Почему русские – русские (Русский меридиан)

И все они прекрасны, хотя бы потому, что это мои предки! Это касается и современных евреев, и армян – народов уникальных, во-первых, по их собственному убеждению, а во-вторых, потому что они сохраняют уверенность, что жившие и тысячу лет назад, и две – это всё они, и всё одни и те же. И те, кто описан в древних сказаниях, – непосредственно их прямые предки, то есть их «наши».

Мы все так рассуждаем! Вот с этого конца и начнем. А вы уверены, что те, кто отстоит от вас, лично, ну, хотя бы на пять столетий точно «ваши»? И какие именно из той громадной толпы, безусловно, ваших предков Вам кажутся – своими. Мы как-то не совсем ясно представляем, сколько у нас предков. Давайте посчитаем.

Папа и мама – это уже предки, поскольку они – прежде меня, а слово «предок» и «предыдущий» от одного корня. У каждого папы и мамы (двое) – свои папа и мама: ваши дедушки и бабушки, то есть – четыре. У них, в свою очередь, у каждого своя пара родителей – прадеды и прабабушки – восемь; прапрадеды и прапрабабушки – шестнадцать… и т. п. Таким образом, выстраивается огромная пирамида, на вершине находитесь вы, а подножие теряется в глубине столетий. Кстати, все легко расшифровывают слово «семья» – как семь «я». То есть я – седьмой. И как-то не задумываются, а кто еще шестеро? Семь братьев и семь сестер – не семья, семь произвольно взятых родственников – тоже не семья, а родня! А семья – что?! Вернее, семь – кого? В слове «семья», возможно, зашифрована пирамидка вашей родословной, где вы – седьмой – вершина. А ниже папа–мама, основание – два дедушки и две бабушки. Всего – семь душ, то есть три поколения. Это особые поколения, они – современники, хотя и разных возрастов. А вот за третьим поколением уже сложности, тут, чтобы восстановить свою родословную, приходится прилагать особые усилия, в памяти она полностью не удерживается.

Продолжаем! Примем условно жизнь одного поколения в четверть века – 25 лет. Хотя на самом-то деле от собственного рождения до рождения своего ребенка расстояние короче. Учитывается именно только это время – так что, живите, дорогие родители хоть до 150 лет, после рождения детей отсчет поколений идет уже по вашим детям. Легко сосчитать, что тысячу лет назад у каждого из нас, если нет внути родственных браков, около миллиона предков.

Тысяча лет – срок для истории небольшой. Это довольно близкие к нам исторические времена – время Крещения Руси, например. И многих исторических деятелей того времени мы благодаря летописям знаем поименно. А если взять не одну тысячу лет, а несколько тысячелетий? Да помнить при этом, что многие – нет, не просто многие, а все народы! – смешивались, то мы получим цифру, которую уже невозможно будет уместить в этой строке, и «наших» окажется невероятное количество среди тех, кого мы «нашими» не считали! И кто нам – сегодня(!) – совсем не «наши»! Например, относящиеся к одной языковой группе арабы и евреи – очень близкие родственники, ближе некуда, как славяне и германцы, как современные греки и турки. Да какие же они нынче друг другу «наши»?! Как говорится: «Не брат ты мне!» Однако, же объективно, исторически это так!

В чем пафос моего утверждения? Совершенно верно: в том, что все мы, в той или иной степени, – родственники. И у нас есть родовая фамилия – «гомо сапиенс сапиенс» (то есть человек «разумный-преразумный», что он частенько поведением своим полностью опровергает! Однако по-латыни именно так – «разумный-разумный») Это выделяет нас из ряда других живых существ, населяющих планету, хотя люди все разные и человечество делится на расы по антропологическим признакам (цвет кожи, разрез глаз и т. д.), на языковые семьи (славянская, германская, угро-финская, тюркская и т. д.) Об этом мы подробно говорили. А еще делится человечество на этносы…

– Это что еще такое?

– Этносы – это, грубо говоря, народы. Но только понятие этнос – более тонкое, более современное: и название, и понимание, потому что отражает более точное деление народов или, если говорить еще точнее – людских сообществ. Этносы находятся в непрерывном движении. Народ – как бы фотография, а этнос – кинофильм. Многие этносы перемещаются по планете. И каждый этнос, образно говоря, еще и плывет по реке времени. Более того, каждый этнос, как и каждый человек, рождается, вступает в пору юности, потом – в пору зрелости, стареет и умирает. По утверждению Л. Н. Гумилева, при самых благоприятных условиях этнос живет не более 1500 лет. А дальше? А дальше – как человек… Но душа моя не хочет соглашаться. «Нет! – кричит душа. – Не умирает…» Но, увы! История знает этносы, уничтоженные полностью – не осталось ни одного человека! Единственное утешение – этносы умирают, а люди остаются! Люди из старого этноса переходят в другие, молодые этносы…

Или как говорил Л.Н. Гумилев : «Колода карт не меняется, а пасьянсы каждый раз разные».Разумеется, это только научная гипотеза. Но без нее очень трудно объяснить судьбы народов. И очень важно знать историю этносов, их взаимодействие – иначе путаница!

Пример. В книге о половцах Мурад Аджиев восклицает: «…Как сказочно обогатилась Россия за счет половцев!» И перечисляет далее десятки знаменитых фамилий, составляющих ныне славу нашей державы. Здесь же, мимоходом, делается и еще одна очень серьезная ошибка, что повторяется и во многих работах других писателей, обвиняющих половцев: «Половцы постоянно совершали набеги на русских…»

А ведь ни того ни другого не могло быть! Ни Россия, ни русские не могли обогатиться за счет половцев. Когда в донских степях появились половцы, никаких русских – в современном понимании – еще не существовало. Жили в ту пору славянские племена: поляне, кривичи, дреговичи, входившие или не входившие в состав Киевской Руси.

Россия –совсем другое время! День рождения Великоруской нации – 8 сентября 1380 года – Куликовская битва. Но к этому времени половцев-кипчаков не осталось. Жили их потомки, смешавшиеся с другими народами, например, со славянами, а именем половцев называли «ордынцев» – кои, по большей части, к половцам никакого отношения не имевших. Современный русский человек в равной степени и славянин, и… половец! И разделить в нем кровь славянскую, половецкую (тюркскую), а еще и финскую или балтийскую невозможно.

Этносы, живущие на планете в одно и то же время, мелькают, как лица в толпе. Этносы, как и люди в толпе, – разных возрастов: есть молодые, есть старые, есть только-только родившиеся. А порой встречаются и небывало старые, как говорят, «сохранившиеся в реликте»!

Но не надо совершать общепринятую ошибку: не надо нас, нынешних, переносить в прошлое – нынешних русских, нынешних татар, нынешних финнов. Мы – дети современных народов-этносов, тогда их еще не было: ни тысячу, ни даже 500 лет назад, даже если сохранилось древнее родовое имя – название народа. Скажем, как у современных греков, евреев или армян. Ныне живущие – это современные, нынешние народы, даже если мы убеждены, и генетически доказано, что мы происходим от тех, кто жил тысячу и две тысячи лет назад. В конце концов, остальные народы, кто этого не помнит, тоже не из космоса прилетели. Их предки тоже древние! А самое смешное (хотя и сквозь слезы – смех, потому что слишком много крови пролилось из-за этих заблуждений) – там, в прошлом, очень сложно разглядеть кто кому родственник.

Скажем, кому-то милы древние египтяне! И вот он пытается в лице Нефертити разглядеть черты своих дочерей. Как бы он удивился, узнав, что в неграмотном чистильщике сапог с его улицы течет капля крови древнего фараона, а где-нибудь в Центральной Африке, поблескивая кожей цвета гуталина, гуляет прямая наследница строителей пирамид, не подозревая о величайшем изобретении нашей цивилизации бюстгальтере, а его-то собственные, но сильно отдаленные предки, во времена фараонов, на другом конце света на моржей охотились!

Пустое это занятие – искать себя в прошлом. И надуваться от гордости из-за того, в чем нет твоей заслуги. Ну, допустим, твои предки возводили пирамиды, а ты-то здесь при чем, если твоя единственная заслуга в том, что ты у них родился? Хотя даже и это – заслуга твоих родителей. Так что же – наплевать и позабыть? Совсем неправильно! Обязательно помнить, но думая о будущем. В истории обратного хода нет! Правильным будет другой путь: в нас, нынешних, искать эхо прошлого. Искать половецкие, булгарские, славянские, а – еще раньше! – тюркские, аварские, аланские корни… Зачем? Обязательно поговорим об этом, но позже.

А как же быть тогда с национальностью? Ведь не случайно один человек говорит: «Я – эстонец!», другой: «Я – грузин!», третий: «Я – русский!», да еще прибавляет: «Я – русский, но казак!» Или: «Я – русский, но помор!» Почему они так считают? Неужели потому, что один говорит по-эстонски, другой – по-грузински, а третий – по-русски? Нет. Ведь может быть и так: латыш, а латышского языка не знает, живет в США, говорит по-английски. Но он считает себя латышом, хотя он и гражданин США. Значит, язык, хоть и очень важный, но не единственный показатель принадлежности к тому или иному этносу? Но тогда что же еще?

К этому разговору мы обязательно вернемся, а пока остановимся на том, что мы говорим о таких отдаленных временах, когда деление на «наших» и «не наших» совершенно не годится. Как бы нам ни были симпатичны поступки одних и гадки деяния других, утверждать, что одни из них наши предки, а другие чужаки – нелепо. Даже те, кто убежден, что только славяне, только евреи, только армяне, только китайцы и т. п. его предки, и совершенно резонно возражает, что в любом этносе были браки среди достаточно отдаленных родственников, что родства своего уже не помнили – именно так и формируется «эндогамная» схожесть внутри этноса. Возразить – нечего. Но!

Но говорим мы сейчас о страшно далеких временах. И мы пока ни слова не сказали о культуре или о культурном наследии. А без этого любой разговор не полон. Но нельзя же сразу и обо всем. Задача – «разложить по полочкам». Чем мы и занимаемся. Мы оставили в далеком прошлом праславян, сложившихся в праславянский этнос в Привисленье. Славянам, было до праславян столько же, сколько нам до древних славян. Праславяне (поздние современники киммерийцев и скифов) более чем на тысячелетие старше тех славян, что сменят их в будущем и создадут Киевскую Русь. (Киммерийцы – VII в до н. э. – Киевская Русь – IX в н. э.) Они все: древнейшие венеды, сколоты (если это не скифы) и анты все еще – праславяне. Правда, ко временам скифов, происходит разделение древней единой праславянской общности. Как оно происходило, можно говорить предположительно. Во-первых, славянские племена продолжали двигаться в составе балто славанской еще не разделившийся общности, на юг, на восток и северо-восток, естественно, сталкиваясь с хотя и редким, но все-таки уже существовавшим там, и очень давно, неславянским населением, смешиваясь с ним и изменяясь.Во-вторых, отрываясь от центра возникновения славянства, каждая далеко ушедшая от этого центра славянская общность приобретала новые черты, каких теперь не могло быть у их когда-то близких родственников. И эти новые черты в других частях славянского мира теперь становились неизвестны. Но подчеркиваю, в VII–III веках до н. э. праславяне, хотя и смутно различимы среди других культур, все же очень далеки от славян, например, Киевской Руси.

Если нашими родителями считать Русь Московскую, а дедушкой и бабушкой Русь Киевскую, то это пожалуй, прапрапрапредки. Вот и посчитайте, сколько в нас их генов. Как я уже предлагал считать: столетие – пять поколений. Те славяне, о ком мы говорим, отстоят от нас на 25 столетий или на 125 поколений. Стало быть, ежели мы точно знаем, что от них происходим, то, теоретически, в нас – два в минус сто двадцать пятой степени их наследства. Учитывая внутриплеменные связи, чуточку побольше.

Но все-таки язык-то у нас славянский! Это – конечно. Но в языке за тысячу лет сохраняется не более 15 % слов. А здесь – два с половиной тысячелетия! Посчитайте, какая часть славянских корней, тех, что могут обнаружить только специалисты, осталась в языке. Нет, мы, конечно, их произносим, да не очень понимаем. Например: мы говорим «говядина», и нам ясно, что это мясо коров и быков в отличие от свинины, баранины или козлятины, но далеко не все знают, что в древнеславянском языке корова именовалась «говядо».

Так почему же, скажем, современный еврей (тот, что по всем законам этнографии и антропологии, а также истории и десятка других наук такой дальний потомок Моисея, что пророк, как Сатурн, «почти не виден») убежден, что это его «наши», что он из «колена Израилева»? Почему мы, русские, упорно повторяем: наши предки – славяне? (Хотя, и я докажу это, у значительного числа современных русских славянской крови совсем нет, что не мешает им быть современными русскими – полноценным этносом, наследником языка и культуры народов, живших до русских). Потому что, кроме этнографической или, можно сказать, физической принадлежности на генном уровне к тому или иному народу, исчезнувшему в далеком прошлом, есть еще духовное и культурное наследие. А вот это сохраняется! Оно передается из поколения в поколение, влияет и на самосознание людей, и на стереотип поведения, а это во многом определяет – к какому этносу причисляет себя и принадлежит человек.

Теперь плавно переходим к первым письменным свидетельствам и к первому историку, оставившему нам рассказ о скифах и об их современниках, кого он хорошо знал.

Золотые имена

Геродот

Жил, приблизительно, между 485 и 425 гг. до Р. Хр., происходил из карийского г. Галикарнаса, где к первоначальным основателям, дорянам, (доритам) присоединились в большом числе ионяне. Во времена Геродота официальным языком Галикарнаса было ионийское наречие, на нем и написана знаменитая история Геродота. Сын некоего Ликса, будущий первый историк, вместе с родственниками, принадлежал к партии, боровшейся против тиранов (единовластных правителей городов-полисов, слово «тиран» тогда еще не приобрело мрачную окраску. Б.А.), подвергался изгнанию, возвратился, было, на родину после низвержения тирана, но покинул ее уже навсегда около 446 г., чтобы сделаться настоящим афинянином и по месту жительства, и по политическим понятиям и симпатиям. В 444/3 г. Геродот переселился вместе с другими афинянами в только что основанную афинскую колонию Фурии. Но важнейшая часть жизни Геродота —путешествия в различные страны Европы и Азии, и в Египет. Он посетил некоторые местности нашего юга, дал первые связные сведения, как о самой стране, так и о тогдашних ее обитателях: скифах, сарматах, неврах и др. Места скифских поселений, описанные Геродотом, усеяны курганами, их раскопки обнаруживают культуру, близкую по времени и по характеру к той, о какой повествует греческий историк в своем описании Скифии.

Геродот – «отец истории» не только греческой, но и вообще европейской. Сочинения Геродота – бесхитростное повествование человека богато одаренного от природы, необыкновенно любознательного, общительного, много читавшего, видевшего и еще больше слышавшего. К этим свойствам присоединялась скромность верующего в богов эллина, хотя тронутого скептицизмом.

Геродот не только историк; некоторые части его сочинения – настоящая энциклопедия того времени: тут и географические сведения, и этнографические, и естественно-исторические, и литературные. Из девяти книг, или "муз", так делится его сочинение, половина представляет собой последовательный исторический рассказ о греко-персидских войнах, заканчивающийся на известии о занятии эллинами Сеста в 479 г. до Р. X. Первая половина содержит в себе рассказы о возвышении Персидского царства, о Вавилонии, Ассирии, Египте, Скифии, Ливии и проч. Везде Геродота, по преимуществу интересуют, исторические известия. Несмотря на множество эпизодов, часто не имеющих прямого отношения к предмету рассказа и скорее представляющих собой самостоятельные повествования, сочинение Геродота – древнейшая попытка объединить разнородный материал, на протяжении трех с лишним веков, общими религиозно-этическими воззрениями. Единство изложения еще и тем, что историк пытается проследить борьбу между варварами и эллинами, окончившуюся решительным торжеством последних. Но не покидающая историка мысль о главной задаче не мешает ему вводить в широкие рамки повествования все, что казалось ему интересным или поучительным. Любознательность, вместе с добросовестностью, сделала из него весьма достоверного для своего времени наблюдателя нравов, памятников, особенностей территорий, как о том свидетельствуют изыскания ассириологов и египтологов. Сочинения Геродота сохранилось во множестве рукописей,…» Энциклопедия Брокгауза и Эфрона.

Скифы

«Да – скифы мы, Да – азиаты мы, С раскосыми и жадными очами…» Так писал в конце XIX века поэт Александр Блок. И если с первой строчкой можно отчасти согласиться, добавив, однако, что, возможно, какие-то миллионные доли крови скифов имеются в жилах некоторых современных русских, но, вообще-то, скифы, в этнографическом смысле, это – не мы! Относительно азиатов тоже не совсем ясно. Скифский мир был огромен – от Дуная до Алтая – и, вероятно, не однороден. В сферу влияния скифской культуры входили разные народы, а возможно, и разные расы. Что же касается «раскосых очей», то тут уважаемый Александр Александрович перепутал скифов с монголами. А вот их скифы, жившие в Причерноморье, скорее всего, никогда и не видели. По внешности, причерноморские скифы ни к каким раскосым «азиатам» – ни к реальным, ни к мифическим – отношения не имели. Изображения на греческих вазах, их лица, восстановленные по методу Герасимова, свидетельствуют, что скифы – принадлежат к европейской расе, как славяне, античные греки или современные кавказцы. Они выглядели примерно, как нынешние осетины. Правда, с тем отличием, что если в лицах наших современников осетин, как в лицах венгров, австрийцев, русских, украинцев мелькнет иногда какая-нибудь монголоидная черта, то появилась она много позже того, как древние скифы уже сошли с исторической сцены.

Этимология греческого слова «скиф», если только оно не искажение какого-либо из племенных имен, приводит нас к слову ?????? – чаша, кружка, какую скифы носили на поясе. По Геродоту, скифы говорили на языке, близком к древнеиранскому общей со всеми европейцами индоевропейской языковой группы. Это подкрепляется не только утверждением Геродота и других древних авторов, но и немногими дошедшими до нас словами и личными именами скифов. Названия крупнейших рек бывшей Скифии – Дон (вода), Днепр, Днестр, Дунай – все иранского происхождения (у Геродота названия этих рек звучат иначе, он узнавал их в низовьях, вероятнее всего, через тамошних греков, фракийцев и только отчасти от скифов). Так как древнегреческие колонии Северного Причерноморья и Кавказа были основаны в скифское время и несколько столетий поддерживали оживленные сношения со скифами, не удивительно, что вся южная половина Восточной Европы продолжала носить имя Скифии даже тогда, когда сюда явились новые племена, вытеснившие предшественников.

О происхождении скифов Геродот сообщает три легенды: скифскую и греческую, в них скифы изображаются автохтонами (то есть коренными жителями), и третью, одинаково распространенную у греков и скифов. По ней скифы вышли из Азии, из-за Аракса, будучи потеснены массагетами, и переселились в страну, прежде занятую киммерийцами. Скифское сказание относит начало народа на тысячу лет до Дариева похода в Скифию, то есть тысячи за полторы лет до Р. Х. К такой же древности приурочивает происхождение первых скифов от Геракла и Ехидны и греческая легенда; о том же времени говорит, очевидно, и эллино-скифское сказание о выходе скифов из Азии; здесь, должно быть, содержится смутное воспоминание о расселении индоевропейцев по Европе.

Сами себя скифы, по словам Геродота, называли сколотами, персы именовали их саками. Скифы времен Геродота делились на отдельные группы – главенствующих над другими – царских скифов, скифов-кочевников, скифов-пахарей, скифов-земледельцев, каллипидов (эллино-скифы, смешанный народ, буквально «прекраснолошадные»), алазонов («хвастуны» в буквальном переводе с греческого). Геродот и другие античные писатели указывают, что скифов окружали другие племена, некоторые исследователи хотели видеть в этих племенах славян, другие – финно-угров, отождествляя, например, будинов то с эстами, то с удмуртами. Но сведения Геродота очень скудны и не дают возможности даже локализовать тех же будинов сколько-нибудь уверенно – их помещали то к северо-западу от среднего течения Днепра, то на востоке от этой реки, то где-то около Дона и т. д. Невров принимали то за славян, то за часть финно-угорских племен.

Геродот никогда не соприкасался сам с этими племенными группами, сообщая весьма поверхностные рассказы о них, заимствованные у тех эллинов, что населяли причерноморские колонии и вряд ли сами были сколько-нибудь обстоятельно знакомы с племенами, жившими к северу от Скифии. Поэтому всякие попытки найти какое-то соотношение между этими (не скифскими) геродотовскими племенными названиями и какими-либо позднейшими народами, обитавшими в этих местах, обречены на неудачу. Зато известия Геродота о скифах прекрасно подтверждаются, в частности, их родство с иранскими народами, описание многих обычаев и т. п. Не всегда ясно, составляли ли все собственно скифские племена единое целое в отношении языка, или были какие-то различия между ними; вероятнее всего, эти различия были не очень существенны ввиду весьма большого сходства древнейшей топонимики от Дуная до Дона.

Не очень ясно и другое обстоятельство: всегда ли Геродот (как и другие античные историки) располагал достаточными сведениями для того, чтобы отличить племенное разделение скифов на отдельные этнические группы от разделения по социальным слоям. У Геродота имеется указание на верховную роль царских скифов, считавших все другие племена своими рабами. Это можно объяснить и как результат завоевания, и как следствие внутреннего образования верхушечной прослойки скифов. У соседей скифов – фракийцев, по сообщениям древних, тоже одно племя – сатры (sa-trae) никогда не знало рабства. Это название (сатры) весьма напоминает наименование индийской древней касты «кшатрии», на что впервые обратил внимание ученый историк В. Томашек почти 100 лет назад. Можно, таким образом, предполагать и здесь не собственно племенное обозначение, а нечто вроде внутренней верхушечной прослойки.

Имя «скифы» было известно уже лет за 300 до Геродота и повторялось потом очень многими греческими и латинскими писателями; в конце концов, уже и после вытеснения скифов и замены их другой группой племен тоже иранского (по языку) происхождения – сарматами. Термин «скифы», потеряв определенное этническое значение, стал применяться для обозначения многих племен, живших к востоку от Дуная (обычно, исключая фракийцев). Географическое обозначение Скифия долго продолжало существовать в применении к южной полосе Восточной Европы. Позже оно сменилось названием Сарматия. Спустя более тысячелетия после падения скифской державы составитель Начальной русской летописи, закончив перечисление восточнославянских племен своего времени, добавил: «Да то ся зовяху от Грек Великая Скуфь») . Это уже чисто книжное употребление древнего географического термина, создавшегося некогда на этнической основе.

Под Скифией Геродот понимал огромное пространство в Восточной Европе, которое определял как квадрат, каждая сторона которого равнялась 20 дням пути (примерно 700 километров); южная сторона квадрата опиралась на Черное море. Это пространство заселено разными племенами, говорящими на разных языках, ведущими разное хозяйство и не подчиненное единому царю или какому-либо племени.

«Собственно скифы, давшие условное имя всему квадрату, обрисованы Геродотом как степные скотоводы, кочующие в кибитках, чуждые земледелию, не знающие оседлых поселений.

Им противопоставлены жители лесостепного Среднего Поднепровья – земледельцы, вывозящие хлеб в Ольвию, празднующие ежегодно весной праздник священного плуга (сабантуй? – Б. А.), подаренного людям богом неба. По отношению к этим «днепровцам-борисфенитам» Геродот делает примечание, говоря о том, что греки их ошибочно причисляют к скифам, тогда как у них есть самоназвание «сколоты».

Три царства сколотов на Среднем Днепре и в соседней лесостепи (все они в границах древней славянской прародины) хорошо соответствуют трем основным группам, выявленным украинскими археологами среди древностей скифского времени. Археологические материалы объясняют нам ошибку греческих торговцев, перенесших на славян-сколотов общее имя скифов: в материальной культуре славян-земледельцев («скифов-пахарей») прослеживается много скифских черт. Длительное соседство этой части славянства со скифо-сарматским иранским миром сказалось и на языке: в восточнославянских языках много слов скифского происхождения: «топор» (при славянском «секира»), «собака» (при славянском «пес») и т. п.

Социальный строй среднеднепровских славян еще за полторы тысячи лет до Киевской Руси оказался на пороге государственности. Об этом говорят не только упоминания сколотских «царств» и «царей» Геродотом, но и всаднические черты погребенных воинов и огромные «царские» курганы на Киевщине, и импортная роскошь славянской знати. По всей вероятности, славяне Среднего Поднепровья жили дружественно с царскими скифами Причерноморья, что позволяло торговать с приморскими городами и заимствовать ряд бытовых черт у скифов-кочевников.

Один из уголков славянского мира, Среднее Поднепровье, описан «отцом истории» Геродотом, по всей вероятности, по личным впечатлениям: он не только видел славян-борисфенитов в Ольвии, но знал точно протяженность земли борисфенитов (11 дней плавания по Днепру), знал вкус воды в верховьях мелких рек, знал фауну лесостепи, записал те сказания о трех братьях и трех царствах, которые до наших дней уцелели в волшебных богатырских сказках. Он записал даже имена мифических героев-родоначальников, которые тоже сохранились в восточнославянском фольклоре» – так писал Б. А. Рыбаков37). Пожалуй, самый крупный знаток этого периода истории в советской историографии.

Но ему возражал А. И. Попов: «Уже по данным Геродота видно, что эти характеристики различных «племен» у него совершенно неоднородны и неравноценны: царские скифы, скифы-земледельцы, скифы-пахари, скифы-кочевники – все это содержит в себе какие-то отдельные и неравноправные этнографические черты и признаки и отнюдь не соответствует самоназваниям, кроме, быть может, «царских скифов». При этом даже близкие по смыслу наименования – «скифы-земледельцы» и «скифы-пахари» – в действительности сильно различались, только последние возделывали хлеба для торговых целей; одним словом, это скорее частные этнографические описательные названия, данные греками тем или иным группам скифов, чем собственно «племенные имена». Вообще в известиях древних, средневековых и даже нередко позднейших источников обычно бывает крайне трудно установить точное значение и смысл терминов «племя», «народ» и т. п., так как эти термины могут пониматься здесь чрезвычайно широко и неопределенно.

Историк В. О. Ключевский в своем «Курсе русской истории» очень хорошо выразил мысль о бесплодности этих гипотез, говоря о древних народах – киммерийцах, скифах и других, некогда населявших нашу страну: «Присутствия славян среди этих древних народов незаметно. Историческая этнография, изучая происхождение всех этих народов, пыталась выяснить, какие из них принадлежали к кельтскому и какие к германскому или славянскому племени. В такой постановке вопроса есть, кажется, некоторое методологическое недоразумение. Эти племенные группы, на которые мы теперь делим европейское население, не суть какое-либо первобытное извечное деление человечества: они сложились исторически и обосновались в свое время каждая. Искать их в скифской древности, значит приурочивать древние племена к позднейшей этнографической классификации. Если эти племена и имели общую генетическую связь с позднейшим населением Европы, то отдельным европейским народам трудно найти среди них своих прямых специальных предков и с них начинать свою историю" 38). Эта постановка вопроса, данная В. О. Ключевским, должна считаться единственно правильной, в противном случае исследователь неизбежно впадает в грубое упрощенчество и вульгаризацию подлинного исторического процесса».

Я обещал вам сталкивать различные точки зрения? Вот – пожалуйста. Только прошу вас «не болеть» за точку зрения одного или другого. История не футбол. И Рыбаков, и Попов и Ключевский – великие имена. А нам при чтении их книг выпадает счастье, о каком когда-то точно написал поэт: "Счастлив, кто посетил сей мир В его минуты роковые. Его призвали всеблагие, Как сотрапезника, на пир!" (Тютчев) Имеется в виду пир интеллекта, мысли, знаний. А мы – сотрапезники! Так постараемся быть достойными призвавших нас!

Славянство скифского времени тогда уже не было единым, и для него нельзя найти какой-либо единый «археологический мундир». Если лесостепные славянские племена днепрян получили много черт скифской культуры, то рядом с ними, в лесной зоне на северной окраине славянской прародины, проживали по соседству с балтами (латышско-литовскими племенами) геродотовские «невры» (милоградская археологическая культура), которые во многом уступали своим южным соседям, «скифам-пахарям». Контраст между уровнем быта «смысленных Полян» и их лесных соседей, «живущих звериньским образом», отмеченный Нестором, зародился уже в скифское время. Скифская держава в степях пала под натиском – иранских же – кочевых племен сарматов. Скифы оказались разрезанными надвое потоком новых кочевников: часть их направилась на юг, в Крым, а часть отодвинулась к северу, в лесостепь, где была ассимилирована славянами (может быть, именно тогда проникли скифские слова в славянский язык?).

Скифская загадка

По словам другого античного автора, Гиппократа, скифы походили только на самих себя: цвет кожи их желтый; тело тучное и мясистое, они безбороды, что уподобляет их мужчин женщинам. Это, похоже, не индо-иранцы, а кто? Таки монголоиды?! Все эти показания вынуждают исследователя причислять царских скифов и скифов-кочевников к другой расе, нежели скифов-земледельцев, пахарей. «Численности скифов – говорит Геродот, – я не мог узнать с точностью, но слышал два разных суждения: по одному, их очень много, по другому, собственно скифов мало" 40). Следовательно, многие из живущих в Скифии народов носили имя скифов только потому, что входили в состав скифской державы. Когда Геродот говорит о бедности и бездомности скифов, о том, что у них нет ни городов, ни укреплений, что они со своими семействами передвигаются на телегах (почему и назывались «гамаксойками, гамаксобиями»), что все они – конные стрелки из лука и пропитание получают от скотоводства, а не от землепашества, то в круг этих скифов нельзя включать те скифские народы, что пахали землю и торговали хлебом. От Геродота мы знаем, что скифские народы говорили на разных языках, так как для сношений с крайним восточным народом, аргиппаями, скифы и эллины пользовались семью переводчиками и столькими же языками. Таким образом, из трех гипотез о происхождении и народности скифов наиболее обоснованною представляется та, по которой под геродотовскими скифами разумеется несколько народностей различных рас и разных степеней культуры.

Смешанным этническим составом объясняется и разноречие свидетелей в показаниях об их быте и характере. О наклонности скифов к пьянству говорили многие греки, даже существовала поговорка «пить по-скифски», то есть употреблять неразбавленное вино; Страбон, напротив, защищает их от этого упрека. Геродот называет скифов единоженцами; Гиппократ и Страбон говорят о полигамии; последний из этих писателей находит у некоторых скифских племен общность жен, что признавалось некоторыми и во время Геродота. Пища скифов – обычная для скотоводов – мясная и молочная; из кобыльего молока приготовлялись масло и творог и, должно быть, нечто вроде кумыса. По свидетельству Страбона и Плиния, некоторые скифы были людоеды (возможно, ритуальное людоедство. – Б. А.), что подтверждается и принесением в жертву пленников.

Изобретение скифов – штаны (без них невозможна постоянная верховая езда), кафтан, пояс и остроконечная войлочная шляпа – башлык, поля ее свешивались до плеч. Летом и зимою они носили одну и ту же одежду, но, конечно, не все скифские народы одевались одинаково. Гораздо более полные данные об одежде скифов дает археология, особенно ценны изображения на кульобских пластинках и на вазах. Женская одежда состояла, из длинной, доходившей почти до ступни рубахи с узкими длинными рукавами, перехваченной у пояса, сверху набрасывалась другая, тоже длинная одежда, похожая на халат. На ноги надевали полусапожки, в которые обыкновенно заправлялись штаны. Верхняя одежда украшалась бляхами из золота, бусами металлическими и стеклянными, пуговками, пластинками и т. п. И мужчины и женщины носили серьги, ожерелья, браслеты и кольца. Главным вооружением служили лук и стрелы, а также метательное копье, нож, меч, секира, щит и латы или панцирь; оружие изготовляли в основном из железа, но случалось и бронзовое. Домашнюю утварь составляла посуда для приготовления и хранения жидкостей и твердой пищи: котлы, металлические вазы, деревянные сосуды, глиняные горшки, чашки или черпаки.