Двадцать пять рассказов о призраках

Итак, старый фермер Браун взвалил на плечо свой топор и направился к другому дереву, его сын последовал за ним. Они пилили и рубили, рубили и пилили, и все же высокий белый дуб, ветви которого торчали почти так же ровно, как если бы они были ненастоящими, стоял прямо и твердо.

Фермер Браун, хорошо известный своей слабостью и трусостью, который, наблюдая за убийством дочери Альберта Келси, в испуге принял за преступника другого, теперь из суеверия позволил дубу стоять, потому что его хорошо сбалансированное положение спасло его от падения, когда другие деревья были бы повалены. И вот это дерево, то самое, на котором был повешен невинный человек, было оставлено – для другой работы.

Это была мрачная, дождливая ночь – такая ночь может быть только в центральной Калифорнии. Ветер выл, как тысяча демонов, и сжимал деревья в диких объятиях. Время от времени в затишье бури издалека тихо доносилось странное “уху, уху!” совы, в то время как лай койотов будил эхо холмов звуками, похожими на дьявольский смех.

Под ветром и дождем мужчина пробирался сквозь кустарник к фермерскому дому Брауна по кротчайшей дороге. Внезапно он остановился, дрожа, как будто его удерживал какой-то невидимый импульс. Перед ним возвышался белый дуб, колеблющийся и раскачивающийся во время бури.

– Боже милостивый! Это то дерево, с которого я снял Стедмана! – воскликнул он, и странный страх охватил его.

Его глаза были прикованы к дереву, захваченные каким-то неопределимым очарованием. Да, там на одной из самых длинных ветвей все еще болтался маленький обрывок веревки. И затем, взволнованному взору убийцы, эта веревка, казалось, удлинилась, образовав на конце скользящий узел, узел, который охватывал фиолетовую шею, в то время как под ним корчилось и раскачивалось тело человека!

– Черт бы его побрал! – пробормотал он, направляясь к висящему телу, как будто собираясь помочь веревке в его удушении. – Он всегда будет следовать за мной? И все же он заслужил это, подлый злодей! Он лишил ее жизни…

Он так и не закончил фразу. Белый дуб, возвышавшийся над ним своей мощью, казалось, рос, как бешеное живое существо. Внезапно раздался треск, и под упавшим деревом лежал убийца Стедмана, раздавленный и искалеченный.

Из промежутка между сломанным стволом и оставшимся пнем выскочила серая, смутная фигура и промчалась мимо неподвижной фигуры человека, прочь в дикую черноту ночи.

Вагонный призрак

Все задрапировано синей джинсовой тканью – приморский коттедж моей подруги Сары Пайн. Она попросила меня пойти туда с ней, когда она откроет его, чтобы привести в порядок к лету. Она призналась, что немного нервничала при мысли о том, чтобы войти туда одной. А я всегда готова к приключениям. Такое количество синего денима меня несколько удивило, потому что синий цвет не подходит к цвету лица Сары – она всегда предпочитает какой-нибудь оттенок красного. Она заметила мое удивление; она очень близорука и поэтому видит все каким-то шестым чувством.

– Тебе не нравятся мои портьеры, занавески и скатерти, – сказала она. – Мне тоже. Но я сделала это, чтобы приспособиться. И теперь, я надеюсь, он покоится в своей могиле.

– Чья могила, ради всего святого?

– Мистера Дж. Биллингтона Прайса.

– И кто он такой? Он не кажется известным человеком.

– Тогда я расскажу тебе о нем, – сказала Сара, садясь прямо перед одной из этих штор. – Прошлой осенью я уезжала отсюда в Нью-Йорк на скоростном экспрессе, известном как "Летающий янки". Конечно, я подумала о "Летучем голландце" и вагнеровской музыкальной постановке "сверхъестественной легенды", о том, как все изменилось в наши дни и так далее. Затем я посмотрела в окно на пейзаж, на горизонт, который, казалось, описывал большую дугу, когда поезд мчался дальше. Время от времени "краем глаза" у меня возникало впечатление, что в кресле за три или четыре номера от меня на противоположной стороне вагона сидит мужчина. Каждый раз, когда я видела эту фигуру, я смотрела на стул и убеждалась, что он пуст. Но это был странный обман зрения. Я подняла свой лорнет, и кресло стало еще более пустым, чем раньше. В нем, конечно, никого не было. Но чем больше я узнавала, что оно пустое, тем яснее видела этого человека. Всегда краем глаза. Это заставляло меня нервничать. Когда пассажиры входили в вагон, я боялась, как бы они не заняли это место. Что произойдет, если они это сделают? На кресло положили сумку – от этого мне стало не по себе. Сумку забрали на следующей станции. Затем на сиденье поместили ребенка. Он начал смеяться, как будто кто-то нежно пощекотал его. В этом кресле было что-то странное – его номер был тринадцать. Когда я отвела от него взгляд, у меня возникло сильное впечатление, что какой-то человек, сидящий там, наблюдает за мной. В самом деле, не стоит потакать таким фантазиям. Итак, я нажала на электрическую кнопку, попросила швейцара принести мне столик и, достав из сумки колоду карт, принялась развлекать себя раскладыванием пасьянса. Я ломала голову, куда положить семерку пик. Куда ее можно деть? – пробормотал я себе под нос. Голос позади меня подсказал: "Сыграй четверку бубен на пятерку, и ты сможешь это сделать". Я опешила. Единственными пассажирами вагона, кроме меня, были молодожены, мать с тремя маленькими детьми и типичный проповедник одной из самых строгих сект. Кто говорил? "Положите четверку, мадам", – повторил этот голос.

Я испуганно оглянулась через плечо. Сначала я увидела голубоватое облако, похожее на сигарный дым, но без запаха. Затем зрение прояснилось, и я увидела молодого человека, который, как я поняла тонким чутьем, был видимый и невидимый пассажир, на стуле номер тринадцать. Очевидно, он был коммивояжером – и призраком. Конечно, призрак коммивояжера звучит нелепо – они такие невероятно живые! Или же ты ожидал бы, что мертвый коммивояжер будет особенно мертвым, а не ‘ходячим’. Это был самый заурядный на вид призрак, радушный, напористый, деловой. В то же время на его лице было выражение крайнего отчаяния и ужаса, что делало его еще более нелепым. Конечно, нехорошо позволять незнакомцу говорить с собой, даже на такую безличную тему, как бубновая четверка. Но призрак – не может быть никаких правил этикета о разговоре с призраком! Моя дорогая, это было ужасно! Это существо показало мне, как разыграть все карты, а затем попросило меня выложить их снова, чтобы он мог дать мне несколько умных советов. Я была слишком поражена и встревожена, чтобы говорить. Я могла только раскладывать карты, как он говорил. Я так и делала, чтобы не казаться, что слушаю пустой звук, и не прослыть сумасшедшей. Вскоре призрак заговорил снова и рассказал мне свою историю.

– Мадам, – сказал он, – я езжу взад и вперед на этой машине с 22 февраля 189… года. Семь месяцев и одиннадцать дней. За все это время я ни с кем не обменялся ни словом. Для коммивояжера это довольно сложно, можете мне поверить! Вы знаете историю о Летучем голландце? Что ж, это почти мой случай. На мне лежит проклятие, и оно не будет снято, пока какая-нибудь добрая душа.... Но я забегаю вперед в своем рассказе. В тот день нас было четверо, мы ехали в разные места. Один из молодых людей занимался шерстью, другой – разрыхлителем, третий – сапогами и туфлями, а я – хлопчатобумажными изделиями. Мы встретились на дороге, сели вместе и разговорились. Эти ребята нагло врали о своих продажах, хотя это был День рождения Вашингтона. Продавец разрыхлителя увеличил количество проданных им товаров больше, чем могла бы сделать целая банка его продукции. Я сказал чистую правду, что мне еще не удалось совершить продажу. И тогда я поклялся – не в легкомысленном, бодром стиле словесных изысков, а в большой, круглой, бросающей вызов небесам клятве, – что продам ящик синих джинсов в этой поездке, даже если это займет у меня целую вечность. Разговоры нас утомили, и когда поезд остановился в Ривермуте, мы вышли выпить пива. Знаете, там хорошо – простите, я забыл, что разговариваю с дамой. Ну, нам пришлось бежать, чтобы попасть на борт. Я оступился, упал под колеса, и следующее, что я помню, это то, что они проводили дознание по моим останкам; в то время как я, выпотрошенный, сидел на углу стола гробовщика, гадая, кто из присяжных коронера, вероятно, захочет иметь дело с синими джинсами.

Тогда я вспомнил свою злую клятву и понял, что я был душой, обреченной скитаться, пока мне не удастся продать этот товар. Я заговорил раз или два, предлагая джинсы по низкой цене, но меня никто не заметил. Вердикт: смерть в результате несчастного случая; халатность покойного; железнодорожная корпорация не виновата; покойный вышел за пивом на свой страх и риск. Другие коммивояжеры взяли на себя заботу о останках и написали моим родственникам прекрасное письмо о моих социальных качествах и моей впечатляющей беседе. Хотел бы я, чтобы в тот раз это было менее впечатляюще! Я мог бы солгать о своих продажах или сказать, что надеялся на большую удачу. Но после этой клятвы делать было нечего. Взад и вперед, взад и вперед, по этой дороге, в кресле номер тринадцать, до самой вечности. Никто не подозревает о моем присутствии. Они сидят у меня на коленях – я играю в удачу, когда это хороший ребенок, как это было сегодня днем! Они наваливают на меня обертки, сумки и даже железнодорожную литературу. Они играют в карты у меня под носом – и какие же тупицы некоторые из них! Вы, мадам, первый человек, который заметил меня; и поэтому я осмелился заговорить с вами, не желая никого обидеть. Я вижу, что вам жаль меня. Теперь, если вы помните историю о Летучем голландце, он был спасен милосердием доброй женщины. На самом деле Сента вышла за него замуж. Теперь я не прошу ничего подобного. Я вижу, что вы носите обручальное кольцо, и, без сомнения, вы делаете кого-то счастливым. Я сам не был женатым человеком и, естественно, не являюсь женатым призраком. И это в любом случае не имеет никакого отношения к делу. Но если бы вы могли – я не думаю, что вам это пригодится, – но если бы вы были расположены проявить доброе, искреннее, христианское милосердие – я был бы бесконечно благодарен, и вы смогли бы купить ящик джинсовой ткани за 72,50 доллара. А такое качество сегодня стоит 80 долларов. Вы согласны, мадам?

Речь бедного призрака была не очень красноречивой, но в его глазах был сильный, нетерпеливый блеск, который был ужасен. Что-то – жалость, страх, я не знаю, что – заставило меня. Я решила обойтись без этого бело-золотого вечернего плаща. Вместо этого я отдала призраку 72,50 доллара и взял у него квитанцию на эту сумму, подписанную Дж. Биллингтоном Прайсом. Затем он довольно улыбнулся, с чувством поблагодарил меня и вернулся на стул номер тринадцать. Несколько раз во время путешествия, хотя я больше не видела его, я чувствовала себя ошеломленной. Когда поезд прибыл в Нью-Йорк, и я вместе с другими пассажирами сошла с поезда, мне показалось, что сильная рука взяла меня под локоть, помогая спуститься по ступенькам. Пока я шла по станции, моя сумка, которая никогда не была тяжелой, казалось, стала невесомой. Я полагаю, что призрак из вагона шел рядом со мной, неся сумку, ручка которой все еще оставалась в моей другой руке. Действительно, раз или два мне показалось, что я почувствовала прикосновение холодных пальцев к своим. С тех пор у меня нет причин предполагать, что бедный призрак не успокоился. Я надеюсь, что это так. Но я никогда не ожидала и не желала синей джинсовой ткани. Однако на следующий день к нашей двери подъехала подвода, принадлежащая крупному оптовому дому, и доставила ящик джинсовой ткани с квитанцией на то же самое. Что мне оставалось делать? Я не могла заниматься продажей синей ткани; я не могла отдать ее, поэтому я пустила ее на коттедж – и ты знаешь, как это отразилось на моем цвете лица. Пожалей меня, дорогая! И поверьте мне, легкомысленной женщине, какой бы я ни была, что я спасла душу ценой собственного тщеславия. Моя история рассказана. Что ты о ней думаешь?

Призрак Бакстаунской гостиницы (Арнольд М. Андерсон)

Несколько потрепанных путешествиями коммивояжеров сидели в вестибюле и обменивались байками. Настала очередь Родни Грина, и он с мудрым видом начал свой рассказ.

– Я ни в коем случае не утверждаю, что вера в призраков является обычным явлением в Арканзасе, но я говорю, что у меня был там опыт несколько лет назад. Это было поздней осенью, и я случайно оказался в деревне Бакстаун, которая оскверняет очень ограниченную часть штата. Городок примерно такой же маленький и грязный, какой я когда-либо видел, и гостиница "Бакстаун" не намного превосходит общий характер этого места. Этот регион населен туземцами, которые до сих пор цепляются за всевозможные глупые суеверия. В довоенные времена трактир содержал тот, кто, как говорили, был самым подлым и раздражительным из смертных. Старый демон был столь же глуп, сколь и скуп, и всю свою скудную жизнь он копил свою грязную прибыль с дьявольской жадностью. Сообщалось также, что он даже убивал своих посетителей в их постелях за их деньги. Каковы были факты на самом деле, я не знаю, но даже по сей день старая гостиница находится под подозрением. Затяжной эффект прежних ужасов все еще омрачает его память.

Нынешний владелец, – Бэнк Уотсон – его настоящее имя Бэнкер, я полагаю, – совершенно другой тип парня – южный тип, на самом деле один из тех ленивых, беспечных смертных, которые любят крепкое виски и которые жуют огромную пачку черного табака и курят в то же время трубку из кукурузного початка.

Когда бывший владелец "ушел в отставку", его имущество перешло к дальнему родственнику, нынешнему владельцу, который со своей семьей немедленно переехал из соседней деревни и вступил во владение. Было хорошо известно, что старый владелец накопил значительное состояние за время своего пребывания среди живых, но все попытки обнаружить какие-либо сокровища в этом помещении потерпели неудачу, и теперь идея когда-либо найти его была практически отброшена. Что касается Бэнка, то этот вопрос его мало беспокоил. У него была трудолюбивая жена, которая делала все возможное в данных обстоятельствах и следила за тем, чтобы его еда подавалась через соответствующие промежутки времени. Чего еще он мог желать? Почему его должно волновать, что где-то зарыто сокровище? Действительно, для него было бы мучительной загадкой, что делать с состоянием, если бы, возможно, его жена не пришла ему на помощь.

Среди историй, которые витали в истории гостиницы "Бакстаун", была одна, в которой фигурировал призрак. В комнате, где умер бывший владелец, в ночные часы были слышны странные звуки: вздохи, стоны и, по сути, все другие признаки, указывающие на существование призраков, как говорили. Из-за этого помещение уже давно было заброшено.

Я с большим интересом слушал чудесные истории о комнате с привидениями, а затем внезапно решил провести расследование – переночевать в этой комнате в ту же ночь и своими глазами увидеть все, что можно было увидеть. Я рассказал Бэнку о своей цели. Он покачал головой, пожал плечами, но вместо того, чтобы предупредить меня и разразиться потоком протестов, как я ожидал, он просто вынул трубку изо рта, выпустил кварту или около того желтоватого сока между парой коричневых губ и, открыв один уголок своего широко раскрытого рта, лениво позвал: ‘Джейн’. Появилась его жена, и он намекнул, что я должен уладить этот вопрос со ‘старухой’. Перспектива гонорара убедила жену, и она отправилась устраивать мне постель в той злополучной комнате.

В девять часов вечера я пожелал семье спокойной ночи, взял свечу, поднялся по шаткой лестнице и вошел в комнату ужасов. Атмосфера была тяжелой и имела специфический запах, который был совсем не приятным. Однако я запер дверь на задвижку и вскоре оказался в постели. Подперев себя подушками, я приготовился ждать прихода призрака.

Над головой виднелись пыльные стропила, которые когда-то казались побеленными, но теперь были грязного желтоватого цвета. Они были увешаны фантастическим множеством паутины. Мерцающий свет свечи отражался на стенах и потолке в виде пирамиды гротескных форм, и этот эффект постоянно нарушался колышущейся паутиной, из-за чего комната в целом казалась довольно призрачной, особенно для людей с богатым воображением.

Я ждал и ждал, казалось, несколько часов, но призрака все еще не было. Возможно, он испугался света моей свечи, поэтому я задул ее. Не успел я это сделать и снова улечься в постель, как в дверях появилась белая рука, затем целая фигура – наконец-то появился призрак, белый и закутанный в простыни призрак!

Он прошел прямо через дверь, хотя она была заперта, и теперь приближался к кровати. Подняв свою длинную белую руку, он указал на меня костлявым пальцем, а затем скомандовал: ‘Пойдем со мной!’ После этого он повернулся к двери, в то время как я мгновенно вскочил с кровати, чтобы последовать за ним. Какая-то невидимая сила заставляла меня повиноваться. Дверь распахнулась, и призрак повел меня вниз по лестнице, через длинные залы в подвал, по таинственным подземным коридорам, снова наверх, в комнаты и из комнат, которые я и не мечтал найти в этой старой заброшенной гостинице. Наконец, через маленькую дверь в задней части мы вышли из дома. Я был в своей спальной одежде, но, несмотря ни на что, я должен был следовать за ним.

Белая фигура медленной и размеренной поступью, бесшумная, как смерть, направилась в сад. Там, под деревом в дальнем конце, он указал на землю и тем же призрачным тоном, что и раньше, сказал:

“Здесь ты найдешь зарытое великое сокровище’.

Затем призрак исчез, и я больше его не видел. Я стоял ошеломленный и дрожащий. Придя в себя, я начал копать, но ночной холод и скудость моей ночной одежды делали такую работу невыполнимой. Поэтому я решил оставить какой-нибудь след, чтобы опознать это место, и снова прийти сюда на рассвете. Я протянул руку и отломил ветку. Измученный ночными нагрузками, я проспал следующее утро, пока громкий стук в дверь и каркающий голос не предупредили меня, что уже полдень.

Я намеревался покинуть гостиницу Бакстаун в тот же день, но, движимый любопытством и желанием разобраться, я распаковал свой рюкзак для комфортного проживания.

Вы должны понять, что это был мой первый опыт общения с призраком, и я боялся, что больше никогда не увижу его.

За завтраком моя квартирная хозяйка прислуживала мне в молчании, хотя однажды я заметил, что ее глаза следят за мной со странным выражением. Она хотела спросить меня, как мне понравился вечер, но я не стал доставлять ей удовольствие, не сказав ни слова.

Мой хозяин был более откровенен.

– Похоже, ты не выспался, – сказал он со странной улыбкой.

– Ты что-нибудь слышал? – спросил я.

– Ну, да, – сказал он, растягивая слова. – Но ты мне ничуть не помешал. Я знал, что у тебя будут неприятности, когда ты вошел в ту комнату, чтобы поспать.

В тот день я проскользнул к дереву. Но, к своему изумлению, я обнаружил, что веточка, которую я отломил от дерева, исчезла. Наконец я нашел под нижним стволом яблони открытое место, с которого, очевидно, была сорвана небольшая ветка. Но, посмотрев дальше, я обнаружил, что все яблони в саду были точно так же изуродованы.

– Загадочнее, чем когда-либо, – сказал я. – Но сегодняшняя ночь покажет.

В ту ночь я сослался на усталость, которую, казалось, никто не склонен был подвергать сомнению, и отправился в кровать раньше.

– Хочешь попробовать еще раз? – спросил хозяин.

– Да, и я останусь здесь на всю зиму, посмотрим, что я получу, поквитавшись с этим призраком, – сказал я.

В ту ночь я держал свечу горящей до полуночи, а потом задул ее.

Мгновенно комната была залита мягким светом, и в ногах кровати стоял мой призрак, идентичный призраку прошлой ночи.

Снова костлявый палец поманил, и замогильный голос прошептал: “Следуй за мной!” Я вскочил с кровати, но фигура метнулась вперед меня. Он вылетел через дверной проем и полетел вниз по лестнице, а я за ним. У подножия лестницы невидимая рука протянулась вперед и схватила меня за ногу, и я упал, растянувшись вниз головой.

Но через секунду я был на ногах и преследовал призрака. Он обогнал меня на несколько ярдов, но я был быстрее, и как только мы добрались до наружной двери, я чуть не коснулся его одежды. От этого у меня по телу пробежал холодок, и я чуть не отказался от погони.