно, но вам придется подождать. Вы используете слово «внутри», даже не зная его значения. Вы никогда не бывали внутри. Вы жили в теле, с телом. Это – те же самые люди, которые придают слишком большое значение одежде. На самом деле они приводят эти аргументы, защищая свою старую одежду: «Какой смысл менять одежду?» Это те же самые люди.

Одна индуска хотела принять саньясу, но она сказала: «Я готова на все, но у меня триста сари, и я люблю их, они – моя единственная любовь. Я могу оставить своего мужа, если ты скажешь, я могу оставить своих детей – я устала и сыта заботой о них по горло – но триста сари? Только подумать!»

Я знаю эту женщину. В прошлом я останавливался в ее доме, и я знаю, что у нее действительно огромная коллекция прекрасных сари – самых дорогих из всех возможных. У нее уходят целые часы на то, чтобы выбрать, какое надеть в этот день.

Для меня это тоже было настоящей проблемой! Потому что я собирался на лекцию, ее муж сидел в машине, я сидел там же, и он все время жал на гудок… а она не шла. И он говорил: «Должно быть, она выбирает сари».

Теперь она говорит: «Какой смысл менять одежду? Разве мы не сможем достичь просветления в любом другом цвете?»

Такие аргументы. И я знаю эту женщину, она и есть сари, ничего более. Внутри сари вы никого не найдете. Она – лишь ее тело. Целыми часами она стоит перед зеркалом – они очень богаты, и ей не нужно работать. У нее одна обязанность: стоять перед зеркалом. Однажды я сказал ей: «Даже зеркалу ты скоро надоешь до смерти».

Однажды Мулла Насреддин ловил мух и поймал трех. Он сказал жене: «Я поймал трех. Один самец и две самки».

Жена удивилась и спросила: «Как ты узнал, что один самец и две самки?»

Мулла ответил: «Две сидели на зеркале, а одна – на газете!»

Вот как обстоят дела. Вы спрашиваете меня: «Какой смысл менять одежду?» Вы – одежда и больше ничего, поэтому я должен ее поменять.

Все начинается с шариата. Затем, мало-помалу, через тарикат, вам придется вырасти психологически. Люди заблуждаются относительно того, что они обладают психологией. Нет, у вас еще нет психики. Вы только слышали это слово. У вас есть только поведение, у вас еще нет психологии.

Вот почему Гурджиев говорил, что психология должна родиться – наука еще не родилась, психология ждет рождения. Человек не обладает живым умом, откуда взяться психологии? Самое большее, что может быть, – это инженерия, механика, наука о поведении, но не может быть никакой психологии.

Только будда может иметь психологию. Да, шейх Фируз может иметь психологию. Вы не можете иметь психологию, прямо сейчас у вас есть только модель поведения, и все.

Он говорит, что ученик «…здесь во плоти, но во всем остальном он отсутствует». Поэтому его нужно заставить присутствовать в ином качестве. Только тогда, медленно-медленно, учение может проникнуть в него глубоко. Сначала должен быть создан путь, должна быть создана психика, должен быть создан ум.

Итак, это – одно из самых парадоксальных усилий мастера. Сначала он должен создать ум, а затем он должен его разрушить. Сначала он должен создать мост от окружности к центру, а затем – разрушить этот мост, иначе вы снова начнете движение к окружности. Создайте мост, а затем разрушьте мост за своей спиной. Тогда однажды человек останется в центре. Он становится суфием. Он должен прийти к тасаввуф.

Он также рассказал эту историю…

Жил-был монарх, который хотел стать суфием. Суфий, к которому он обратился за помощью, сказал: «Ваше величество, вы не можете обучаться с избранными, пока не преодолеете невнимательность».

Невнимательность означает рассеянность, недостаток осознанности или недостаток бдительности, сознания.

«Невнимательность! – воскликнул монарх. – Разве я не внимателен по отношению к своим религиозным обязанностям? Разве я не забочусь о людях? Кого вы можете найти в моих владениях, кто бы жаловался на меня из-за моей невнимательности?»

Вот это человек шариата. Он говорит: «Я выполняю свои обязательства, свои обязанности, свой долг. Я выполняю свой долг перед женой, перед детьми, перед своим народом, своей страной. Ни у кого нет никаких жалоб. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то жаловался по поводу моей бдительности, осознанности, ответственности? Кто вам сказал, что я невнимателен?»

Это то, что говорит воскресный прихожанин: «Я религиозен». Вот что говорит индус, потому что он каждое утро совершает пуджу. Вот что говорят по поводу своих действий все люди, соблюдающие ритуалы. Мусульманин думает, что стал мусульманином, потому что пять раз в день совершает намаз. Можете совершать его хоть пятьдесят раз в день – это не сделает из вас мусульманина. Это останется ритуалом. Вы можете его совершать, вы можете выполнять его идеально, можете повторять Коран слово в слово, и все же вас там не будет. Это будет как граммофонная пластинка, пока в этом не будет вашего сердца, пока вы не будете делать этого с вспоминанием.

На днях я рассказывал вам о том, что суфии говорят о состоянии гхафла – бессознательности. Гурджиев заимствовал идею о том, что человек находится в состоянии сна, у суфиев. Гурджиев имел обыкновение говорить, что человек – это машина. Человек спит, человека нет, потому что нет осознанности. Эта суфийская идея имеет огромную ценность.

Состояние гхафла, бессознательности, должно быть трансформировано в состояние зикр – вспоминания. Вот что подразумевал суфий, говоря: «Ваше величество, вы не можете обучаться с избранными, пока не преодолеете невнимательность».

«Невнимательность!» – воскликнул монарх.

Должно быть, он разозлился. Должно быть, он воспринял это как оскорбление, как жалобу.

Суфий сказал:

«Именно в этом и заключается трудность».

Потому что вы думаете, что, выполняя свои обязательства, исполняя свой долг, вы являетесь человеком осознанности. Но с чего вы взяли?

«Именно в этом и заключается трудность… Потому что невнимательность так заметна в некоторых вещах, что люди воображают, что это, должно быть, часть их естества».

Пока осознанность не станет частью самого вашего естества, пока осознанность не проникнет так глубоко, что даже во сне вы будете осознавать себя, от нее мало толку. Обычно люди лишь кажутся бдительными и неспящими. Они ходят по улицам, занимаются работой, возвращаются домой, женятся, заводят детей, а потом умирают. Но все это время они остаются в состоянии гхафла, они остаются спящими.

Человека называют осознанным, когда он может заснуть и все-таки оставаться бдительным глубоко внутри. Только тогда суфии говорят, что человек достиг зикра – вспоминания. И в этом вспоминании своего существа человек начинает чувствовать Бога, переживать Бога – окно открывается, дверь больше не закрыта.

Но люди, исполняющие долг, выполняющие обязательства, регулярно посещающие мечеть, синагогу или церковь, начинают думать, что они религиозные люди. Именно в этом и заключается трудность.

Я слышал…

У фермера заболел мул, и он позвал ветеринара. Ветеринар осмотрел больное животное и сказал: «Это очень больной мул, и я хочу, чтобы вы незамедлительно дали ему эти маленькие белые таблетки. Эти белые таблетки очень действенные и наверняка помогут. Но для большей уверенности подождите четыре часа и дайте мулу одну из этих красных таблеток. Они настолько сильные, что вылечат что угодно».

Спустя примерно две недели фермер и ветеринар встретились, и доктор спросил фермера, что случилось с мулом.

«Ну, я дал ему белые таблетки, как вы мне и сказали, доктор. И я никогда в жизни не видел такой бурной реакции ни от одного мула. Он выбил двери сарая, снес забор и помчался по полям. Я думал, что потерял своего мула».

«Так вы его потеряли?» – поинтересовался врач.

«Знаете доктор, если бы мне не хватило ума самому выпить красную таблетку, я бы точно его потерял».

И этот человек убежден в том, что очень умен, что действует осознанно!

В критических ситуациях все действуют так, как будто они бдительны, а затем снова засыпают. Вот что происходит. Если внезапно кто-то приходит с мечом и набрасывается на вас, на миг вы станете бдительными, шок выведет вас из вашей туманной ночи. На миг вы откроете глаза, на миг вы забудете свою забывчивость, на миг вы забудете, что спите, на миг меч, смерть, возможная опасность вытащат вас наружу, в осознанность, но только на один миг. Затем вы снова заснете.

Иногда такое случается с альпинистами, взбирающимися на гору. Когда они сталкиваются с настоящей опасностью, когда одновременно они видят перед собой и жизнь, и смерть – один неверный шаг, и они исчезнут навсегда – тогда они чувствуют, как новый вид осознанности поднимается в них. Поэтому альпинизм привлекает стольких людей. Иногда альпинизм приносит радость.