1712 год – новая столица России. Энциклопедически записки

Стены и потолки помещений дворца были обиты узорчатой тканью. Зал для приема гостей мог вместить одновременно более ста человек. Уже 31 октября здесь играли свадьбу племянницы царя Анны Иоанновны и герцога Курляндского. Во время застолья из двух больших пирогов, стоявших на столе, вышли карлик с карлицей и протанцевали между тарелок и кубков менуэт.

Через две недели, 14 ноября, государь устроил во дворце потешную свадьбу своего карлика Якима Волкова и одной из карлиц царицы Прасковьи Федоровны.

Петра осенила идея вывести в России породу карликов. На свадьбу собрали 80 карликов из разных уголков России. Были застолье и пляски, после чего государь лично отвез новобрачных в их жилище. Как и следовало ожидать, ничего хорошего из этой затеи не вышло. Молодая карлица забеременела, но родить не смогла и скончалась при родах. Яким с горя запил и скончался от этого. Его смерть дала повод царю устроить потешные похороны с участием карликов. Сам Петр с Меншиковым провожали похоронную процессию.

В 1710 г. началось строительство и каменной резиденции петербургского генерал-губернатора. Его возглавил швейцарский архитектор Д.-М. Фонтана, работавший в России с 1703 г. Осенью 1711 г. построен первый этаж, и 1 октября состоялось новоселье. Сам хозяин дворца в это время находился в Курляндии, затем отправился с королем Августом II в Померанию, но дворец уже начал функцио нировать. В нем в 1712 г. игрались свадьбы петровских вельмож Я. Ф. Долгорукова, Б. П. Шереметева и других, не имевших еще в Петербурге собственных дворцов и особняков.

В 1712 г. Д.-М. Фонтана уехал на родину, но работы по строительству дворца продолжались. В 1713 г. Меншиков нанял в городке Ансбеке под Гамбургом для продолжения работ по возведению дворца архитектора («мастера палатного и гипсового дела») И.-Г. Шеделя, который потом очень сожалел, что связался со светлейшим. Меншиков не только недоплачивал ему жалованье, но и не отпускал на родину, понуждая трудолюбивого немца (в России его звали Иван Иванович) к участию в строительстве и реконструкции своих дворцов в Ораниенбауме и Кронштадте.

Используя служебное положение, генерал-губернатор привлекал к строительству дворца на Васильевском острове и других известных архитекторов, работавших в Петербурге: Трезини, Растрелли, Маттарнови, Леблона. Не отказывался «светлейший» и от такой даровой рабочей силы, как рекруты. Когда в феврале 1714 г. Меншиков вернулся в Петербург, он въехал в трехэтажный особняк на цокольном этаже – нынешняя центральная часть здания. Это здание, было тогда самым высоким в Петербурге.

На гравюре А. Ф. Зубова, выполненной в 1714 г., помимо дворца можно увидеть мазанковую церковь Воскресения Христа с башней-шпилем и курантами, Посольский дворец и дом управляющего хозяйством Меншикова – гофмаршала Ф. А. Соловьева.

Посажёный отец Иван Боцис

Сидевший за свадебным столом слева от Петра посажёный отец – венецианский граф Иван Федосеевич Боцис – командовал Балтийским галерным флотом. Родом из Далмации, которая находилась на северо-западе Балканского полуострова, на территории современных Хорватии и Черногории. В IV в. в Далмации жил и был похоронен преподобный Исаакий Далматский. В период с 1420-го по 1797 г. Далмация находилась под властью Венеции. Первые галеры с VII в. появились в Венеции, затем получили распространение во всей Европе.

На русскую службу Боциса в 1702 г. завербовал русский посол в Константинополе Петр Андреевич Толстой. Представляя его царю, Толстой писал, что Боцис «породы греческой, служил в армаде венецианской, и зело человек в искусстве навигации славен, и во время войны многие чинил похвальные дела и был до ныне всего Архипелага комиссаром». Сам Боцис сообщал о себе:

«Начальствуя галерами и кораблями и не подчиняясь никому, кроме капитан-генерала и Сената, и за свою славную службу сделан был консулом на всех Архипелагских островах: что, будучи уроженец турский и вскормленик венецийский, он 17-летнею службою приобрел большие познания в галерном и корабельном деле и что, оставя жену, честь, вотчины, слуг и славу свою, приехал служить Его Царскому Величеству. Условий он никаких не заключал и во всем полагается на волю Государя».

В 1703 г. Боцис прибыл в Россию и был принят в русскую службу чином галерного шаутбенахта, то есть контр-адмирала, с жалованьем в 60 рублей в месяц. В 1704 г. его отправили на Олонецкую верфь, где 29 июля 1703 г. при участии государя была заложена первая галера Балтийского флота «Святой апостол Петр». Здесь, на Олонецкой верфи, Иван Федосеевич в течение года занимался постройкой и вооружением гребных судов, а также обучением их капитанов и экипажей.

В 1705 г. Боцис с построенными галерами пришел к Неве. Здесь он отогнал от Шлиссельбургской крепости приблизившиеся к ней неприятельские войска, а затем прибыл с судами к острову Котлин, присоединился к корабельной эскадре под командованием вице-адмирала К. Крюйса и принял участие в обороне Котлина.

В 1707 г. Боцис, командуя эскадрой галерного флота, совершил первые наступательные действия в Финском заливе и финляндских шхерах. Его отряды ходили к островам Бьёрке, Сескари и Гогланд, а также вдоль южного берега Финского залива, каждый раз возвращаясь «с добычею и пленными». В сентябре того же года гребные суда Боциса на Ладоге помогали сухопутным войскам очистить карельские берега от шведов.

В мае 1708 г. Боцис с отрядом из 18 судов неожиданно напал на финляндский берег и, высадив десант из 500 человек, разорил город Борг, собрал контрибуцию с окрестных сел, истребил неприятельский отряд, сжег 15 купеческих судов и вернулся к Котлину. Затем он был отправлен вверх по Неве, чтобы предотвратить переправу шведских войск. С поставленной задачей шаутбенахт не справился, так как не успел вовремя подойти к месту переправы. По этому делу учинили следствие, но виновным Боциса не признали.

В 1710 г. галерный флот под командованием Боциса принял участие в ледовом походе к Выборгу, а затем участвовал в осаде и взятии Выборга. После ухода корабельного флота под командованием царя к Котлину Боцис со своим гребным флотом остался в Выборгском заливе, прикрывая туда доступ с моря. В Выборге Боцис занялся строительством новых галер и подготовкой галерных команд. При этом ему пришлось силами галерных команд заготавливать лес и доставлять из Кексгольма и его окрестностей провиант, что осложнялось непрерывными ссорами с комендантом Выборга бригадиром Г. П. Чернышевым в условиях только что завоеванной страны, население которой относилось враждебно к завоевателям. При этом шведский флот находился рядом в Выборгской бухте. Боцис предложил своим офицерам сжечь шведский флот с помощью брандеров, но командовать брандерами никто не решился. Тем не менее к весне 1711 г. в Выборге было построено семь полугалер, которые пошли на замену пришедших в совершенную негодность.

Петр высоко ценил шаутбенахта за его мужество, бескорыстие, заботу о подчиненных. Это был образованный, энергичный, неутомимый работник. Трудно представить, что было бы с Балтийским галерным флотом, не будь у царя такого помощника. А без галерного флота на Балтике воевать было невозможно, учитывая мелководье, особенно в восточной части Финского залива, и наличие шхерных районов, стеснявших плавание крупных кораблей. Галерный флот просуществовал на Балтике до 1828 г.

Сохранилась переписка Боциса с царем, где Иван Федосеевич дает государю весьма ценные и мудрые советы. Однако, несмотря на уважительное отношение к нему Петра, у шаутбенахта было немало проблем на царской службе. Так, в рапорте на имя генерал-адмирала графа Федора Матвеевича Апраксина он жаловался, что людей, которых приучил с великим трудом служить на галерах, по окончании кампании у него отнимают и на другой год дают новых, неопытных; что флотские снабженцы не ведут учета материалов, не радеют о сбережении казенного имущества и даже не знают, что у них хранится на складах. Далее он советовал генерал-адмиралу не производить так часто в чины, ибо многие

«суть добры в боцманы, а не в поручики. Многие – в поручики, а не в капитаны. Можно сим людям прибавлять жалованье, а не переменять чином, ибо, когда произведешь хорошего поручика в капитаны, то поручика потеряешь, а капитана не выиграешь».

Еще одной проблемой шаутбенахта Боциса на службе были сложные взаимоотношения с командующим корабельным Балтийским флотом вице-адмиралом Корнелием Ивановичем Крюйсом (вторым посажёным отцом на свадьбе Петра и Екатерины). Официально Боцис не был подчиненным Крюйса, но Крюйс был старше по чину, к тому же Боцис часто зависел от Крюйса по разным причинам. Вот как описывает эту ситуацию царю Ф. М. Апраксин:

«Товарищи мои: вице-адмирал и шаутбенахт – великую между собой противность имеют; и был, Государь, такой случай, что показали друг другу свои шпаги. И если бы не случился тут я, а также не помогли другие офицеры мне, чтобы и был кому ущерб. А в делах, Государь, зело исправляются, чисто и осмотрительно; только, Государь, разводить их не изволь, донеже дело свое не исправят».

В Петербурге Иван Федосеевич поселился с семьей на берегу Невы, на том месте, где ныне расположен бывший дворец великого князя Владимира Александровича (Дворцовая набережная, д. 26). Рядом с ним проживали греки, португальцы, датчане и другие иностранцы, служившие на русском флоте. По распоряжению вице-адмирала К. И. Крюйса от 22 января 1710 г., «в доме шаутбенахта Боциса должны собираться все греки и итальянцы, служившие в русском флоте для принятия указов». В результате этого территория, прилегавшая к дому шаутбенахта, получила название Греческая слобода. Она ограничивалась современными границами – Миллионной улицей, Мошковым переулком, рекой Мойкой и Аптекарским переулком.

Надо заметить, что жили здесь и не только морские служители. Здесь, например, были дома генерал-адъютанта Антона Мануиловича Девиера и обер-коменданта Якова Виллимовича Брюса. В доме шотландца Александра Гордона, находившегося недалеко от начала нынешнего Аптекарского переулка, была построена первая в Петербурге католическая церковь. К юго-западу от нее вскоре появилась лютеранская кирха, а рядом возник Финляндский рынок, на месте которого теперь находится Круглый рынок. На углу нынешних Миллионной улицы и Аптекарского переулка стоял дом аптекаря Леекенса.

После свадьбы Петра и Екатерины Боцис вернулся к командованию галерным флотом. Сначала он принял участие в перевозке провианта с Котлина в Выборг. Затем, во время нахождения у Кроншлота шведской эскадры, он с отрядом из нескольких галер перебрался в шхеры, где взял у шведов три бота, краер и шняву. В 1713 г. Боцис принимал участие в бомбардировании Гельсингфорса (Хельсинки). 9 мая 1714 г. он скончался в Петербурге. За оказанные услуги жене его назначили пенсию по 300 рублей в год, а дочери до замужества по 500 рублей.

Змаевич – наследник Боциса

В конце 1712 г. в Петербург прибыл 32-летний венецианский дворянин родом из Далмации Матия Крстов Змаевич, который сразу же был переименован на русский манер Матвеем Христофоровичем. Это был представитель знатного рода Змаевичей (их герб украшал крылатый змей) из города Пераст в Которском заливе Адриатического моря (ныне в Черногории). Его дядя Андрия Змаевич был сербским писателем, архиепископом Бара и католическим примасом Сербии, а его брат Вицко Змаевич – архиепископом Задарским, доктором философии и автором латинских стихов.

До появления в Петербурге Матвей Христофорович получил образование в школе католического францисканского ордена. Затем он служил на венецианском флоте, где показал неплохие способности, став капитаном в 18-летнем возрасте. Возможно, он бы на этом флоте прослужил всю оставшуюся жизнь, но судьба распорядилась иначе. На него пало подозрение в убийстве мэра Пераста, венецианского графа Вицко Буйовича, человека жадного и высокомерного. Чтобы избежать виселицы, Матия Змаевич сбежал в 1709 г. в Дубровник, а оттуда в Стамбул. Там он познакомился с русским послом в Оттоманской империи Петром Андреевичем Толстым и поступил на русскую службу. Но время для службы у русских Змаевич выбрал неудачное. В ноябре 1710 г. началась Русско-турецкая война, и он оказался вместе с послом в одной тюремной камере Семибашенного замка Стамбула.

После того как узники освободились в 1712 г., желание Змаевича служить на русском флоте не пропало и он попросил сокамерника дать ему рекомендации для продолжения службы. Петр Андреевич в просьбе не отказал, и Змаевич с прекрасными рекомендациями отправился в Карловы Вары, где в то время находился русский царь. Здесь Петр устроил Змаевичу серьезный экзамен по военно-морскому делу. Об этом экзамене Матия сообщил в письме к брату Вицко: «Русский царь очень хорошо знает навигацию и ведение войны на море. Экзамен продолжался более двух часов, и в конце царь был удивлен моей подготовленностью, а я был счастлив, что так хорошо все закончилось». Что же касается царя, то он пожаловал Змаевичу чин капитана 1-го ранга с жалованьем в 30 рублей в месяц и направил служить на Балтийский галерный флот, под командование Ивана Федосеевича Боциса.

Матвей Христофорович оказался прекрасным галерным начальником. В 1713 г. он командовал в Финляндии отдельными галерными отрядами весьма успешно, его произвели в капитан-командоры и наградили золотой медалью.

В 1714 г., после смерти Боциса, Змаевич остался старшим начальником над галерным флотом, действовавшим в финляндских шхерах. 27 июля этого же года он принял деятельное участие в легендарном Гангутском морском сражении, находясь в подчинении генерал-адмирала Ф. М. Апраксина. Командуя правым крылом галер, Змаевич, действуя смело и решительно, в значительной степени способствовал успеху боя и взятию шведских фрегатов и галер. За это сражение Матвей Христофорович получил золотую медаль на золотой цепи, но при этом почему-то был вынужден вернуть медаль, врученную в предыдущем году. Еще за участие в Гангутском сражении государь подарил Змаевичу Андреевский флаг, который ныне хранится в музее города Пераста, на родине героя.

В период с 1715-го по 1721 г. Змаевич командовал Балтийским галерным флотом, вызывая симпатии государя. В 1716 г. Петр I даже обратится к Венецианской республике с письмом о ходатайстве простить Змаевича за побег и возвратить ему все движимое и недвижимое имущество, на что был получен ответ от венецианского дожа с уведомлением о том, что Змаевич, согласно желанию русского царя, прощен республикой.

В 1719 г. государь пожаловал Матвея Христофоровича чином шаутбенахта (контр-адмирала), а в 1721 г., по случаю торжеств при заключении Ништадтского мира, – чином вице-адмирала. В том же 1721 г. государь назначил Змаевича членом Адмиралтейств-коллегии и поручил ему строительство Галерной гавани в Санкт-Петербурге.

Галерная гавань находится в западной части Васильевского острова Санкт-Петербурга. Это прямоугольный водоем размерами примерно 540 ? 150 м, который связан с Невской губой Шкиперским каналом. В настоящее время Галерная гавань является памятником федерального значения как объект фортификационного искусства первой половины XVIII столетия. Изначально Галерная гавань строилась по проекту Доменико Трезини для хранения судов Балтийского галерного флота в зимний период.

Змаевич возглавил работы по возведению этого сложного инженерного сооружения. В 1723 г. были готовы не только основные сооружения, но также у залива построены две деревянные дозорные башни (кроншпицы) с высокими флагштоками, служившими навигационными знаками. Перед кроншпицами установили пушки для обороны гавани. Осенью 1723 г. сюда перевели первые 94 галеры, а в 1724 г. еще 90 галер. К концу 1720-х гг. Галерная гавань приобрела современные очертания. По берегам ее Большого бассейна установили подъемные устройства для снятия с галер пушек. На его пологих берегах разместили стапели для ремонта судов. В 1729 г. территорию Галерной гавани обнесли палисадом из вертикального бревенчатого шпунта для защиты от наводнений. В период создания Галерной гавани под руководством Змаевича здесь были построены с участием мастера Депонтия – конная галера, мастера Франческо – венецианская галера, мастера Ефима Никонова – «подводное потаенное огненное судно», прообраз подводных лодок.

Работы по достройке и реконструкции Галерной гавани продолжались на протяжении всего существования этого объекта. В 1740-е гг. сюда перевели Галерную верфь. В 1744–1754 гг. проводились крупные работы по проекту архитектора С. И. Чевакинского, в том числе были перестроены деревянные кроншпицы в каменные. В 1808–1812 гг. по проекту архитектора А. Д. Захарова облицевали гранитом набережные канала со спусками к воде. С 1872 г. здесь ремонтировали и хранили первые русские миноносцы.

Что же касается вице-адмирала Змаевича, то в 1723 г. его отправили в Воронеж – готовить корабли на случай войны с Турцией. Однако войны не случилось, и вице-адмирала вызвали обратно в Петербург, куда он прибыл аккурат к церемонии погребения Петра Великого. На похоронах государя Матвей Христофорович нес его корону Казанского царства. В мае того же 1725 г. вице-адмирала Змаевича пожаловали знаками вновь учрежденного ордена Святого благоверного князя Александра Невского. Его также назначили командующим Балтийским галерным флотом и Санкт-Петербургским портом. Наконец, в 1727 г. Матвей Христофорович получил чин полного адмирала российского флота. Казалось бы, карьера в России оказалась успешной, но…

В 1728 г. подчиненные Матвея Христофоровича написали на него донос, где поведали о растрате казенных денег и злоупотреблении властью. Его предали суду, который приговорил Змаевича к смертной казни. Однако юный государь Петр II указал разжаловать его до вице-адмирала и отправить главным командиром в провинциальный город-порт Тавров, что неподалеку от Воронежа. Там Матвей Христофорович скончался 23 августа (3 сентября н. ст.) 1735 г. Согласно завещанию, Матия Змаевича похоронили в римско-католической церкви Москвы. Впоследствии Вицко Змаевич перенес прах брата в Задар, и его захоронили в церкви Святой Марии.

Галерный двор

В 1712 г. производство гребных судов военно-морского флота России перевели из Адмиралтейской верфи в устье реки Мьи (Мойки) на правый ее берег. Новое производство получило название Скампавейный двор.

В то время большие гребные суда именовались галерами, полугалерами и скампавеями. Принципиальных различий между ними не было. Иногда их классифицируют по размерам, но это не совсем верно. В документах петровского времени нередко одно и то же гребное судно называется то галерой, то скампавеей. Эти суда были вооружены небольшим количеством малокалиберных орудий и имели экипаж с десантом до 260 человек. Они могли ходить под парусами, но основным средством передвижения были весла.

К гребному флоту относились также бригантины и баркасы. Они были также парусно-гребными судами, но меньших размеров, чем галеры, полугалеры и скампавеи. Эти суда имели экипаж, не превышающий 70 человек, а использовались в основном для перевозки войск и грузов.

Флоты, состоявшие из такого рода гребных судов, назывались армейскими или галерными. Что же касается судов, входящих в их состав, то их просто именовали галерами, предоставив более углубленную терминологию профессионалам. Использовались галеры в основном для перевозки десанта, реже для захвата небольших парусных судов противника.

Наиболее эффективно действовали галеры в шхерных районах южного и юго-западного берегов Финляндии с их узкими извилистыми проходами и многочисленными подводными камнями, исключающими маневрирование парусного флота. Здесь русский гребной флот имел решающее преимущество, тем более что шведы не озаботились созданием своего галерного флота, и их парусники оказались беспомощным перед русскими у берегов Финляндии. Так, комбинированное наступление русских – сухо путной армии, галерного и корабельного (парусного) флотов – завершилось победой при Гангуте в 1714 г.

Основным движителем галер были весла. Их вес достигал 90 кг, а длина – 13 м. За каждым веслом сидели от трех до пяти гребцов, в зависимости от размеров судна. Опытные гребцы делали до 25 взмахов в минуту, что позволяло развивать скорость до 6 узлов (около 11 км / час).

В Оттоманской империи, Франции, Венеции, Швеции и других государствах гребцами обычно были каторжники. Кстати, само слово «каторжник» произошло от названия гребного судна «каторга». Гребцы экипажей русского галерного флота вначале комплектовались из каторжан и пленных, но вскоре Петр отказался от этой системы и стал сажать гребцами солдат пехотных полков. Во-первых, для сотен галер требовались десятки тысяч каторжников. Во-вторых, в бою каторжники представляли немалую опасность, ибо в любой момент могли учинить бунт или просто перестать грести. В-третьих, при абордаже гребцы могли участвовать в бою. В итоге нововведение Петра повысило боеспособность русского галерного флота и улучшило нравственный элемент его личного состава.

В период нахождения на галерах невольников их ночевка проходила непосредственно на рабочих местах, то есть между сиденьями. Солдаты же проводили ночь на галерах в редких случаях. Русские галеры в открытое море выходили редко. Они, передвигаясь днем среди финских шхер, вечером приставали к берегу. Здесь они устраивали ночевку, оставив на галерах караулы, изготавливали печи из неотесанных природных валунов, в первую очередь для выпечки хлеба. Многие из этих печей длиной 3 м, шириной 2 м и высотой 1 м можно увидеть вдоль Финского побережья, начиная от Березовых островов близ Выборга и далее к западу и на Аландских островах.

Основной базой галерного флота на Балтике стал Петербург. Кроме того, существовал ряд баз для галерного флота на берегах Финляндии.

Строительство русского галерного флота на Балтике было начато в 1702–1704 гг. на нескольких верфях, расположенных в устьях рек Сясь, Луга и Олонка. Гребная флотилия из 50 лодок, построенных на этих верфях, участвовала в осаде крепостей Нотебург (Орешек) и Ниеншанц. Первые 13 галер заложили на Олонецкой верфи 1 октября 1703 г. Длина их по килю составляла 17,4 м, по палубе – 22 м, ширина – 3,1 м. Суда имели одну мачту и 12 банок (сидений для гребцов). Впоследствии галеры на Балтике стали строить в Выборге, Петербурге, Або (шведское название финского города Турку). Всего в ходе Северной войны на Балтике было построено свыше 200 галер.

Русские галеры (скампавеи, полугалеры) строились трех типов – французского, венецианского и «турецкого маниру». Большинство галер было «турецкого маниру». Турецкие галеры отличала большая скорость и маневренность, однако недостатком была худшая мореходность, так как они имели низкие борта. В свежую погоду на Балтике ходить галерам «турецкого маниру» не рекомендовалось. Эти галеры представляли собой килевые суда с длинным и узким корпусом, имевшим небольшое возвышение над уровнем воды. Спереди у них был слегка приподнятый кверху носовой выступ, напоминавший таран. Он назывался шпирон. К нему крепился передний конец реи, державший парус мачты галеры. За шпироном в носовой части галер имелся помост, на котором помещались орудия самых больших калибров. Самое мощное орудие стояло в центре. Посередине галеры от носа к корме шел другой помост (куршея), служивший для быстрого передвижения людей вдоль галеры и перетаскивания грузов. От носа до кормовой надстройки слева и справа от куршейного помоста располагались скамьи для гребцов (банки). На корме возвышалась надстройка-каюта, образованная деревянными брусами или дугами, над которыми натягивалась палатка – тендалет. В 1720–1721 гг. в России начали строить 16-, 18-и 19-баночные галеры турецкой пропорции длиной 30–33,5 м, шириной 5,3–5,6 м.

С 1713-го по 1721 г. Скампавейный двор стали именовать Галерным двором, а затем Галерной верфью.