Я выжил, начальник!

– Вера, начальство тебе предлагает дня два-три дома побыть.

– Нет. Уйти сейчас – значит, показать свой страх. И он наверняка останется во мне. Нет, я буду работать. Сейчас продолжу обход. И не надо меня сопровождать.

– Ну и что? – спросил Седых сидевшего перед столом заключенного.

– Да ничего он не говорит, – ответил тот. – Вообще разговаривает мало. Ничего о себе не рассказывает. Его спросили, как он сбежал, ответил – по пьяному делу залез в грузовик и уснул. Проснулся на фабрике.

– По пьянке, значит, ушел, – усмехнулся начальник оперативной части. – Но ты словно невзначай поспрашивай тех, кто с ним этапом пришел, может, кто чего и знает.

– Молчит он в тряпочку, – махнул рукой худощавый светловолосый парень. – Вообще ничего о себе не рассказывает. Даже тем, кто воевал. Лугарин в Чечне был, Полин в Афгане. Он и с ними не базарит. Про стычку с Валетом знаете?

Бармин кивнул. Вытащил пачку чая, две пачки сигарет и подвинул по столу парню.

– Сладкого бы чего-нибудь, – несмело попросил тот. – А то…

– Как что-то путное о Вуличе стуканешь, получишь две пачки сахара, а я тебя чаем с тортом напою. Топай! – Бармин махнул рукой. Парень вышел.

Красноярск. УВД

– Да я без понятия, что там эта дамочка пишет. – Майор Пискунов пожал плечами. – Не было ничего подобного. Вы же знаете, товарищ полковник, у меня с этим строго. Даже малейшее нарушение закона обязательно фиксируем…

– Да не всегда, – покачал головой полковник милиции. – Чаще ты, Пискунов, сам все заминаешь. На тебя жалоб вагон и маленькая тележка. Удивляюсь, почему ты все еще работаешь. А между прочим, письмо прислала лейтенант медицинской части исправительной колонии. И пишет, как…

– Да мало ли что она там пишет, – усмехнулся майор. – Наслушалась зэков и решила детективный роман написать, сейчас это модно. Сколько баб-писательниц развелось. И она небось тоже…

– Но она указывает точное время и место, – перебил его полковник. – Сейчас разбираются с дежурными. Мы все выясним. И если снова что-то обнаружим, тобой займется служба собственной безопасности. Свободен пока, – махнул он рукой на дверь.

Пискунов, козырнув, вышел.

– Сучка! – процедил он. – Молчала бы, лечила зэков, а все за справедливость бороться желает. Я те, сучка рваная, поборюсь. Надо выяснить, кто она такая. – Майор достал сотовый телефон.

– Да, было такое, – кивнул молодой мужчина. – Этот младший сын лесного барона девчонку под нож поставил, а женщина молодая, симпатичная такая, вступилась. Но Пискунов забрал девчонку и парня. И все, женщина на поезд побежала, а парня этого Рожков и Костюков в машину посадили.

– Привет, Степан, – кивнул рослый парень.

– Чего надо? – продолжая полоть грядку, недовольно спросил крепкий молодой мужчина.

– Слушай сюда, Торопин. Помнишь, на той неделе парень девчонку напугал в переходе? Еще бабенка какая-то тогда вмешалась…

– А ты что, – усмехнулся Степан, – адвокат того волчонка? Так его папа…

– Забудь, что тогда было, или сгорит твоя дачка вместе с твоими бабами – женой и двумя дочурками.

– Слушай, пес! – Торопин шагнул к забору и замер, увидев в руке парня пистолет с глушителем.

– В общем, вот что, Торопин, – вышел из джипа еще один парень, – это тебе за молчание. Ничего не видел, ничего не слышал. А рот откроешь – твоим девчатам хана. Понял? – Он бросил к ногам милиционера пачку евро и вернулся к машине. Торопин посмотрел вслед тронувшемуся джипу.

– С чего это они вдруг забеспокоились? – тихо пробормотал он.

– Степа, – выглянула из двери домика молодая женщина, – кто это был?

– Дорогу спрашивали, – ответил он и, присев, поднял деньги. Выпрямившись, вздохнул. – Лучше промолчать. Надо Семенову позвонить, а то полезет сдуру и пришьют точно. Король за сынка своего мазу держит. Старший сидит. Но говорят, скоро выйдет. Двоих, сука, убил, а устроили, будто было лишь превышение самообороны, и дали пять лет да половину еще скинули. Скоро объявится, – поморщился он. – Вообще полный беспредел. И в зоне никак не пришибут гада! – Он сплюнул. – Как фамилия этих Королей? Надо позвонить Семенову. – Бросив мотыгу, он пошел к домику.

– Ну спасибо, дорогая, – довольно улыбаясь, кивнул Пискунов. – С меня духи французские. – Отключив сотовый, он вытащил записную книжку. – Вера Георгиевна Чепурных. Кировская область, Котчиха. Лейтенант, врач-терапевт. Это та крутая бабенка, которая Ромку взяла. Учат их там, что ли? – усмехнулся он. – Ножа не испугалась и еще писать начала. Готова дать свидетельские показания, стервоза хренова. Я тебе устрою показания! В Киров позвоню и все узнаю об этой спортсменке. А патруль говорил, что она очень даже симпатичная и смелая. На бандита с ножом бросилась. Но мы с ней разберемся.

– Но я уже дал показания, – сказал по телефону мужчина в спортивном костюме. – Меня вызвал Антин из службы собственной безопасности, и я рассказал, как было. А ты что вдруг засуетился?

– Зря ты, Семенов, – ответил Торопин. – Тут приезжали ко мне, посоветовали не подтверждать, что такое было. Пять сотен евро дали. И тебе дадут. Иначе, говорят, и семье кранты, и самим не жить. Ты бы отказался, ведь…

– Погоди, Степан, – остановил его Семенов, – значит, ты не подтвердишь мои показания?

– Нет, конечно. Мне жена и дочки дороже правосудия. Я только вот не пойму, с чего это вдруг копаться начали? Наверное, Пискун где-то засветился. Но откуда про это дело узнали? Может, родители той девчонки шум подняли? А теперь получается нескладно. Выходит, мы с тобой будем разное говорить.

– Смотри, Степка, попадешь под статью. Сейчас, сам знаешь, зачистку в наших рядах проводят. Да и давно пора. Это ведь шанс с Пискуном кончить. Помнишь, ты сам сколько раз говорил – вот бы Пискуна прижали и подручных его, Рожкова и Костюкова. Так что думай сам. Я от своих слов не откажусь. А начали, видно, потому, что кто-то заявление дал. Наверное, девчонка в себя пришла.

– Ну как же! – фыркнул Торопин. – Ей триста евро сунули. А тут возвращать придется, иначе как она объяснит, что было нападение? Я буду отказываться. Не видел я ничего, – вздохнул он.

– Значит, будем разбираться, – усмехнулся Семенов. – Я от своих слов не откажусь.

– И тебя убьют, и меня! – крикнул Торопин.

– Я сейчас же позвоню подполковнику Инитину и все ему расскажу. – Семенов отключил телефон и набрал другой номер.

– Положи на стол, – услышал он голос сзади. Повернувшись, увидел двоих парней. У одного был пистолет с глушителем. – Зря ты, Семенов, – усмехнулся первый. – Все можно сделать легко и просто – сказать, что ничего подобного не было, получить бабла немало, и будешь жить на большой. Если нет, то сейчас тебя шлепнут, и все дела. Что решать будешь?

– А что решать, – пожал плечами Семенов. – Показания я уже дал и отказаться от них не смогу. Так что стреляй, сучье вымя! – Он шагнул вперед. – Пискун, когда его прихватят, скажет, кому заказ дал. Так что стреляй.

Переглянувшись, парни рассмеялись.

– Ты подумай, – сказал один, – заявления от потерпевшей нет и не будет. И все это само собой прекратится. Бабу, которая готова показания дать, уговорят этого не делать. Так что если ты откажешься от своих…

– И не подумаю, – не дал договорить ему Семенов.

– У тебя сутки. Ровно сутки. Время пошло!

Парни вышли. Семенов молча смотрел им вслед. Прозвучал вызов сотового.

– Не думай долго, – услышал он насмешливый мужской голос. – Лучше потерять работу, чем сына. – И телефон отключился.

Северо-Енисейск

– За что Господь покарал меня?! – подняв голову, орал высокий седобородый мужчина. – Дал мне двух сыновей-идиотов. Вот чего тебе не хватает? – взглянул он на вжавшегося в кресло Романа. – Чего не хватало твоему братцу?! Я на его освобождение потратил сто тысяч долларов! Чтобы сделать ему статью не за убийство, а… – Не договорив, он махнул рукой. – Тебе надо было просто показать дочь Азова двум парням, и все. А ты полез за ее деньгами. Идиот! – Он хлестнул сына по щеке.

– Папа! – закрываясь руками, воскликнул тот. – Прости! Ты же знаешь, Томка мне давно нравится. Я и решил ее запугать, чтобы…

– Господи, какой же ты болван! Вот что, сейчас отсюда никуда. Звонил Пискун и сообщил, что та баба, которая тебя обезоружила, прислала письмо в прокуратуру с кратким изложением произошедшего. Она готова дать показания. Но это мы утрясем. Не думал я, что такие еще существуют.

– Понятно, – кивнул мужчина в штатском. – Значит, не было ничего? Ну что ж, иди, Торопин. А я тебя мужиком считал.