Десять Слов о Промысле

Кто ускоряет течение рек? Кто побуждает источники к порождению вод? Смотри, как бьют они ключом на вершинах гор и изливают потоки свои сверху вниз, а там у подошвы гор являются, [Col. 581] но черпают люди воду из глубоких колодцев. А чтобы не подумал ты, будто бы водное естество само собою стремится вверх, Творец научает тебя самою действительностью, что вода, покорная Божию слову и удобно занимающая вершины гор, когда понуждает ее твое искусство, не восходит и на поверхность долин; напротив того, роешь и углубляешь ты колодцы и пользуешься водою, почерпнутою в глубине, потому что ты такой же, как и стихии, Божий раб, а не творец их. Но Творцу удобно поднять водное естество не только на верх горы, но и в воздушное пространство. Ему удобно воду горькую сделать сладкой, разрешенную связать, связанную разрешить, непрерывно льющуюся разделить, текущую остановить, обычно стремящуюся вниз заставить течь вверх и холодную согреть без огня. И делает Он это для тебя, неблагодарного, чтобы ты мог пользоваться этими нерукотворными теплыми водами и врачевать ими телесные недуги

. И это опять разнообразил Он для тебя, приспособив источники к противоположным потребностям, потому что одни воды ослабляют напряженные жилы, а другие стягивают и укрепляют расслабленные, одни противодействуют мокротности, другие – черной желчи

, иные же иссушают нарывы. Столько пользы предлагает тебе в термальных водах Пекущийся о тебе [Бог]. А тебя ничто не убеждает удержаться от хулы; напротив того, остаешься ты неблагодарным, злословишь, страждешь одним недугом с манихеем, который, вкушая пищу и питие, злословит, укоряет доставляющих ему это – и жнецов, и хлебопекарей, проклинает разрезывающих хлеб пополам, не соглашается резать сам, но ест разрезанное

. Так и ты, наслаждаясь столькими тысячами благ, которые Создатель каждый день предлагает тебе в твари, не благодаришь Предлагающего, злословишь, хулишь, утверждая, что не промышляет Он о существах, Им сотворенных.

Смотри же, в какой несправедливости обвиняешь Его, возводя такую клевету. Для чего и сотворил Он, если не хочет иметь попечения о сотворенном? Да и почему не имеет попечения? Потому ли, что, хотя может, но не хочет? Или потому, что, хотя и хочет, но не может?

Но о том, что может, свидетельствует все сотворенное. Ибо как произвел бы это величие, эту красоту и гармонию видимого, не имея силы, соразмерной изволению? Как привел бы в общение и взаимный союз вещи, отстоящие [друг от друга по природе]: воду и огонь, день и ночь – и из всего сделал единую гармонию и согласие, если бы не мог промышлять? Ибо привести в бытие из ничего гораздо важнее, нежели промышлять о существующем. Но свидетель того, что может Он, – тварь; а что хочет – о том она же опять свидетельствует. Ибо не принуждаемый кем-либо приступил к созиданию и не потому, что имел нужду в твари, произвел ее (ср. Деян. 17:25). Но будучи благим, поскольку благость Его [Col. 584] превосходит всякую меру, восхотел даровать бытие и несуществующим.

Оказавший же столько благости к несуществующему вознерадит ли о сотворенном? Ибо невозможно сказать, чтобы позавидовал Он сотворенному, потому что естество Его свободно и от зависти, и от всякой страсти

. Но чтобы еще в большей мере обнаружить бессилие сего нечестия, предложим им несколько вопросов.

Скажите, по какой причине позавидовал бы Он твари, от Него получившей бытие? По причине ли величия [твари]? Но Сам Он не создан, беспределен, не имеет начала и никогда не будет иметь конца, все Собою объмлет и ничем не описуем. В руце Его концы земли (Пс. 94:4), и Он измерил горстию воду и небо пядию и всю землю горстию (Ис. 40:12). Или позавидовал по причине красоты [твари]? Но Им Самим произведена красота сия. И ни один человек даже из самых завистливых людей, построив благолепный и величественный дом, никогда не завидует ему, но гордится, величается им и сам восхищается и показывает невидавшим. А насколько красота твари ниже мысленного Света Самого Сотворившего, измерит ли это какое-либо слово?! Посему видите, до чего простерлось нечестие? Если и самые порочные люди не только не завидуют построенным ими домам, но и крайне ими превозносятся, есть ли еще большее нечестие, нежели утверждение, что источник благости, не возмущаемый никакою страстью, предается зависти? Итак, если и может управлять кормилом твари, и хочет, чтобы тварь наслаждалась всеми благами, то очевидно, что и печется о ней, и бодрствует, и, приняв бразды, правит всяким сотворенным естеством и ничего не оставляет в небрежении.

А уверившись в этом, перейди еще к морю, рассмотри его глубины, его обширность, разделение на моря меньшие, берега, пристани, лежащие среди моря острова, живущие в нем роды рыб, виды их, телесный склад, разнообразие, дружбу моря с твердою землею, плескание волн и наложенную на них узду Промысла, который не дает им возможности затопить сушу и делает так, что волны, устремившись на песчаный берег, устрашаются сих пределов, усматривая там начертанный Божий закон (ср. Иов 38:11; Иер. 5:22)

, подобно тому горделивому коню, который, удерживаемый уздою всадника, изгибает шею и отступает назад, и они как бы раскаиваются, что вступили в борьбу с песком. Можно также видеть, что море приводит в дружеское общение отдельные и далеко одна от другой лежащие части суши, потому что Творец, желая самою природою вложить в людей [Col. 585] единомыслие, связал их между собою разными потребностями. По морю совершаем дальние путешествия, у других собираем потребное нам и отдаем им за это необходимое для них. Промыслитель не дозволил каждому уделу земли производить все, потребное людям, чтобы довольство во всем не повредило дружбе, потому что пресыщение высокомерно и отец беспорядка. Поэтому-то середину обитаемой земли покрывает море.

Разделенное на тысячи заливов, оно, подобно рынку в большом городе, предлагает нам всякое обилие необходимого, здесь множество продавцов и покупателей, которых оно посылает от одного места в другое и оттуда – опять в то же место. Поскольку совершать путешествия по твердой земле трудно, а сверх трудности даже и невозможно посредством оных удовлетворить всякой нужде, то простирает свою поверхность море, приемлет на него и малые, и большие корабли и относит, кому нужно, большой и необходимый груз

. Ибо видим, что один корабль переносит на себе груз многих тысяч вьючных животных. Но чтобы совершающие путь свой морем не огорчались продолжительностью, Творец, как некие гостиницы, поставил на нем острова, к которым путники пристают, в которых они отдыхают, закупают потребное для себя и снова отправляются, куда намереваются. Итак, усрамися, [Сидоне,] множества благодеяний, рече море (Ис. 23:4). Тебе более, нежели Сидону, приличны сии пророческие слова, потому что Сидон, не зная Творца, на многих богов делил Божество и, дробя на части единое поклонение, воздавал оное [богам] несуществующим, не отрицая Промысла, но приписывая его тем, [которых нет.] [Сидон] не стал бы приносить жертв именуемым у него богами, если бы не был вполне уверен, что они и пользу приносят, и вред отвращают. А ты, освободившись от прелести многобожия, признавая, что все видимые существа суть Божии твари и поклоняясь Творцу их, гонишь Его от сотворенного Им, помещаешь где-то вдали от твари и утверждаешь, что необъятный этот мир [никем] не управляется и, подобно неоснащенной ладье, несется неизвестно как и куда.

Посему усрамися благодеяний, оказываемых тебе морем, землею, воздухом, солнцем, усрамися этого простертого над тобою крова – неба; усрамися дани, какую берешь с твари, потому что все, теперь перечисленное, приносит тебе дань и как некую подать платит тем, что тебе потребно: солнце светит, греет, приводя в зрелость земные плоды; луна служит для тебя светильником ночью; звезды, когда ты на суше, показывают тебе ночное время и предозначают перемены годовых времен, а когда ты на море, делаются путеводителями к суше

; воздух, когда вдыхаешь его, прохлаждает врожденную тебе теплоту, а когда дает из себя дождь, питает плоды земледелия; когда производит стужу, прекращает произрастание растений и семян, [Col. 588] растительную силу отсылает в корни и стужею, как неким бичом, гонит вниз стремящееся вверх, убивает пресмыкающихся, вредных растениям и семенам, снабжает тебя породами домашних птиц. Что же должно сказать о плодах, доставляемых землею, источниками, реками, морями? Пользуясь ими, неужели не приводишь себе на память Давшего? Собирая, что приносит тварь, неистовствуешь, безумствуешь, буйствуешь против Творца, не чувствуешь даров, имея их у себя в руках, но страдаешь прекословием.

Знаю твои возражения, но не помещу их и не дам на них решения в этом слове. Употребив себе в помощь другое слово, намерен я рассмотрением сих возражений доказать оспариваемый тобою Промысл. Поэтому, оставляя тебя здесь, посоветовав насладиться рассмотрением сказанного и отсюда извлечь пользу, воспою Правителя вселенной. Ему подобает слава во веки веков! Аминь.

Слово третье

Доказательство [Промысла], выводимое из устройства человеческого тела

У кого в добром состоянии тело, тем не нужны услуги врачей, потому что неповрежденное здоровье не имеет нужды в помощи лекарств. Одолеваемые же болезнью имеют обыкновение призывать на помощь врачей и, оружие их искусства употребляя против недугов, стараются болезни, как врагов, изгонять из тела, потому что врачебное искусство телу подает помощь и действует против болезней. Так и тот, у кого душа не изнемогает, но отличается здравием благочестия, не нуждается в наставнических лекарствах. Одержимые же лукавыми предубеждениями, принявшие в себя недуг мерзких учений и худое расположение долговременностью обратившие для себя в навык, имеют нужду во многих очистительных средствах, которые могли бы выгнать вон это вредное вещество и души сделать чистыми, а также нуждаются во многих лекарствах, которые бы надежно заграждали порождающие [заболевания] проходы снаружи и прекращали бы эти дурные болезни.

А так как недуг желающих лишить тварь Промысла есть самый трудный и упорный, то уже два лекарства предложили мы им, срастворив их из всех частей твари, но, чтобы с корнем истребить болезнь сию и совершенно освободить их от этой тяжкой немощи, попытаемся приготовить и подать им и третье лекарство. Входящее же в состав сего лекарства будем заимствовать не на небе, земле и море, не у солнца, луны и прочих светил, не у воздуха, облаков и ветров, не у рек, [Col. 589] источников и колодцев, но у самих предпринимающих хулу. Ибо получив от Сотворившего уста, чтобы за блага, которыми пользуются, возносить песнопение Подателю, не только не хотят прославить Его, но еще даже оскверняют язык свой хулами и бесчестят словесный свой орган. А и сего одного телесного члена достаточно для того, чтобы доказать не только премудрость, но и безмерное человеколюбие Создателя, потому что орудие сие подобно органу, который составлен из медных труб, надувается мехами, приводится в движение перстами музыканта и издает стройные звуки

. Впрочем, не природа у искусства, а искусство у природы научилось, как производить приятные сии звуки, потому что образец для искусства – природа, а искусство – снимок с природы.

Посему ты, который принял дар слова, но бесчестишь Почтившего тебя сею честью, рассмотри, как расположены легкие – наподобие мехов, но поднимают же не ноги человека, а мышцы, окружающие легкие в груди: они их сжимают и разжимают. Они-то через дыхательное горло изгоняют выдыхаемый воздух, который, будучи сжат, отверзает язычок и через гортань устремляется к устам. Слово же, как правою рукою, действует языком: как к медным трубам в органе, прикладывает его к зубам и легко, с большим удобством заставляет двигаться и скользить вверх и вниз. Сему удобному движению языка содействует лежащая под ним железа, которая, подобно какому-то источнику, выделяет влагу. Напряженное движение сушит язык, поэтому-то и нужна для него влага, которая бы увлажняла и смягчала его и движение делала легким. Так, когда слово посредством языка приходит в столкновение с зубами, выдыхаемый воздух, по сказанному, стремится вон, губы сжимаются, воздух снаружи струей выдыхаемого воздуха приводится в стройное сотрясение

, тогда образуется членораздельный звук и выдыхаемый изнутри воздух, уже омраченный

, который природа гонит вон, как излишний, делается колесницею слова. Создатель сделал сердце источником прирожденной теплоты, так что из этой части заимствует теплоту все тело, но, заключая в себе много теплоты, сердце имеет нужду в некоем малом прохлаждении, поэтому Творец естества устроил, что оно охлаждается посредством легких. Легкие через дыхательное горло совне вдыхают в себя чистый воздух и посредством дыхательных путей передают левому желудочку сердца, потому что, как говорят в точности описавшие это, там берет она свое начало

. Передав чистый воздух, легкие берут взамен сделавшийся омраченным и его, как излишний, через дыхательное горло гонят опять вон. И это излишнее и совершенно бесполезное

по воле ума, приводящего язык в ритмичное и гармоничное движение, [Col. 592] делается колесницею слова, и что выносится из сердца как вредное и изгоняется легкими, то содействует образованию членораздельного звука. Подлинно, о, глубина богатства и премудрости и разума Божия (Рим. 11:33)! Подлинно, кто возглаголет силы Господни, слышаны сотворит вся хвалы Его? (Пс. 105:2). Подлинно, возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси (Пс. 103:24)! Какое слово достаточно для песнословия Создателя? Какое слово удовлетворительно изобразит создание нас самих? Какое слово в состоянии объяснить орудия слова? Кто достиг такой меры в мудрости, чтобы в точности увидеть премудрость Создателя? А ты, видя это и пользуясь тем, не хочешь прославить Того, Кто Виновник всего этого, но обвиняешь еще в нерадении Прилагающего всякое попечение о созданном Им.