Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Часть 1

Ко Суан просто записывает, запомните это – он не создатель трактата. Он пережил на своем опыте ту же самую истину, потому что истина всегда одна и та же, кто бы ее ни переживал. Всякий раз, когда кто-то получает опыт переживания истины, она всегда одинакова, она не меняется, время ничего не меняет. Но то, что он говорит, передавалось из уст в уста на протяжении сотен, а может, и тысяч лет. Вот почему мы не знаем наверняка, чьи это слова.

Он просто говорит:

Почтенный мастер сказал…

Кто этот мастер? О нем ничего не говорится. Возможно, этот мастер просто олицетворяет всех мастеров прошлого, всех мастеров настоящего и всех мастеров будущего. Может быть, он просто олицетворяет главную мудрость – не какого-то конкретного человека, но просто принцип.

О Ко Суане ничего не известно, абсолютно ничего. Поэтому на протяжении, по меньшей мере, нескольких столетий считалось, что эти слова принадлежат Лао-цзы. Но Лао-цзы говорит иначе, совершенно иначе, эти слова не могли исходить от Лао-цзы. Мы разбирали слова Лао-цзы, он даже более безумен, чем Ко Суан, еще более загадочен. К тому же хорошо известно, что он не написал ничего, кроме Дао Де Цзин, и даже эту книгу он написал под давлением, в последний момент, когда уезжал из Китая, чтобы умереть в Гималаях.

Он решил умереть в горах, а более прекрасного места, чем Гималаи, для этого не найти: тишина Гималаев, девственная тишина, красота, природа в своем совершеннейшем великолепии. Поэтому, сильно состарившись, он сказал своим ученикам: «Я отправляюсь в Гималаи, чтобы отыскать место, где я могу слиться с природой, где никто не будет знать обо мне, где в мою честь не будут воздвигнуты никакие памятники, никакие храмы, не будет даже могилы. Я хочу просто исчезнуть, как будто меня никогда и не было».

Когда он шел через страну, на границе его остановили, так как король поднял тревогу по всем границам и приказал: «Если Лао-цзы будет выходить за пределы страны через какие бы то ни было ворота, его следует задержать, пока он не запишет весь свой опыт». Он избегал этого всю свою жизнь. В конце концов, говорят, его поймали на границе и не позволяли ему уйти в Гималаи, и тогда он провел в хижине у стражников три дня и просто написал короткий труд, Дао Де Цзин.

Так что Классика чистоты никак не может принадлежать перу Лао-цзы. Но из-за того, что о Ко Суане известно так немного, люди думали, что это, должно быть, слова Лао-цзы, а Ко Суан, скорее всего, просто ученик Лао-цзы, который их записал – записки ученика. Но это не так. Ко Суан сам по праву является мастером.

В своем предисловии к этому короткому трактату он говорит некоторые вещи, которые следует помнить. Сначала он говорит: «Когда я достиг единения с Дао, я медитировал над этим озарением десять тысяч раз, прежде чем его записать». Он говорит: «Когда я достиг единения с Дао…» Он не просто ученик, он – просветленный человек. Он достиг единения с Дао. Он не пишет заметки с чьих-либо слов – он испытал это на собственном опыте. Он достиг предельного единения с Дао, стал единым с природой.

В предисловии он говорит: «Это только для ищущих запредельного, принадлежащие миру сему не способны это понять». Он дает понять в предисловии, что если вы принадлежите миру, то вам лучше не беспокоиться. Не тратьте попусту свое время – это предназначено не для вас, это не принесет вам никакой пользы. Это может вас даже запутать, может отвлечь вас от ваших мирских забот. Лучше не ввязываться в вещи, которые вам на самом деле не интересны. Лучше не делать этого просто так, походя.

Существует множество людей, которые делают что-то походя, по случаю. Они встретят кого-нибудь и заинтересуются.

Так, на днях я получил письмо из Амритсара. Из международного отеля в Амритсаре пишет один человек… Вы удивитесь… Когда я говорил о Дхаммападе, в последней серии дискурсов, я упомянул одного человека, Майкла Томато, который написал мне из отеля в Бангалоре, потому что он встретил саньясина, который рассказал ему, что в моем ашраме во время суфийского танца над его президентом, Преподобным Каноником Бананом, посмеялись. Он разозлился и написал мне гневное письмо, в котором говорит: «Вы не должны допускать в своем ашраме подобных вещей, потому что это оскорбляет наше великое государство Зимбабве».

Это государство появилось на свет семью днями ранее, и этот человек, Преподобный Банан, стал президентом за два дня до того, как Майкл Томато встретил этого саньясина – всего за два дня – а мы использовали слово «банан» в суфийском танце в течение многих лет! На самом деле, может быть, именно из-за наших молитв один из бананов и стал-таки президентом, потому что у молитв своя сила творить чудеса.

В тот раз я говорил вам, что этот человек разозлился, и что его зовут Майкл Томато, и просто в шутку тогда я обмолвился, что скоро мне еще придет письмо от какого-нибудь Майкла Потато («potato» – от англ. «картофель»). И оно пришло! Это письмо пришло из Международного отеля в Амритсаре. Там останавливались двое саньясинов, и этот человек встретил их. Он с Запада, но принял сикхизм. При виде двух людей в оранжевом он заинтересовался и представился им. Должно быть, эти двое саньясинов были удивлены, когда услышали его имя: Майкл Потато Сингх, потому что теперь он стал сикхом. Они сказали: «Подожди, у нас есть запись – послушай ее!»

Он послушал кассету и подумал: «Это чудо! Как Ошо узнал обо мне?» Так он бросил свою новую религию. Он едет сюда! Скоро он будет здесь.

Так вот, это случайные люди. Я просто шутил. Конечно, я прекрасно знал, что на этой большой Земле непременно найдется человек, которого зовут Майкл Потато, но я не надеялся, что мы найдем его так скоро, спустя всего лишь месяц! И вот, он стал сикхом, а теперь отбросил сикхизм. Он пишет: «Я остриг волосы, и я еду – я хочу быть саньясином, потому что вы тот самый человек, которого я искал всю свою жизнь».

Это случайные люди. Рост не происходит таким образом. Эти люди похожи на дрейфующие бревна: их просто уносит любой волной, они находятся во власти ветров, не имея никакого чувства направления.

Ко Суан говорит: «Это только для ищущих запредельного». Он дает понять, что если вы ищете запредельного, если вы готовы рискнуть… потому что поиск запредельного сопряжен с риском. Это величайшее приключение, невероятно экстатичное, но вовсе не простое – оно также и изнурительное. В нем есть свой экстаз, и есть свои тяготы – у него свой собственный крест. Конечно, через него лежит путь к воскрешению, но воскрешение не может произойти, пока вы не окажетесь распяты. Поэтому он поясняет, что это – только для ищущих.

Человек должен иметь четкое понимание того, является он ищущим или нет. Действительно ли вас интересует истина? Потому что с самого начала каждого ребенка уводят в сторону. Кажется, что Бог не интересен ни одному из детей, но родители продолжают навязывать идею Бога всем детям. Если вы случайно родитесь в семье атеистов, тогда они будут навязывать вам атеизм. Если вы родитесь в коммунистической стране, тогда вам, конечно, будут навязывать коммунизм. Если не Библия, то «Капитал». Если не святая троица, то несвятая троица Маркса, Энгельса и Ленина, но что-то неизбежно будет вам навязано.

Ни один из родителей не любит вас настолько, чтобы позволить вам расти самостоятельно, чтобы помогать вам, питать вас и давать вам абсолютную свободу быть собой, подлинно собой. Поэтому существует множество людей, которые думают, что они ищут Бога – но это не так. Весь их поиск является навязанным, обусловленным. И если вы ищете Бога только потому, что вам так сказали, вам постоянно говорили об этом, снова и снова, тогда это слово, возможно, и стало для вас реальностью, но оно не стало частью вас, оно не присуще вам внутренне, оно пришло извне. Вы просто как попугай – да даже попугаи более разумны, чем вы.

Ярый итальянский коммунист находит попугая, который умеет петь популярную коммунистическую песню «Бандера Роса». Он покупает его и привозит домой, но через несколько дней его жена больше не может этого выносить. Попугай поет эту песню весь день напролет.

В приступе гнева она разделывается с попугаем и накрывает его тряпкой. Когда приходит муж, она обо всем ему рассказывает.

В отчаянии тот поднимает тряпку, чтобы посмотреть, как там попугай.

Открыв один глаз, попугай говорит шепотом:

– Эй, товарищ, эти грязные фашисты ушли, а?

Даже попугаи гораздо разумнее, чем так называемые люди. Они только и повторяют клише, которые им достались от родителей, священников, учителей, школ, колледжей, университетов. Все это общество непрестанно вас обусловливает определенным образом, и если после двадцати пяти лет обусловливания вы забываете, чем на самом деле хотите заниматься, кем на самом деле хотите быть, то это естественно.

Первое, с чем нужно определиться, – есть ли у вас глубокое желание знать истину. Готовы ли вы рискнуть ради нее всем, даже своей жизнью, если потребуется? Если это так, «тогда, – говорит Ко Суан, – эти слова для вас». Если же вы всего лишь мирской человек – а под словом «мирской» он подразумевает того, кого интересуют деньги, власть, престиж – тогда будет лучше, если вы не станете беспокоиться о таких великих вещах, они не для вас – по крайней мере, пока.

Вы должны пресытиться всеми вашими так называемыми мирскими желаниями. Сначала погрузитесь в эти желания. Пока вас не постигнет полное разочарование, пока вы не увидите, что все они тщетны: преуспеваете вы или терпите неудачу, вы все равно терпите неудачу, есть у вас деньги или нет, вы все равно бедны, нищий вы или император, вы всегда нищий… Только когда это понимание озарит вас, вы сможете стать по-настоящему ищущим запредельного. В противном случае, если вы лишь делаете вид, что ищете запредельного, вы принесете с собой весь мир, вы принесете с собой все свои желания.

Вот почему люди думают о Боге, о небесах. Дело не в том, что их интересуют Бог или небеса, их интересуют власть и престиж. Возможно, они боятся смерти и из страха, из жадности начинают молиться Богу. Но молитва, возникающая из страха и жадности, это вовсе не молитва.

Настоящая молитва возникает из благодарности, но никак не из страха или жадности. Настоящая молитва возникает из любви к истине, какой бы та ни была. В противном случае ваши мирские желания опять будут проецироваться на Бога, на небеса.

Если вы изучите описания рая в разных религиях и разных странах, то будете удивлены: проецируются их желания. Например, тибетский рай описывается как теплый – естественно, потому что тибетцы так страдают от холода, что им бы хотелось, чтобы рай был наполнен солнцем и теплом, так чтобы они могли каждый день хотя бы принимать ванну. В тибетских писаниях говорится, что в ваши обязанности входит принимать ванну как минимум раз в год!

Индийский рай прохладный, с кондиционером. Просто в те времена они не знали этого слова, поэтому говорится «с охлажденным воздухом». Это неизбежно – Индия так сильно страдает от жары. И теперь вы уже сами знаете, по своему опыту, что все, о чем грезит индийский ум, это немного тени и прохлады. Поэтому индийский рай всегда наполнен холодными бризами, и в нем есть большие деревья, такие большие, что под одним деревом может отдыхать тысяча воловьих упряжек. Индийская мечта о тени и прохладе…

Тибетский ад весь покрыт льдом, а индийский ад полон огня.

Но ведь такого количества адов и раев не может быть, это все наши проекции. Все, чего мы хотим, мы проецируем на рай, а все, чего боимся, мы проецируем на ад. Ад предназначен для других, для тех, кто не верит в нашу идеологию, а рай – это вознаграждение для тех, кто верит в нашу идеологию. Все это те же самые мирские вещи, в них нет ничего религиозного.

В мусульманском рае льются реки вина. Это очень странно: здесь вы вино осуждаете – это грех – а там вы вознаграждаете своих святых вином!

Все описания рая всех стран наполнены прекрасными женщинами, потому что эти описания созданы мужчинами. Мне никогда не встречались описания прекрасных мужчин. Если, конечно, не случится так, что однажды представительницы движения за равноправие напишут о своем собственном рае. Они не станут говорить о прекрасных женщинах, они будут говорить о прекрасных мужчинах – о мужьях-подкаблучниках, все время тенью следующих за женщинами, послушных, готовых всегда служить, и так далее, и так далее. Именно такими в своем рае мужчины рисуют женщин. И они всегда молоды, они никогда не стареют. Это странно!

Если вы посмотрите на идею Бога, то все религии представляют Бога как очень, очень старого человека. Вы когда-нибудь думали о Боге, как о юноше? Ни одна страна никогда не представляла Бога как юношу, потому что молодым людям нельзя доверять: они опасны, а также немного глупы. Мудрец должен быть очень старым, поэтому Бог очень стар. Но окружающие его женщины все очень молоды, фактически, они остановились на восемнадцати годах, они не вырастают из этого возраста. Такой застой! Им, вероятно, не надоедает оставаться восемнадцатилетними на протяжении миллионов лет!

Но таково представление мужчины: здесь святые отрекаются от женщин, они отрекаются от секса, осуждают секс и восхваляют целибат – и, конечно, они надеются, что им хорошо заплатят, что они получат вознаграждение. Снова наши мирские желания возвращаются из бессознательного, их невозможно отбросить. Пока вы не встретитесь с ними, пока не начнете их наблюдать, вы не сможете их просто подавить.

Ко Суан прав, он говорит: «Люди мира не могут этого понять». Они обязательно поймут неправильно.

В кабинет к психоаналитику входит новый пациент – теолог, великий ученый, философ.

– Доктор, я пришел сюда, потому что все говорят, что я слишком много о себе возомнил, – говорит он.

– Давайте разберемся, – отвечает врач, – чтобы проанализировать вашу проблему, вам необходимо рассказать мне всю вашу историю. Расскажите мне о своей проблеме с самого начала.

– Хорошо, – говорит профессор и, садясь, продолжает, – вначале была тьма.

Видите? И он пришел, чтобы сказать аналитику: «Люди думают, что я слишком много о себе возомнил». И ведь он действительно начинает с самого начала! Его понимание неизбежно будет оставаться с ним, куда бы он ни пошел, что бы он ни делал. Что бы он ни выбрал, это будет исходить из его ума, из его ментальности.

Ревнивый муж-итальянец как-то вечером приходит домой рано. Он застает свою жену в постели, в спальне висит сигаретный дым. Терзаемый подозрениями, он начинает бить жену.

– Клянусь, я одна! – кричит жена. – Не бей меня! Тебя могут наказать. Помни, там наверху есть кто-то, кто знает все!

Тут откуда-то со шкафа раздается мужской голос:

– Да, но тот, что под кроватью, знает еще больше!

Как долго вы можете подавлять? Как долго вы можете скрывать? Все равно все выйдет на поверхность, если не через переднюю дверь, так через заднюю.

Два психа смотрят на часы: двенадцать.