Гонщик

«Биби, будь крутой, крутой. Ты же крутая. Верно? Ну так и будь крутой. Что сделала бы крутая телка, если бы заглохла на глазах суперкрутого взрослого мужика?»

Отняв руки от лица, я судорожно огляделась в поисках сигареты. Закурив дрожащими пальцами, я выдохнула и, прежде чем открыть дверь машины, произнесла безмолвную молитву.

Меня тут же окутало густым влажным воздухом и раскатистым звуком хрипловатого смеха Харли. Я повернулась на сиденье боком, спустила свои пятикилограммовые ботинки со стальными носами на землю и оглядела снизу вверх длинное, стройное тело Харли. Мое сердце стучало, а щеки пылали, но я выпустила неспешную, густую струю дыма и попыталась сделать вид, словно это не я только что позорно заглохла на виду у знаменитого плохого парня.

– Привет, – сказала я, заставляя себя взглянуть ему прямо в глаза и благодаря боженьку за укрытие в виде больших темных очков.

Харли был даже круче, чем в первую встречу. Прошло всего несколько часов, но от самого факта, что он был одет как панк-рокер, у меня защипало соски. Он был самым крутым чуваком, какого я знала, а ведь он даже не старался. А это лицо? Черт возьми.

– Привет, – хохотнул Харли, протягивая мне обе руки ладонями вверх.

Зажав сигарету в зубах, я положила на них свои руки, позволяя ему вынуть меня из машины. Прежде чем отпустить, Харли провел своими мозолистыми пальцами по тыльным сторонам моих ладоней. От этого ощущения у меня сжалось все нутро.

– Знаешь, есть ведь и лучшие способы угробить мотор, – поддразнил он.

Я закатила глаза за очками и выпустила клуб дыма из угла рта.

– Знаю, – сказала я. – Но я хотела въехать эффектно.

Я снова заставила себя встретиться с Харли глазами, и у меня захватило дыхание. Черт побери. Даже когда он улыбался, со своими голубыми щенячьими глазами и этой пухлой нижней губой с кольцом, он казался надувшим губы.

– В «мустангах» такое тугое сцепление, – произнес он голосом, напоминающим одновременно наждак и сахар. – Может, тебе стоило начать с мотороллера?

Изобразив оскорбленный вид, я стукнула его по груди.

– Черт, девушка! Ты первая начала, – рассмеялся Харли, прикрываясь рукой, словно я собиралась на него напасть.

– Да, но ты-то водишь вот это, – показала я пальцем через плечо. – Даже если кто-то назовет мотороллером твою маму, ты можешь ответить, типа, «Что-что? Простите, я вас не слышу из-за мотора своего „Босс 429“».

Захлопнув свою дверцу, я оперлась на нее, чувствуя, что у меня подгибаются коленки и мне нужна какая-то опора.

Харли ухмыльнулся.

– А я думал, ты не можешь различить 302-й и 429-й, – сказал он с плутовской искоркой в глазах.

– Скажем так – если ты заставил меня притащиться в такую даль из-за несчастного мелкого 302-го, я буду сильно разочарована.

Харли улыбнулся во весь рот, и я заметила, что у него есть щелка между передними зубами. Крохотное расстояние, но его было достаточно, чтобы я расслабилась. У меня тоже такое было. Даже после двух лет в брекетах оно все равно не исчезло до конца. Но оно мне нравилось. Люди говорили, с ним я похожа на Мадонну. Такую Мадонну без сисек, бритую и весом сорок два кило.

– Ну, давай тогда покончим с твоим разочарованием.

Харли взял меня под руку и подвел к водительской дверце своего матового оргазма на колесах. Как будто бы я вот так бы в него и села. Как будто это была «хонда аккорд» или еще какое дерьмо. Отпустив локоть Харли, я продолжала идти, обходя машину два, три, пятнадцать раз. Это как смотреть на Мону Лизу. Или на алмаз Хоупа. Удивительно, что это произведение искусства не было окружено защитой из лазерных лучей.

Я оглянулась на Харли. Он явно наслаждался моим восхищением. Я была уверена, что тут, в пригородах Атланты, никто даже представления не имел, насколько потрясающей была эта машина. На всех аукционах классических машин, которые мы с папой смотрели по телевизору, «Босс 429» всегда уходил больше чем за сто тысяч долларов. Каким образом мог кто-то, не закончивший школу, рассекать на такой?

«Ну, он же механик, – сказал оптимистический голос в моей голове. – Может, он сам собрал ее по кусочкам. Может, он сложил ее из лишних запчастей, и теперь она стоит шесть нулей. Может, он предприниматель с огромным потенциалом».

«А может, он торгует наркотиками», – отозвалась рациональная сторона.

Харли наклонил голову набок, прищурился на солнце и спросил:

– Ну, ты собираешься ее завести? Или так и будешь глядеть, как на кусок мяса?

– Харли Джеймс, ты феминист? – спросила я с ухмылкой, когда он открыл для меня водительскую дверь.

– Конечно, – ответил он.

Я отшвырнула сигарету перед тем, как сесть – о-о-о, зуб даю, это выглядело так круто, – и подавила в себе непреодолимое желание обхватить его руками за талию и вдохнуть его запах, пока подныривала ему под руку. Наверняка он пахнет потом и машинным маслом. А я, готова поспорить, воняю потом. Потому что мои резиново-питоновые штаны в облипку все пропитались им изнутри.

Как только моя обтянутая винилом задница коснулась обтянутого кожей сиденья, я испустила тихий стон. Я сидела в машине моей мечты, и она вся пахла кожей и тестостероном. Если рай существует, то, я уверена, я как раз в нем и сидела.

Харли обошел вокруг и сел на пассажирское место, оставив обе дверцы нараспашку, чтобы мы там не сварились заживо.

Я провела руками по деревянной обшивке руля и в восхищении повернулась к нему.

– Ты все оставил оригинальным, – сказала я, любуясь ореховым деревом.

– Кроме приборов, ремней, педалей и коробки скоростей, – хихикнул Харли. – Но да, руль я не трогал. Эта штука слишком клевая, чтоб ее менять. Где ты в последний раз видела деревянный руль?

– Кажется, у бабушки в «бьюике» был, – вырвалось у меня.

Харли вскинул руку, указывая мне на открытую дверь.

– Выходи отсюда! – велел он, нахмурившись на секунду. И тут же снова вернул на место свою хулиганскую улыбку.

Выдохнув, я пихнула его в татуированное плечо.

– Не делай так, зараза!

Харли так широко улыбнулся, что, казалось, его нижнюю губу разорвет пронизывающее ее кольцо.

Сунув руку в карман, он вытащил ключи. И воткнул один из них в зажигание.

– Ну, раз ты не собираешься выходить, давай посмотрим, что тут у нас, – сказал он, поднимая брови и глядя на меня своими прелестными щенячьими глазами. – Заведи ее и скажи мне, что у нее там внутри.

Господи, да разве я умею заводить машину? У меня и своя-то всего чуть больше суток.

«Ну, ладно… левая нога, сцепление… Правая – тормоз. Э-э… первая передача? Первая. Опустить ручник…»

Поглядев на центральную консоль, где находился ручник в моей машине, я не обнаружила ничего, кроме гладкого дерева и пачки «Кэмел лайтс».

Черт.

Я взглянула на Харли, который с восторгом наблюдал за мной, и сказала:

– Прости, чувак. Твоя тачка, похоже, сломана. Кто-то забыл установить тут ручной тормоз.

От вырвавшегося у него смеха бурлящее в моей груди чувство из тревоги стало обожанием. Рассмешить Рыцаря было ужасно трудно. Даже заставить этого злюку улыбнуться было для меня единственным поводом вставать по утрам. Это всегда было испытанием, а иногда – единственным способом удержать его от того, чтобы он никого не убил. Но Харли улыбался просто так. Он смеялся. Дразнил. Играл. Флиртовал. Господи, да он просто был счастливым. Я раньше тоже была счастливой, до того, как все рухнуло и стало дерьмом. А с Харли мне удавалось вспомнить, как это было раньше.