Прежде чем он поймает

Внутри всё было так же, как и год назад. Никакой мебели, никаких вещей, практически ничего. На стенах трещины, на ковре плесень, вокруг запах старости и запустения. Ничего нового.

«Какого чёрта я тут делаю?»

Она знала ответ. Она знала, что приехала сюда в последний раз. После этой поездки она уже никогда не вернётся в этот проклятый дом: ни в воспоминаниях, ни во снах, ни, уж конечно, в будущем.

Она медленно пошла по дому, заглядывая в каждую комнату. Вот гостиная, в которой она и сестра Стефани смотрели «Симпсонов», а потом помешались на «Секретных материалах». Вот кухня, в которой мать редко готовила что-либо стоящее, кроме лазаньи, рецепт которой она обнаружила в коробке с макаронами. Вот её спальня, где она впервые поцеловалась с мальчиком и позволила ему впервые себя раздеть. На одной из стен бледнели квадраты; здесь когда-то висели постеры Нирваны, Пи Джей Харви и Nine Inch Nails.

Вот ванная, где она плакала во время первых месячных. А вот крохотная прачечная, в которой она пыталась застирать пятно от пива на блузке, когда однажды в возрасте пятнадцати лет вернулась домой очень поздно.

Наконец, в конце коридора показалась комната её родителей. Комната, которая снится ей уже много лет. Дверь была открыта, комната ждала её. Макензи, однако, даже не вошла в спальню. Она остановилась в дверном проёме, скрестив руки на груди, и осмотрелась. Утреннее солнце проникало сюда через пыльные и потрескавшиеся стёкла, и комната казалась ненастоящей. Можно было легко представить, что это место проклято или заколдовано, но Макензи знала, что это не так. В этой комнате умер человек, его кровь до сих пор была на ковре. Такое случается в бесчисленных комнатах во всём мире. Эта комната ничем не отличается от других. Тогда почему она не оставляет её в покое?

«Ты можешь считать себя сильной и упрямой, если хочешь, – заговорил внутренний голос, – но если на этот раз ты не покончишь с этим делом, эта комната будет вечно тебя преследовать.Ты с таким же успехом можешь просто сесть у стены и повесить на дверь тюремный засов».

Макензи покинула комнату и вышла на улицу. Обойдя дом, она решила заглянуть в подвал. Старая дверь покосилась и теперь открывалась легко. Ступив внутрь, Макензи чуть не вскрикнула при виде зелёной змеи, уползающей в угол. Усмехнувшись про себя, она сделала несколько шагов. Здесь отвратительно пахло старой землёй и чем-то кислым. Это было всеми забытое место – повсюду паутина и пыль. Пыль, грязь, гниль, плесень. Было трудно представить, что когда-то, испытывая особое волнение, Макензи приходила сюда, чтобы вытащить на весенний двор велосипед. Именно здесь отец держал газонокосилку и триммер, а мама хранила пустые банки для варенья и джема.

Пытаясь побороть воспоминания и избавиться от неприятного запаха, Макензи вышла на улицу. Она направилась к машине, но не смогла сразу же уехать. Она вернулась в дом и как приведение вновь обошла все комнаты. Она прошла по коридору и остановилась у спальни родителей.

Внимательно разглядывая комнату, Макензи вдруг начала понимать, что теперь ей нужно делать. Прошлой ночью, въезжая в Белтон и желая поскорее завершить поездку, она уже была близка к этому решению. Эта пустая старая комната не могла предложить ей ничего, кроме страшных воспоминаний. Если Макензи действительно хочет продвинуться в расследовании, ей нужно работать.

Теперь она собиралась пройтись по улочкам городка. Когда-то в детстве она боялась, что проведёт среди них всю свою жизнь.

***

Получив работу в полиции штата в возрасте двадцати трёх лет, Макензи потеряла всякую связь с городком, и годы стёрли из её памяти всё, что она знала о Белтоне. Сейчас она не имела ни малейшего понятия о том, что работает в городе. Ей также было неизвестно, кто из жителей уже умер, а кто дожил до преклонного возраста.

В этом не было ничего удивительного, ведь она не жила здесь уже без малого двенадцать лет, а лишь один единственный год в маленьком городке может всё изменить до неузнаваемости. В то же время Макензи знала, что традиции в таких городках имеют глубокие корни. Именно поэтому она отправилась в местное фермерское хозяйство в восточной части города.

Место называлось «Ферма Аткинса и тракторные запчасти». Когда-то, ещё до рождения Макензи, это место было бизнес центром города. По крайней мере, так ей рассказывал отец. Сейчас от прежней фермы не осталось практически и следа. Когда Макензи была ребёнком, здесь можно было купить любую культуру для посева, какую бы ни пожелал фермер (в основном специализировались на кукурузе, как и большинство фермеров в Небраске). Здесь также продавалось мелкое фермерское оборудование, запчасти  и товары для дома.

Через пятнадцать минут после того, как Макензи покинула спальню, в которой был убит отец, она вошла в магазин, испытывая жалость к владельцам. Вся задняя часть помещения, в котором когда-то находились посевные культуры для продажи и садовый инвентарь, теперь пустовала. Сейчас там стоял видавший виды бильярдный стол. Что касается самого магазина, то он по-прежнему предлагал кое-какие зерновые, однако выбор был невелик. Больше всего здесь было цветов и семян различных растений.

В небольшом холодильнике у задней стены хранились рыболовные наживки (мальки и дождевые черви, если верить надписи), в то время как у передней стойки располагалась пыльная витрина с удочками и коробками для рыболовной снасти.

За прилавком стояли два старика. Один из них размешивал кофе, а другой листал журнал поставок. Направившись к ним, Макензи сомневалась, какой подход ей выбрать: сказать, что она вернулась в родной город после долгого отсутствия или признаться, что она агент ФБР, расследующий старое дело?

Решив импровизировать, Макензи прошла к прилавку. Оба старика одновременно взглянули на неё. Спустя столько лет девушка узнала обоих, но вспомнила имя только того, кто листал каталог.

«Мистер Аткинс?» – произнесла Макензи, сразу же сообразив, что может использовать оба подхода одновременно и получить при этом всю интересующую её информацию, если таковая имеется.

Старик, листающий каталог, взглянул на неё. Макензи видела Уэнделла Аткинса двенадцать лет назад, но выглядел он так, будто прошли все двадцать. Макензи предположила, что сейчас ему было лет семьдесят.

Мистер Аткинс улыбнулся и склонил голову набок.

«Ваше лицо мне кажется знакомым, но имя не помню, – сказал он. – Напомните его, иначе я буду стоять и вспоминать весь день».

«Я Макензи Уайт. Жила здесь всю жизнь до восемнадцатилетия».

«Уайт…Вашу мать звали Патриция?»

«Да, верно. Это моя мама».

«Боже мой, – ответил старик. – Я так долго вас не видел. В последний раз я слышал, что вы работаете в полиции штата или что-то вроде того?»

«Я там работала детективом некоторое время, – ответила Макензи. – Затем меня перевели в Вашингтон. Теперь я работаю в ФБР».

Макензи улыбнулась про себя, отлично зная, что как только она уедет отсюда, Уэнделл Аткинс расскажет каждому, что встретился с Макензи Уайт, девчонкой, уехавшей в Вашингтон и ставшей федеральным агентом. И когда слухи о ней разойдутся, некоторые жители непременно начнут обсуждать то, что случилось с её отцом. Именно так распространяется информация в маленьких городках.

«Правда?» – спросил Аткинс. Даже его друг оторвался от своего кофе и с интересом смотрел на Макензи.

«Да, сэр. И поэтому я здесь. Я вернулась в Белтон по одному старому делу. А точнее, по делу моего отца».

«Ах, да, – сказал Аткинс. – Ведь убийцу так и не нашли, верно?»

«Так и есть. Недавно в Омахе произошли несколько убийств, и мы думаем, они связаны со смертью отца. И вот я приехала к вам, потому что, честно признаюсь, помню, что отец постоянно бывал здесь, когда я была ребёнком. Ведь вы собирались тут, чтобы выпить кофе и почесать языки, не так ли?»

«Верно… Хотя мы пили здесь не только кофе», – ответил Уэнделл, усмехнувшись.

«Может быть, вы сможете помочь мне, если вспомните, что говорили в городе после смерти отца. Даже если это были просто слухи и сплетни. Мне бы очень хотелось знать».

«Ну, агент Уайт, – весёлым тоном ответил Уэнделл, – должен признаться, что не всё может вам понравиться».

«Это неважно».

Аткинс откашлялся и склонился над прилавком. Его друг понял, что разговор будет личным и, взяв чашку с кофе, скрылся за полками с инвентарём и рыболовными снастями.

«Некоторые поговаривают, что это сделала ваша мать, – начал Аткинс. – Я говорю вам это только потому, что вы сами настояли, иначе не стал бы».

«Всё в порядке, мистер Аткинс».

«Говорят, что она сделала так, чтобы всё выглядело, как убийство. Тот факт, что у неё… В общем, что после всего этого у неё случился срыв, кажется некоторым из местных очень убедительным».

Макензи ничуть не обиделась на такое обвинение. Она сама рассматривала такую версию, но этот вариант не подтвердился. Иначе бы получилось, что её мать причастна к убийствам Габриэля Хэмбри и Джимми Скоттса. Её мать могла быть кем угодно, но только не серийным убийцей.

«Другие говорят, будто ваш отец связался с плохими парнями из Мексики. Наркодельцы или что-то в этом роде. А потом толи дела пошли плохо, толи ваш отец перешёл им дорогу, но на этом всё и закончилось».

Эта теория уже также была рассмотрена и изучена. Тот факт, что Джимми Скоттс по неподтверждённым данным был связан с наркокартелем – но только в Нью-Мексико, – указывал на некие совпадения, но при дальнейшем расследовании было доказано, что связи нет. И, опять же, отец Макензи работал в органах, и всем было известно, что он засадил за решётку нескольких местных наркодельцов, поэтому такое обвинение можно было выдумать очень легко.

«Что-нибудь ещё?» – поинтересовалась Макензи.

«Нет. Это всё. Верю, вам хотелось бы узнать больше, но я, честно сказать, не лезу не в свои дела. Терпеть не могу сплетни. Жаль, что не могу рассказать вам больше».

«Всё хорошо, мистер Аткинс. Спасибо вам».

«Постойте, – сказал он. – Вам, верно, захочется поговорить с Эми Лукас. Вы помните её?»

Макензи попыталась вспомнить, но ничего не приходило на ум.

«Имя кажется знакомым,… но нет… Я не помню её».