Запоздалое признание

А ужасный остаток – мятется во мраке!

Руку, бескрайнюю руку
Надо сложить бы в щепоть!
Муку, бескрайнюю муку
Надо молитвой сбороть!

Солдат

Вернулся служивый, да только без славы —
Не слишком-то бравый и очень костлявый.

К ядру приласкался ногою и боком —
И нынче вышагивал только поскоком.

Стал горя шутом, попрыгушкой недоли
И тем потешал, что кривился от боли.

Смешил своих жалоб затопом-захлопом
И мучинских мук неожиданным встрепом.

Причухал домой он – и слышит с порога:
«Пахать или сеять – зачем колченога?»

Дотрюхал до кума, что в церкви звонарил,
Но тот не признал и дубиной ошпарил.

Явился к милаше – а та употела,
Когда греготала с ядреного тела!

«Ты, знать, свой умишко на войнах повыжег.
Тебя – четвертина, а три – передрыжек!

Так мне ли поспеть за твоим недоплясом?
И мне ли прижаться полуночным часом?

Уж больно прыглив ты прямохонько к небу!
Ступай, и не лайся, и ласок не требуй!»

Пошел к изваянью у самой дороги:
«О Боже сосновый, о Господи строгий!

Кто высек тебя, того имя забвенно, —
Но он пожалел красоты и полена.

С увечным коленом, с твоим кривоножьем,
Тебе не ходить, а скакать бездорожьем.

Такой ты бестелый, такой худобокий,
Что будешь мне пара в моем перескоке».

И долу ниспрянуло тело Христово;
Кто вытесал Бога – тесал безголово!

Ладони – две левых, а ноги – две правых;
Когда зашагал, продырявилось в травах.

«Не буду сосниной от века до века,
Пойду через вечность, пускай и калека.

Пойдем неразлучно – одна нам дорога —
Чуток человека и крошечка Бога.

Поделимся мукой – поделимся в муке! —
Обоих людские скостлявили руки.

Мы братски разделим по малости смеха,
Кто первым зальется – тому и потеха.

Опрусь я на тело, а ты на соснину,
Меня ты не минешь, тебя я не мину!»

С ладонью в ладони, пустились в дорогу,
Суча перепрыжливо ногу об ногу.

И вечных времен проходили толику,
Какой не измерить ни таку, ни тику.

Минуло все то, что бывает минучим, —
С беспольем, бескровьем, безлесьем, беззвучьем.

И буря настала, и тьма без оконца,
И страшная явь истребленного солнца.

И кто это бродит среди снеговея,
Вовсю человечась, вовсю божествея?

Два Божьих шкандыбы, счекрыженных брата,
Культяпают как-то, совсем не куда-то!

Один без заботы, второй без испуга —
Волочатся двое влюбленных друг в друга.

Своей хромоты было каждому мало:
Никто не дознается, что там хромало.

Скакали поскоком на всяку потребу —
Покуда в конце не допрыгали к небу!