Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии

С уступками властям, на которые пошла община в начале XVIII в., согласились не все выговцы. В 1706 г. из выгорецкой общины вышел один из ее несогласных деятелей – Феодосий Васильев. В Новгороде он возглавил свою «феодосиевскую» общину, отсюда бежал в Польшу, затем основал общины в Великолукском и Дерптском уездах. «Феодосиевский» толк проник в Москву, где в 1771 г. было основано общежитие Преображенского кладбища. Правила жизни его заимствованы из Выгорецкого монастыря. Многие феодосиевские общины Ярославля, Новгорода, Вышнего Волочка, Риги, Тулы, Саратова, Нижнего Новгорода, Казани, Стародубья зависели от Преображенской, получали оттуда книги, наставников и певчих.

В 1722 году, по запросу Синода, выговцы дали письменные ответы на вопросы о свой вере. В «Поморских ответах» поморцы написали, что никонианских новшеств, по прежнему, не принимают, но свои обязанности к государству признают, а царей к еретикам не причисляют. Ради спасения, желали бы замкнуться в собственном отдельном «мире», но государственных повинностей не отвергают, готовы платить двойную подушную подать и выплачивать за требуемых рекрутов в царское войско по 120 руб.

Ломка жизненного уклада в России, начатая Петром I, способствовала постепенному возрастанию числа старообрядцев.

Число жителей Выговских скитов значительно выросло. К началу века здесь официально жило 1000 человек (из них 700 женщин), а неофициально до 2800. Выработанное в скитах ученье распространялось не только в Олонецком уезде, но по всему Поморью. Выг считался «беспоповским Иерусалимом». Сюда шли учиться чтению, уставному письму и иконописи, для чего действовала особая школа. Более 100 девиц и несколько мужчин занимались там перепиской книг и отсюда выходили опытные начетчики и начетчицы.

Расцветало хозяйство. Занимались земледелием, скотоводством и промыслами: рыбной ловлей, охотой, торговлей. Имелись в скитах и мастерские избы: кузнечная, швальни – портная и чоботная, кожевня, медня и др. У выговцев были свои корабли, посылались свои артели на остров Шпицберген для добывания оленей, моржей и белых медведей. Добычу отвозили в Архангельск, там покупали треску и отправляли ее в Петербург для обмена на хлеб. Во многих городах у выговцев были дома и капиталы, а доходы скитов в 1830-х годах доходили до 200 тысяч руб. Управлялись скиты выборным «большаком», который жил в Данилове и заведовал как хозяйством и казною скитов, так и религиозными их делами. При большаке состояло несколько доверенных лиц, которые ему помогали.

Расцвет скитов совпал с царствованиями Екатерины II и Александра I, когда раскольники не подвергались преследованиям.

Николай I, вступив на престол, начал гонения, а к концу его царствования скиты были почти разорены. С 1827 года стали принимать карательные меры – запретили принимать в скиты детей, вывозить из скитов книги и иконы, проживать в пашенных дворах, были сняты с часовен колокола. Полное разорение Выгоцких скитов настало в 1854–1855 годах. Оставшиеся в скитах жители были выселены, сломаны ограды вокруг скитов и кладбищ, разрушены больницы, мастерские и часовни.

Третий толк беспоповцев – филипповский. Некоторые олонецкие и архангельские беспоповские общины, жившие в лесах и почти не имевшие сношений с внешним миром, осудили отступничество выговской общины от первоначальных правил. Часть поморского согласия во главе со старцем Филиппом отошла от выговских поморцев и образовала свой «филипповский» толк с центром на реке Умбе (Кольский полуостров). Филипповцы считали единственным путем спасения самосожжение, и к нему готовились. В 1743 году Филипп с группой последователей был окружен посланным властями военным отрядом, но 70 человек сожгли себя в срубе. Филипповский толк и идея «самосожжения» распространялись на Севере России и в Верхнем Поволжье.

Последнее деление беспоповщины – странничество, возникло в 1760-е годы, и к середине XIX века распространилось в Архангельской, Олонецкой, Пермской и других губерниях. Последователи странничества – бегуны – не имели дома, отвергали всякое подчинение властям, не платили податей, избегали военной службы. Даже обряд крещения они совершали только в дождевой воде или роднике – той воде, которая не текла по земле, казавшейся им «подвластной антихристу».

Историки Русской Церкви Николай Каптерев и Евгений Голубинский убедительно доказали, что реформы патриарха Никона, так называемые «никоновы новины», были малообоснованны, и старообрядцы во многом, хотя и далеко не во всем, правы в своем несогласии с ними. Однако эта формальная правота оборачивается нравственной неправотой в отношении старообрядцев к самой Церкви. Эта огромная нравственная неправота заключается в том, что для ярых приверженцев протопопа Аввакума форма нескольких богослужебных обрядов, почти бытовая традиция, оказалась важнее самой Церкви.

Трагедия раскола состояла в том, что с самого начала в их рядах не было ни одного епископа, за исключением Павла Коломенского, умершего еще в 1654 году и не оставившего себе преемника. Но по каноническим правилам Православная Церковь без епископа существовать не может, так как только епископ имеет право посвятить священника и диакона. Священники дониконовского поставления очень скоро умерли.

Старообрядчество разделилось на два основных толка: поповский (признающий необходимость священников при богослужении и обрядах) и беспоповский (отрицающий возможность существования «истинного» духовенства).

Наиболее крайняя часть старообрядцев решила, что после реформ Никона благодать полностью исчезла из Церкви и следует смиренно ожидать гибели мира и Страшного Суда. Эти отвергнувшие священство старообрядцы получили название беспоповцев. Беспоповцы первоначально селились в диких необжитых местах на побережье Белого моря и потому стали называться поморами. Другими крупными центрами беспоповцев стали Олонецкий край (современная Карелия) и речка Керженец в Нижегородских землях. Впоследствии, в беспоповском движение возникли новые разделения и образовались новые согласия: даниловское (поморское), федосовское, часовенное, спасово, аристово и другие, более мелкие и экзотические, вроде средников, дырников и бегунов.

Церковь Знамения Пресвятой Богородицы старообрядческой общины Поморского согласия на Тверской улице. 1908 г.

Другая часть старообрядцев решила, что можно прибегать к священникам, получившим поставление в «Никонианской Церкви», если они проклянут «Никоновы новины» и получат надлежащую исправу. Эти старообрядцы стали называться поповцами, или беглопоповцами, так как принимали «беглых», т. е. покинувших своего епархиального епископа священников. У старообрядцев-беглопоповцев всегда была мечта о собственном епископе, но получить его они смогли только в середине XIX столетия. Причем и среди этих приемлющих священство старообрядцев нет литургического единства, так как одна часть из них признает иерархию, восстановленную в 1846 году находившимся за штатом Константинопольского Патриархата боснийским митрополитом Амвросием, а другая принимает иерархию, основанную в 1923 году перешедшим в старообрядчество викарным епископом Саратовской епархии Николаем (Позднеевым), который разорвал общение с Московским патриархом по причине своего уклонения в обновленчество.

Поповщина делится на Беглопоповское согласие (Древлеправославная Старообрядческая Церковь); Белокриницкое согласие (Русская Православная Старообрядческая Церковь).

В 1864 году император Александр II утвердил «Правила» о старообрядцах. Старообрядческим толкам, лояльным к светской власти, дозволялось свободно отправлять богослужение, открывать школы, занимать общественные должности, выезжать за границу. По существу произошла легализация «раскола» и прекратились гонения на старообрядцев, происходившие при императоре Николае I.

Поместный Собор Русской Православной Церкви, состоявшийся в 1971 году, признал неправоту Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года, «узаконивших» раскол. Анафемы на приверженцев старых обрядов, произнесенные на этих соборах, были признаны «яко не бывшими», а сами старые обряды равночестными с принятыми в Русской Православной Церкви. Следует помнить, что взятые в отдельности обряды нимало не спасительны. По приблизительным оценкам последователей старообрядчества насчитывается около двух миллионов человек.

Синодальный период

Русские цари, при укреплении своей власти, стремились к реформированию Церкви. Еще при царе Алексее Михайловиче был прекращен переход земли в собственность духовенства, и признанные тяглыми землями, очутившиеся в руках духовенства, возвращены обратно в тягло[11 - Тягло – в Русском государстве XV – начале XVIII века денежные и натуральные государственные повинности крестьян и посадских людей; в XVIII–XIX веках единица обложения крестьян повинностями в пользу помещиков.].

В 1687 году Русская церковь в Польше воссоеденилась с Русской церковью Московского Патриархата. В российский епископат вошли по-западному образованные малороссийские православные архиереи, некоторые из них сыграли ключевую роль в церковных преобразованиях Петра I.

Неверующим царь Петр не был, скорее он принадлежал к числу тех, кого называют равнодушными к делам веры. Но с течением времени недовольство Петра русским духовенством усиливалось. Он привык большую часть своих неудач во внутренних делах государства приписывать тайному противодействию духовенства и решил обезвредить это противодействие, проводя реформы, относящиеся к устройству Российской Церкви, а именно:

1. Устранение возможности вырасти русскому папе – «второму государю, самодержцу равносильному или большему», каким мог стать, а в лице патриархов Филарета и Никона до известной степени становился московский патриарх;

2. Подчинение церкви монарху. Духовенство Петр воспринимал как «не есть иное государство», которому «наравне с другими сословиями» должно подчиняться общим государственным законам.

Путешествия Петра по протестантским странам Европы еще более усилили его взгляды на отношение государства и церкви. Со вниманием Петр слушал советы Вильгельма Оранского в 1698 году во время своих неофициальных встреч, устроить Церковь в России на манер Англиканской, объявив себя ее Главою.

Чрезвычайно болезненным для высшего духовенства стало дело царевича Алексея, с которым многие духовные лица связывали надежды на восстановление былых обычаев. Бежав в 1716 году за границу, царевич поддерживал сношения с митрополитом Крутицким Игнатием (Смолой), митрополитом Киевским Иоасафом (Краковским), епископом Ростовским Досифеем и др. Главной причиной измены сына Петр считал «:беседы с попами и чернецами». По результатам следствия, на духовных лиц, уличенных в связях с царевичем, обрушились кары: епископ Досифей был лишен сана и казнен, а также духовник царевича, протопоп Иаков Игнатьев и близкий к первой супруге Петра, царице Евдокии, ключарь собора в Суздале Феодор Пустынный. Митрополит Иоасаф был лишен кафедры и, вызванный на допрос, скончался по пути из Киева.

Все время подготовки реформирования церковного управления, Петр I постоянно обращался к восточным патриархам – прежде всего Иерусалимскому патриарху Досифею – по различным вопросам духовного и политического характера. К Вселенскому патриарху Косме обращался и с частными духовными просьбами, например за разрешением ему на «мясоястие» во время всех постов. Петру было удобнее решать вопросы духовного характера с восточными патриархами, поскольку они находились в значительной мере на содержании московского правительства (а патриарх Досифей де-факто был в течение нескольких десятилетий политическим агентом и информатором российского правительства обо всем, что происходило в Константинополе), нежели со своим, порою строптивым, духовенством.

Еще при жизни патриарха Адриана Петр самостоятельно запретил строить новые монастыри в Сибири.

В октябре 1700 года патриарх Адриан умер. Петр находился в это время с войсками под Нарвой. Здесь, в лагере, он получил два письма, касавшиеся положения, сложившегося из-за кончины Патриарха. Боярин Тихон Стрешнев, остававшийся во время отсутствия государя, по старому обычаю, ведать Москвой, давал отчет о кончине и погребении патриарха, о мерах, принятых к охране имущества патриаршего дома, и спрашивал, кого назначить новым патриархом.

Прибыльщик Курбатов, обязанный по должности своей представлять государю обо всем, что клонится к прибыли и пользе государства, писал государю, что ему, царю, Господь судил «достояше свое и люди свои въ житейскихъ потребахъ управляти въ правде, яко отцу чады». Далее он указывал, что из-за смерти патриарха его подчиненные забрали все дела в свои руки и в своих интересах распоряжаются всеми патриаршими доходами. Курбатов предлагал избрать, как было и ранее, для временного управления патриаршим престолом архиерея. Все монастырские и архиерейские вотчины Курбатов советовал переписать и отдать их в охранение кому-либо.

Через неделю после возвращения из-под Нарвы Петр сделал так, как предлагал Курбатов. Блюстителем и управителем Патриаршего престола был назначен митрополит Рязанский и Муромский Стефан Яворский (см. Приложение, стр. 558).

Местоблюстителю поручены в заведывание только дела веры: «о расколе, о противностяхъ церкви, о ересяхъ», все же прочие дела, находившиеся в ведении патриарха, распределены по приказам. Ведавший по этим делам особый приказ – Патриарший разряд – уничтожен.

Двадцать четвертого января 1701 года был восстановлен Монастырский приказ, в ведение которого отошли Патриарший двор, архиерейские дома и монастырские земли и хозяйства. Во главе приказа был поставлен боярин Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, да при нем дьяк Ефим Зотов.

Вскоре последовал ряд указов, решительно сокращавших самостоятельность духовенства в государстве и независимость духовного чина от светской власти. Особой чистке подверглись монастыри. Монахам было приказано оставаться постоянно в тех монастырях, где их застанут особые переписчики, посланные Монастырским приказом. Из монастырей выселили всех непостриженных. Женским монастырям позволили постригать в монахини только женщин после сорокалетнего возраста. Хозяйство монастырей отдано под надзор и контроль Монастырского приказа. В богадельнях приказано оставить только действительно больных и немощных. Наконец, указом 30 декабря 1701 года определялось давать монашествующим денежное и хлебное жалование из доходов монастыря, а вотчинами и угодьями монахам впредь не владеть.

Ряд дальнейших мер разрешал свободное исповедание своей веры иностранцам, как католикам, так и протестантам всех толков.

Были изданы указы, «чтобы в городах и уездах всякого чина мужского и женского пола люди у отцов своих духовных исповедовались ежегодно», причем за уклонение от исповеди взимался штраф. Мера эта, кроме целей нравственного характера, имела в виду, главным образом, установить принадлежность данных лиц к старообрядцам, которые облагались двойным налогом. Особыми указами, изданными в 1718 году, предписывалось православным обывателям непременно посещать церкви и в храмах стоять с благоговением и в безмолвии, слушая святую службу, иначе грозил штраф, взимаемый тут же в церкви особым приставленным для того «добрым человеком». Сам Петр I любил ознаменовывать все торжественные дни своей жизни торжественными церковными служениями. Чтение по городам известия о полтавской победе, например, сопровождалось молебном и пятидневным церковным звоном.

Для поднятия нравственного уровня самого духовенства был издан наказ архиереям, рекомендовавший им кротость в обращении с подчиненными, осторожность в принятии «неведомыхъ гробовъ» за святые мощи и в явлении чудотворных икон. Запрещалось «вымышлять чудеса». Предписывалось не допускать юродивых; архиереям указывалось, чтобы они в мирские дела не входили, разве «явная неправда будет», – тогда позволялось писать царю. По росписи 1710 года архиереям назначено жалование от одной до двух с половиной тысяч рублей в год. Еще в 1705 году была произведена генеральная чистка духовенства, из состава которого выключены и отмечены солдаты, дьячки, монастырские слуги, поповичи, пономари, их дети и свойственники.

Всех просящих милостыню приказано перехватать и для разбора и наказания вести в Монастырский приказ, причем всякого чина людям запрещалось подавать милостыню бродячим нищим. Кого обуревала жажда подаяния милостыни, тому предлагалось подавать в богадельни. С тех, кто не слушался указа и подавал милостыню бродячим нищим, брали штраф. По улицам Москвы и других городов ходили подьячие с солдатами и забирали и нищих, и благотворителей.

Однако в 1718 году Петру пришлось сознаться, что, несмотря на все его меры, число нищих умножилось. Он ответил на это драконовскими указами: нищих, схваченных на улицах, было приказано нещадно бить, и если они окажутся владельческими крестьянами, то отсылать их к владельцам с наказом, чтобы они посадили этого нищего на работу, дабы он даром хлеба не ел, а за то, что помещик допустил своего человека до нищенства, он должен был уплатить пять рублей штрафа. Попавших в нищенство второй и третий раз приказано бить на площади кнутом и отсылать мужчин на каторгу, женщин – в шпингауз (прядильню), детей – бить батогами и отсылать на суконный двор и к прочим мануфактурам. Несколько раньше, в 1715 году, приказано хватать нищих и отводить в приказы для розыска.

К 1718 году в Москве было устроено более 90 богаделен, и в них жило до 4500 нищих, слабых, получавших корм от казны.

Патриарший местоблюститель Стефан Яворский находился всецело во власти государя и не имел никакого авторитета. Во всех важных случаях он должен был советоваться с другими епископами, которых ему предлагалось попеременно вызывать в Москву. Результаты всех совещаний местоблюститель патриаршего престола (первым был митрополит Стефан Яворский) должен был представлять на утверждение государя. Это собрание очередных епископов из епархий называлось Освященным Собором. Этот Освященный Собор в духовных делах, а боярин Мусин-Пушкин с его Монастырским приказом – в других, значительно ограничивали власть местоблюстителя патриаршего престола в управлении церковью. Мусин-Пушкин в качестве начальника Монастырского приказа всюду продвигается Петром, как какой-то помощник, иногда чуть не начальник местоблюстителя патриаршего престола.

Положение главы русского духовенства стало еще тяжелее, когда с 1711 года вместо старой Боярской думы стал действовать Правительствующий Сенат. По указу об учреждении Сената все управления, как духовные, так и мирские, должны были повиноваться указам Сената как царским указам. Сенат сразу овладел и верховенством в духовном управлении. С 1711 года блюститель патриаршего престола не может без Сената поставить архиерея. Сенат самостоятельно строит церкви в завоеванных землях и сам приказывает псковскому владыке поставить туда священников. Сенат определяет игуменов и игумений в монастыри, в Сенат направляют свои просьбы о позволении поселиться в монастырь инвалиды-солдаты.

С 1715 года все центральные учреждения начали сосредотачиваться в Петербурге и разделяться на устроенные коллегиально ведомства. Конечно, Петру приходит мысль включить на тех же основаниях в механизм государственного управления и управление церковью. В 1718 году местоблюститель патриаршего престола, временно пребывавший в Петербурге, получает указ его величества – «жить ему в Петербурге постоянно и архиереям приезжать поочередно в Петербург же, против того, как в Москву приезжали». Это вызвало недовольство митрополита, на что Петр ответил резко и сурово и впервые высказал мысль о создании Духовной коллегии.

Ключевой фигурой в деле организации Духовной коллегии стал малороссийский богослов, ректор Киево-Могилянской академии Феофан Прокопович. Петр встретил его в 1706 году, когда он при закладке Печерской крепости в Киеве говорил встречную государю речь.

В 1711 году Феофан состоял при Петре в Прусском походе. Первого июня 1718 года он был наречен в псковские епископы, а на следующий день он посвящен в архиерейский сан в присутствии государя. Прокоповичу было поручено составление проекта создания Духовной коллегии.

25 января 1721 года Петр подписал манифест об учреждении Духовной коллегии, получившей вскоре новое наименование Святейшего синода. Заблаговременно созванные члены Синода принесли 27 января присягу, и 14 февраля произошло торжественное открытие нового управления церковью.

Синод стал вскоре послушным орудием в руках государя. Вместе с клятвой в верности служения своему делу, члены Синода клялись в верности служения царствующему государю.

Президентом Синода был назначен митрополит Стефан. За весь 1721 год Стефан в Синоде был только 20 раз. Никакого влияния на дела он не имел.

Вице-президентом был назначен человек, безусловно преданный Петру, – Феодосий, архиерей Александро-Невского монастыря.

По устройству канцелярии и делопроизводства Синод напоминал Сенат и коллегии, со всеми заведенными в этих учреждениях чинами и обычаями. Так же, как и там, Петр позаботился об устройстве надзора за деятельностью Синода.