Мы вышли из войны, но к дому не вернулись.
И жизнь нам видится уже совсем не та.
Оттуда мы ушли, на миг лишь обернулись.
Мы испытали, ощутили жизни вкус,
Почувствовали запахи земные.
Всем только кажется, что мы не дуем в ус.
Мы, как младенцы, видим мир впервые.
Увидев смерть вблизи, мы оценили жизнь
Во всех многообразных проявленьях.
Нас столько лет и дней война тянула вниз,
И вот настал момент освобожденья.
Нам надо было стать самой землёй,
Чтоб выжить, победить и распрямиться.
Мы встали! Перед нами мир иной,
И есть куда идти, к чему стремиться.
Нас предали
Нас обманули, предали и в список занесли,
Как тех животных, что на грани вымиранья.
И всколыхнули дно, и ахинею понесли,
И стали всё живое рвать и жрать пираньи.
Когда осела муть, глазам предстало зло
В обличии самодовольных, наглых ряшек.
В стране всё схвачено, обкусано зело,
И на людей они глядят, как на букашек.
Теперь они уже для нас не бандюки,
А новые хозяева, элита.
Говоруны при них, изящны и легки,
Хоть гибнем мы, и Русь дерьмом залита.
А наша молодёжь танцует и поёт,
Говорунам в согласии кивает.
Но сорок стукнет, и отправят их в помёт.
И главный говорун об этом знает.
Но продолжает пудрить им и нам мозги,
А там, глядишь, и за бугор слиняет.
Пока за его ложью не видать ни зги.
Народ танцует, пьёт и вымирает.
Предатель
Он карьерист. Начальство доверяет
Ему секреты, важные места.
Что он предаст, пока никто не знает.
Все начинают с чистого листа.
Он не рождён предателем фатально,
Но есть в нём где-то тёмное пятно.
И он готов к предательству ментально.
Где почва есть, найдётся и зерно.
Его порочность это время приближает.
И вот ловушка, жизненный цугцванг.
Но надо сделать шаг, и тут он выбирает
Предательство и в плату – чистоган.
Предателей повсюду презирают.