Правдивая ложь

Заказные убийства

Политики в то время падали, как шахматные фигуры.

Один – застрелен возле подъезда. Другой – исчез по дороге в аэропорт.

Газеты писали про «неизвестных». Люди знали – за многими делами стоит Далас.

Но доказательств не было. Те, кто пытался их собрать, сами становились жертвами.

Тёмный кардинал

В те годы сильные мира сего нуждались в таких, как он.

Они звали его «решалой».

Ночью – убийца, днём – советник.

Политики боялись и уважали. Одни платили ему за тишину, другие использовали как оружие.

И именно в это время, когда Далас превращался из уличного бандита в «кардинала тени», две девочки – Лейла и Мадина – оставались одни в пустом доме.

Без отца, без защиты, без будущего.

Их жизнь только начиналась, но уже оказалась переплетена с его именем.

Разбой китайских бизнесменов. Весна серая, лужи чёрные. На рынке пахнет резиной, пылью и пролитым маслом.

Далас сидит в чайхане у автовокзала, пальцем ковыряет треснувшую керамику стола. Рядом – Лис, чуть поодаль – Молчун. На противоположной стороне – трое приезжих торговцев: аккуратные куртки, новые чемоданы, глаза настороженные. Рядом с ними – переводчик, наш, с местным акцентом, зовут Рустем.

– Мы предлагаем безопасность, – говорит Лис мягко, улыбаясь как старый приятель. – Дороги сейчас непростые. Склад у вас далеко, фуры перегружаются ночью. Много желающих помочь без договоров.

Переводчик шепчет по-своему. Старший из гостей кивает: понимает. Но отвечает вежливо и жёстко:

– Мы платим налог. Закон – для всех.

Далас невесомо кивает.

– Правильно. Закон – для всех. Только у нас их много, этих законов. Государственный, рыночный и… ночной. За ночной мы и отвечаем.

Переводчик краснеет, мнётся. Торговцы переглядываются. Старший говорит что-то резкое: не будем.

Рустем переводит сглаженно:

– Они благодарят, но отказываются от услуг.

– Хорошо, – спокойно говорит Далас. – Тогда удачи. Пусть Бог хранит в дороге.

Они уходят.

Лис смотрит на Даласа:

– Что, отпустим?

– Мы же пожелали им удачи, – отвечает тот. – Просто ночью её может не хватить.

Схема простая, как ржавый гвоздь. Не потому, что гениально. Потому что время такое.

Людей мало. Дорог много. Тьма длиннее закона.

Лис собирает крошки: кто встречал гостей на границе, кто сдаёт им склад, где они ночуют, кто возит на подработке их груз – по тысяче сомов за ходку.

Молчун поговорил с ночным сторожем склада – тот устал от жизни и от холода. Усталость тоже продаётся.

Гога договаривается с парой водил: если что – спрячут груз на развилке у бетонных колец. Шатун ищет «железо» поприличнее – биты, лом, арматура. Кривой точит нож, но Далас качает головой:

– Без фанатизма. Сегодня не кровь, сегодня – память. Чтобы запомнили. Ночь. Трасса как длинная жила тянется в темноту. Фура и микроавтобус приезжих идут цепочкой. В небе ни звезды.

На подъёме мигают аварийные. Второй микроавтобус стоит поперёк, капот открыт, как рана. Возле – двое в рабочих куртках машут руками: «Помогите».

Водитель первый тормозит из простой человеческой привычки – останавливаются, когда просят.

Дальше всё случается быстро, как удар.

Двери распахиваются. Чужой голос: «Документы. Проверка». Другой голос: «Где сопроводительные?».

Кто-то пытается спорить – получает по ребрам. Кто-то тянется к телефону – телефон летит в кювет. Молчун молчит и делает свою работу: не смотрит в глаза, не оставляет лишних слов.

Старший торговец поднимает ладонь – знак, что понял. Он не трус. Он просто понимает, где он и кто перед ним.

– Мы запомним, – выдыхает он, глядя на Даласа. Переводчик не нужен – смысл понятен без слов.

– Вот и отлично, – отвечает Далас. – Память – лучшая страховка. В следующий раз приходите днём и спросите, куда платить. Ночью у дороги дорого.

Часть наличных уходит «на бензин и нервы». Несколько коробок с самым ходовым товаром перегружают в «буханку», стоящую за кустами.

Никто не орёт. Никто не стреляет. Только снег под ногами тихо трещит, как пламя в печке.

Через пятнадцать минут трасса снова пустая, как будто ночью тут гулял только ветер. Фура с микроавтобусом уходят дальше – медленно и аккуратно. Их не добивали. Их научили. Утро. На рынке появляются «новые» телевизоры и ноутбуки «с европейской гарантией». Бумаги чистые, печати ровные. Торговцы делают вид, что не замечают знакомых моделей и упаковок.

Деньги капают по цепочке: возчики, посредник, «общак», люди в форме.

Днём к Даласу заходит знакомый из отдела: куртка гражданская, взгляд профессионально пустой.

– Был звонок. Ночью на трассе кое-что пропало.

– И что?

– Да ничего. Просто был звонок. Конверт нетолстый. Но достаточно, чтобы звонок превратился в бумажку «меры не приняты – заявитель отказался от претензий». Переводчик Рустем клянётся, что «всё утряслось». Он врёт – заявитель не отказался. Просто понял, что будет хуже, если не откажется.

Через неделю старший из приезжих возвращается. Не один – с двумя другими. Они из тех, кто попробует ещё. Потому что бизнес – это не про храбрость. Это про расчёт.

Они заходят к Даласу днём, без переводчика. Говорят медленно, но понятно:

– Мы заплатим. Чтобы больше не было ночи.

Лис улыбается, как официант в дорогом ресторане. На стол ложится лист бумаги: «обслуживание маршрута», «сопровождение груза», «безопасность». Регистрация – липовая, печать – настоящая. Мир так и строится: липа на настоящем.

Договор – это тоже форма памяти. Там есть суммы, сроки, телефоны для связи. Есть главное – слово.

– Добро пожаловать в город, – говорит Далас. – Здесь днём не стреляют. Днём считают. Слух растекается быстро. Не про сами деньги – про правило.

«Там, на подъёме, ночью не ездить».

«С этим человеком лучше договориться до, а не после».

«С милицией – через него. С чиновниками – тоже через него». И всё работает. Потому что всем удобно:

– приезжие везут товар;

– рынок получает ходовой товар без лишних задержек;

– люди в форме – свои тихие премии;

– чиновник – контроль «порядка» на своей территории;

– а у Даласа растёт репутация человека, который держит слово и держит ночь. Иногда спрашивают: «Почему он не пролил кровь? Почему не сделал показательно?»

Ответ прост: кровь – шумная. А деньги любят тишину.

Показательность – для мальчишек. Взрослые люди оставляют след не криком, а распиской. В тот год у рынка не стало «случайных» краж на трассе. Все кражи стали запланированными. Это называется безопасностью, если говорить языком дневных людей.

Ночные же называли это иначе: налог.

Вечером Далас сидит у окна и слушает, как капает с крыши талая вода.

Лис раскладывает пачки на столе. Гога ищет глазами бутылку. Молчун точит нож – привычка.

– Видел, как он смотрел? – говорит Кривой, имея в виду старшего торговца. – Будто запомнил.

– Пусть запомнит, – отвечает Далас. – Память – наш лучший агент. Она работает бесплатно.

Он поднимает взгляд. На мгновение – тени, не связанные друг с другом: две девочки у свежей могилы и трое чужих мужчин у дороги.

И тот же закон на всех: кто не платит днём – платит ночью. Кто не платит ночью – платит жизнью.

Он отгоняет лишнее. Жалость – роскошь.

Сильные идут вперёд. Остальных заметёт.

Обман инвесторов с госгарантией

После разбоя над китайцами аппетиты Далласа только выросли. Силы и деньги текли в его руки, но он понимал: настоящий капитал делается не только на «улице», а и на бумаге – в кабинетах, где решают чиновники.

В начале двухтысячных в город зашли инвесторы из Турции и Южной Кореи. Они привезли проекты: строительство торговых центров, фабрик, гостиниц. Им нужны были партнёры на местах, и их свели с людьми, «умеющими решать вопросы».

В тот момент на сцене появился Далас.

Он приходил на встречи в дорогом костюме, говорил уверенно, улыбался, щёлкал зажигалкой «Zippo» и представлялся бизнесменом, у которого «связи выше, чем башни этого города». За ним стояли машины с охраной, и инвесторы чувствовали: да, перед ними – человек, который может провести их через все бюрократические ловушки.

– У вас будет госгарантия, – говорил он, разливая дорогой коньяк в хрустальные рюмки. – Это значит, что государство отвечает за ваш проект. Даже если завтра грянет кризис, вам вернут вложенные деньги.

Инвесторы верили. Бумаги были настоящие – печати, подписи, все как положено. Далас действительно умел выходить на министров и замов, а те охотно шли навстречу: кому-то перепадали «откаты», кому-то машины, кому-то квартиры для любовниц.

В один из вечеров он сидел в банкетном зале гостиницы с турецким предпринимателем. Тот мечтал построить в городе торговый центр на пять этажей, со стеклянными лифтами и подземным паркингом.

– Это будет жемчужина, господин Далас, – говорил турок, поднимая тост.

– Будет, – усмехнулся Далас. – Но сначала аванс. Мы же понимаем, без смазки механизм не крутится.

Авансы шли чемоданами. Часть уходила чиновникам, но львиная доля оставалась у Далласа. Стройка начиналась – первые экскаваторы копали котлован, ставились заборы, вешались баннеры. Инвесторы радовались: проект пошёл.

Но через несколько месяцев что-то «ломалось»: то земля вдруг признавалась непригодной, то документы отзывались на «доработку», то всплывали новые требования от мэрии.

Инвестор бежал к Даласу:

– Что случилось? Мы вложили миллионы!

– Не волнуйтесь, всё решим. Но нужно ещё немного вложить…

И так по кругу. В какой-то момент инвестор понимал: деньги ушли, гарантия – бумажка, за которой никто не отвечает. Далас становился хозяином их вложений, а проекты тихо умирали.

Некоторые пытались жаловаться. Но в прокуратуре дело «терялось», в судах затягивалось, а чиновники отмахивались.

А те, кто слишком громко возмущался, внезапно попадали в неприятности: у одного сгорел офис, у другого пропала машина, третьего просто избили на улице «неизвестные».

Так Далас учился новой игре. Это уже не был уличный разбой. Это был шахматный ход на уровне государства.

И чиновники, политики – они не просто закрывали глаза. Они нуждались в таких, как он.

Им нужен был «тёмный кардинал», чтобы делать то, что сами они не могли позволить себе открыто.

Охрана детей чиновников и криминальные работы с их участием

Когда Далас понял, что чиновники – это не только «подписи на бумагах», но и люди из плоти и крови, со своими слабостями, он зашёл с другой стороны.

Каждый министр, каждый зам, каждый крупный начальник имел то, что боялся потерять. И чаще всего это были не кресла, а их дети. Молодые, разбалованные, выросшие в достатке, они жили другой жизнью. Днём – университеты, презентации и благотворительные проекты, а ночью – клубы, драки, кокаин и девчонки на дорогих внедорожниках. И вот там, в дыму ночных залов, начинался настоящий хаос.

Ночные клубы

Далас быстро понял: дети чиновников – золотая жила. Они любили «решать вопросы» силой, но не имели ни ума, ни опыта. Нужна была защита, прикрытие.

– Мы обеспечим безопасность, – говорил Далас одному из министров, чья дочь каждую неделю попадала в скандалы. – Чтобы о ней никто не смел пальцем тронуть.

Так появились «личные охранники» – здоровые ребята в кожанках, которые сопровождали сыновей и дочерей чиновников в клубы.

Но охрана – это было только прикрытие. На деле эти ребята втаскивали детей чиновников в разборки.

В клубе кто-то косо посмотрел – тут же начиналась драка.

Кто-то задел столик – ломались бутылки, летели стулья, кровь на белых рубашках.

«Папины дети» чувствовали себя королями: они знали, что завтра полиция спишет всё на «бытовуху», а хозяева клубов сами заплатят за ущерб, лишь бы не связываться.

Даласу это было выгодно. Каждая такая разборка повышала его ценность: без него эти дети были бы просто жертвами, с ним – они становились неприкасаемыми.

Дневные схемы

Днём всё выглядело прилично. Молодые «наследники» открывали компании. Банки выдавали им кредиты под честное слово: ведь за ними стояли фамилии.

– Нужно сделать компанию, – говорил Далас. – Пусть будет торговля цементом, или стройматериалами, или даже айти-фирма. Главное – бумаги.

Так появлялись фирмы-однодневки. Они брали кредиты, заключали контракты, выдавали обязательства. Деньги исчезали, компания уходила в минус, но никто не мог подать в суд: как подашь на сына министра?

Часть этих схем курировал сам Далас. Он находил нужных людей в банках, уговаривал подписывать кредиты, прикрывал все «ошибки». Деньги делились между «папиными детьми» и Даласом.

Опасная зависимость

Со временем у чиновников не осталось выбора. Их дети были не просто под защитой Далласа – они стали частью его криминальной системы.

Если сын министра задолжал крупную сумму в казино – Далас закрывал вопрос.

Если дочь влипла в историю с наркотиками – он «договаривался» с милицией, чтобы дело исчезло.

Если компания влезла в долги – он «решал» через банкиров и налоговиков.

Но всё это имело цену. Каждый раз чиновники становились всё глубже в долгу.

Не в деньгах – в обязательствах.

И когда Даласу нужно было «протолкнуть» проект, устроить тендер, убрать конкурента – у него был козырь. Он держал их детей. А значит, держал и самих родителей.

Заказные убийства политиков

На определённом этапе Далас понял: деньги и влияние – это хорошо, но реальную силу дают только страх и устранение тех, кто мешает.

Первые намёки.

Сначала это были не прямые заказы, а «намёки».