Почти Ушла

- Да, это заняло у тебя слишком много времени, и это твоё первое предупреждение! Пьер допоздна работает и очень злится, когда его будят дети.

- Но… - на губах у Кэсси возник вопрос, который она произнесла с нотками непокорности в голосе. – Разве Вы сами не могли подойти к Элле, если Вы слышали, как она плачет? Это моя первая ночь в доме, и я не могла сориентироваться в полной темноте. Я обещаю, что в следующий раз справлюсь лучше, но я имею в виду, что она – Ваш ребёнок и ей приснился кошмарный сон.

Марго подошла к Кэсси, её лицо было напряжено. На мгновение Кэсси подумала, что она собирается принести свои вынужденные извинения, и что они вместе достигнут напряжённого перемирия.

Но этого не случилось.

Вместо этого Марго резко и неожиданно подняла руку и сильно ударила Кэсси по лицу.

Кэсси сдержала в себе крик, вытирая слёзы, так как Элла начала сильнее кричать. Её щека горела от удара, шишка на голове стала пульсировать сильнее, а её разум с ужасом осознавал насколько жестокими были её новые работодатели.

- До того, как мы наняли тебя на работу, твои обязанности выполняла прислуга по кухне. И может продолжить их выполнять, у нас много слуг. Это твоё второе предупреждение. Со стороны персонала я не приемлю ни лени, ни дерзости. Твоё третье нарушение будет означать немедленное увольнение. А сейчас успокой ребёнка, чтобы мы смогли наконец-то поспать.

Она вышла из комнаты, захлопнув за собою дверь.

Кэсси отчаянно заключила Эллу в свои объятия, чувствуя огромное облегчение, когда её громкие рыдания утихли.

- Всё хорошо, - прошептала она. – Всё в порядке, не бойся. В следующий раз я приду к тебе раньше, потому что смогу быстрее найти дорогу. Ты хочешь, чтобы я осталась спать с тобой здесь остаток ночи? Хочешь, мы можем не выключать свет возле твоей кроватки, чтобы быть в большей безопасности?

- Да, останься, пожалуйста. Ты можешь помочь их остановить, - прошептала Элла. – И не выключай свет. Мне кажется, они не любят его.

Комната была оформлена в нейтральных синих тонах, и прикроватная лампа с её розовым абажуром была ярким предметом, создающим уют.

Когда она успокоила Эллу, и уже была готова отпустить её, Кэсси почувствовала насколько сильно дрожат её руки. Она ворочалась под одеялами, радуясь их теплу, потому что ей было ужасно холодно.

Как она могла продолжить работать на женщину, которая словесно и физически оскорбляла её перед детьми? Это было немыслимо, непростительно, и это воскресило слишком много её собственных воспоминаний, о которых ей уже удалось забыть. Первым делом с утра она должна собрать вещи и уйти отсюда.

Но… она ещё не получила оплату; ей придётся ждать до конца месяца, чтобы у неё появились хоть какие-то деньги. Она никак не могла позволить себе поездку на такси обратно в аэропорт, не говоря уже о том, чтобы поменять билет на самолёт.

Также оставался вопрос с детьми.

Как она может оставить их в руках этой жестокой непредсказуемой женщины? Им нужен кто-то, кто бы о них заботился, особенно о малышке Элле. Она не могла сидеть здесь, утешать ребёнка, пообещать ей, что всё будет хорошо только затем, чтобы на следующий же день навсегда исчезнуть.

С болезненным ощущением Кэсси осознала, что у неё нет выбора. Она не могла уйти сейчас. Материальные и моральные обстоятельства вынуждали её остаться.

Ей просто нужно найти возможность приспособиться к характеру Марго, и не допустить совершения третьего и последнего промаха.

Глава 5

Кэсси открыла глаза, в замешательстве уставившись на незнакомый потолок. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что она была в кровати Эллы, и утренний свет струился в комнату сквозь просвет штор. Девочка всё ещё крепко спала, наполовину зарывшись под одеяло. Когда Кэсси пошевелилась, её голова начала пульсировать сзади, и эта боль напомнила ей обо всём, что произошло прошлой ночью.

Она поспешно села, вспоминая слова Марго, жгучую пощёчину и те предупреждения, которые она получила. Да, она была виновата в том, что не сразу пришла к Элле, но всё, что случилось после, было абсолютно несправедливо. Когда она попыталась постоять за себя, её только сильнее наказали. Поэтому, возможно, ей стоило спокойно обсудить некоторые домашние правила с семьёй Дюбуа сегодня утром, чтобы удостовериться, что такого больше не повторится.

Почему её будильник до сих пор не прозвенел? Она поставила его на шесть тридцать, надеясь, что успеет к завтраку на семь.

Кэсси проверила свой телефон и с шоком обнаружила, что батарея была разряжена. Должно быть, от постоянного поиска сигнала он разрядился быстрее, чем обычно. Тихо встав с кровати, она вернулась в свою комнату, поставила телефон на зарядку, и с тревогой ждала, пока он включится.

Кэсси выругалась про себя, когда увидела, что было уже почти семь тридцать. Она проспала, и теперь должна была поднять детей как можно быстрее.

Поспешив обратно в комнату Эллы, Кэсси раздвинула шторы.

- Доброе утро, - сказала она. – Сегодня прекрасный солнечный день и сейчас самое время позавтракать.

Но Элла не хотела вставать. Должно быть, она с трудом уснула второй раз после своего кошмара, и её разбудили, когда она ещё хотела спать. Девочка была раздражённая и уставшая, она со слезами цеплялась за одеяло, когда Кэсси пыталась её раскрыть. В конце концов, Кэсси вспомнила про конфеты, которые она с собой привезла и ей пришлось прибегнуть к подкупу девочки, чтобы вытащить её из постели.

- Если ты будешь готова через пять минут, ты получишь шоколад.

Но даже после этого ей предстояла последующая борьба. Элла отказывалась надевать ту одежду, которую выбрала для неё Кэсси.

- Я хочу надеть сегодня платье, - настаивала девочка.

- Но, Элла, ты можешь замёрзнуть, если мы пойдём на улицу.

- Мне всё равно. Я хочу надеть платье.

Наконец Кэсси удалось пойти на компромисс, выбрав самое тёплое платье, которое она смогла найти – вельветовое детское платье с длинными рукавами, на ноги она надела длинные носки и сапоги на флисовой подкладке. Элла села на кровать и стала раскачивать ногами, искривляя нижнюю губу. Наконец, один ребёнок был собран, её впереди ожидало ещё двое.

Когда она открыла дверь в спальню Марка, то с облегчением увидела, что он уже проснулся и встал с постели. Одетый в красную пижаму, он играл с армией солдат, разбросанных по полу. Под его кроватью была открыта большая жестяная коробка с игрушками, окружённая моделями машин и целым стадом сельскохозяйственных животных. Кэсси пришлось осторожно ступать по полу, чтобы ненароком не наступить ни на одну игрушку.

- Привет, Марк. Ну что, идём завтракать? Что бы ты хотел надеть?

- Я ничего не хочу надевать, я хочу играть, - резко ответил Марк.

- Ты можешь продолжить игру потом, но не сейчас. Мы опаздываем и нам надо поторопиться.

Ответом Марка послужило то, что он разразился громкими слезами.

- Пожалуйста, не плачь, - умоляла его Кэсси, осознавая, что драгоценные минуты проходят. Но он начал плакать ещё сильнее, как будто его слёзы усиливались от её паники. Он наотрез отказался снимать свою пижаму, и даже обещание получить шоколад не помогло изменить его мнение. В итоге, пребывая в полной растерянности, Кэсси надела ему на ноги тапочки. Взяв Марка за руку и положив солдатика в карман его пижамы, она убедила мальчика пойти следом за ней.

Когда она постучала в дверь Антуанетты, то никакого ответа не последовало. В комнате никого не было, кровать была аккуратно застелена, а розовая ночная рубашка была сложена на подушке. Кэсси надеялась, что Антуанетта самостоятельно пошла завтракать.

Пьер и Марго уже сидели в столовой. Пьер был одет в деловой костюм, Марго также была нарядно одета, с идеальным макияжем и завитками волос, струящимися по её плечам. Она посмотрела на них, когда с детьми вошла в столовую, и почувствовала, что её лицо снова начало гореть. Кэсси быстро помогла Элле взобраться на стул.

- Прошу прощения, мы немного опоздали, - извинилась она, растерявшись и уже ощущая себя в невыгодном положении. – Антуанетты не было в её комнате. И я не уверена, что знаю, где она.

- Она закончила завтракать и тренируется исполнять свой отрывок для фортепиано, - Пьер кивнул головой в сторону комнаты для занятий музыкой, прежде чем налить ещё кофе. – Послушай, может ты узнаешь мелодию – «Голубой Дунай».

Вдали Кэсси услышала безошибочное исполнение мелодии, которая действительно казалась ей знакомой.

- Она очень талантлива, - выразила своё мнение Марго, но кислый тон её комментария шёл в разрез со смыслом её слов. Кэсси с волнением взглянула на женщину. Собирается ли она что-нибудь рассказать о том, что произошло прошлой ночью?

Но когда Марго отвернулась, сохраняя холодное молчание, Кэсси вдруг подумала, что, возможно, она неверно запомнила некоторые ночные происшествия. Задняя часть её головы болела и опухла в том месте, где она ударилась, поскользнувшись, но когда она дотронулась до левой половины своего лица, там не было ни малейшего следа от хлёсткого удара. Или, может быть, это была правая сторона? Ей стало страшно от того, что она не могла точно вспомнить. Она прижала пальцы к своей правой щеке, но там также не было болезненных ощущений.

Кэсси твёрдо сказала себе перестать беспокоиться о деталях. Очевидно, она не могла ясно думать после сильного ушиба головы и возможного сотрясения мозга. Марго определённо угрожала ей, но воображение Кэсси могло додумать нанесённый ею удар. В конце концов, она была истощена, растеряна, и на тот момент сама только вырвалась из плена своего кошмара.

Её мысли прервал Марк, который потребовал свой завтрак, и она налила детям апельсиновый сок, подавая им еду из подносов для завтрака. Элла настаивала на том, что хочет съесть последний кусочек ветчины и сыра, поэтому Кэсси обошлась круассаном с вареньем и несколькими нарезанными фруктами.

Марго молча пила кофе, глядя в окно. Пьер просматривал газету, доедая свой тост. У них всегда так тихо во время завтрака? Кэсси стало интересно. Ни один из родителей не проявлял никакого желания обратить внимание ни на неё, ни на детей, ни даже друг на друга. Была ли такая обстановка вызвана тем, что она вчера попала в столь неловкую ситуацию?