Остров Свободы

Пограничники махнули рукой налево и я, проследив их жест взглядом, ничего не увидел, кроме каких-то фонариков видневшихся на полтора метра выше причала.

– Не…, мне туда надо, – я вновь ухватился за чемоданы и двинулся к уже близкому трапу.

Пограничники рассмеялись: – У вас «Аджария», а это судно Академии наук «Космонавт Гагарин». Ваша «Аджария» там стоит, – и вновь махнули рукой в сторону пустынного причала.

Тут уж я и сам разглядел надпись на носу корабля. Действительно «Космонавт Гагарин».

– А где тогда мой корабль? – В растерянности опустил чемоданы на причал, – он, что уже ушёл?

Погранцы аж закатились от смеха: – Да вон он…., – и снова махнули в сторону моря.

Оставив чемоданы на месте, я озадаченный подошёл к краю причала и огляделся по сторонам. Только сейчас обратил внимание, что причал был очень высокий – в несколько этажей и внизу на небольшой волне едва заметно покачивался небольшой кораблик.

– Вот это и есть ваша «Аджария», – подошли с моими чемоданами пограничники.

– Как? И на этой барже я пойду через океан?

Пограничники снова загнулись от хохота: – Да нет…. Нормальный корабль. Это он сверху таким маленьким кажется. Идите.

Глядя на то, что стояло внизу, в памяти сразу всплыл рассказ моего старшего электрика, у которого на гражданке проходил практику.

Он проходил службу в Германии танкистом и за несколько дней до дембеля им объявили – На дембель они полетят на самолёте, а не как обычно поедут в Союз поездом. Самолётом, так самолётом. Даже ещё лучше. Быстрее до Урала доберутся. Привезли их на аэропорт, посадили на самолёт и они полетели. Летят час, летят два, три…, четыре… и всё в облаках. Потом спрашивают у стюардессы – А когда приземляться будем? Что-то долго летим? Та мило улыбнулась и прощебетала беззаботно.

– Не волнуйтесь, в Москве нелётная погода – летим на запасной аэропорт.

Ну, запасной, так запасной. Проходит ещё куча времени и самолёт выходит из облаков, а под ним море.

Самолёт огласился радостным рёвом дембелей: – Ура!!!! Через пару часов в Чёрном море покупаемся… – Орал и мой старший электрик, ни разу не видевший моря. Самолёт тем временем приземлился и подкатил к зданию аэропорта с гордым названием «Хосе Марти». Прокатил мимо него к большому ангару, куда их быстро, громкими командами и толчками – Давай, давай, быстрей шевелись…. Нам ещё танки надо в порту принимать – спровадили русские офицеры. Бывших дембелей мигом переодели в гражданку, посадили на машины и через полтора часа обалдевшие солдаты и сержанты были в Гаванском порту, где из огромных сухогрузов из под пшеницы выгружали танки. Им ещё повезло, что их на Кубу перекинули на самолёте. Остальные члены танковых экипажей прибыли вместе с танками на этих сухогрузах и месяц сидели в душных трюмах, что бы американцы не прочухали о переброске советских войск. Лишь ночью их выпускали на палубу и то на пару часов. Это был Карибский кризис и мой старший электрик там прослужил ещё год. Правда, уже сверхсрочником и за этот год неплохо заработал, а воспоминаний осталось на целую жизнь.

Вот и сейчас у меня мелькнуло подозрение об огромном обмане Министерством обороны: – Сейчас, блин, загонят на корабль и будем сидеть в трюмах ёб…., ёб…, переёб….

Но делать было нечего, подхватил чемоданы и стал осторожно спускаться ко входу на корабль, откуда приветливо лился желтоватый свет. К моему удивлению, холл куда я попал оказался уютным и достаточно просторным и где меня приветливо встретили стюарды. Спросили фамилию, сверились со списком и направили в ближайший, светлый коридор и буквально через пять метров я увидел дверь моей каюты с номер 107. Тут были и мои – жена с сыном. Каюта раза в два с половиной больше железнодорожного купе, в небольшой прихожей шкафчики под одежду и спасательные жилеты, напротив дверь в туалет с умывальником. В самой каюте два широких спальных места, стол и широкое окно, выходящее на прогулочную палубу. Ничего и даже хорошо.

Только успели разместится и разложить вещи, как захрипело радио и выдало сообщение: – Уважаемые пассажиры, просим вас проследовать в рестораны «Батуми» и «Сухуми» на ужин.

Немного поплутав по коридорам, мы оказались в большом ресторанном помещении «Батуми». Расположились в середине зала и с любопытством осмотрелись. Мне всё больше и больше нравился корабль. Да, сверху, с причала, он смотрелся небольшим, но попав во внутренние помещения корабля и немного осмотревшись, первоначальное разочарование прошло и мне всё больше и больше нравилось. И сервировка, и само помещение ресторана, качество пищи, суетящиеся красивые официантки – всё это было на высоком уровне.

После ужина, оставив на некоторое время своих в каюте, я пошёл искать свой взвод. Подавляющее большинство солдат было размещено по четыре, по шесть и восемь человек в каютах на нижних палубах вокруг машинного отделения. Так сказать во втором и третьем классе. Каюты тоже были уютные, но здесь уже ощущалась духота от близости работающих машин. Моему взводу повезло больше всех, они были размещены в отдельном закутке на офицерской палубе. Бойцы, плотно и вкусно поужинав, были довольные и готовились ко сну. Не стал я их строить на вечернюю поверку из-за позднего времени, только прошёлся по каютам и пересчитал их.

Вернулся в свою каюту. Сын уже спал, а мы с женой оделись потеплей и вышли на палубу. Температура воздуха около нуля, было сильно влажно и холодно. Прогулялись по всем открытым палубам и остановились на корме, разглядывая стылую воду за бортом, где к нашему великому удивлению рассмотрели скопище мелких медуз вокруг корабля. Минут через десять забурлила вода под кормой, раскидывая в разные стороны медуз, и корабль стал потихоньку отваливать от причала. Совершив какие положено манёвры, корабль стал выходить за пределы порта, а через пятнадцать минут мы вернулись в каюту.

Всё! Все страхи, что что-то сорвётся, в последний момент, где– то что-то не сладится – позади. Мы плывём на Кубу, мы плывём в новый, яркий мир. За это и выпили по чуть-чуть и завалились спать.

Проснулся по давней армейской привычке в шесть утра и сразу же выскочил на палубу. Было светло и солнечно от только что поднявшегося из-за горизонта солнца. От мерзкого и влажного холода не осталось и следа, а голубое и чистое небо предвещало отличную погоду. Но самое главное – МОРЕ. Ласковое и синее. Огромное море во все стороны, без малейших признаков суши. Не спеша обошёл все палубы, постоял на корме, с удовольствием глядя на широкий кильеваторный след. Потом перешёл на нос и, перегнувшись через борт, стал смотреть вниз на белый пенный бурун от разбивавшейся волны. Мне даже показалось что там в какой-то момент выскочил из воды дельфин.

Я с удовольствием пошлялся по палубам, знакомясь с расположением, и меня около музыкального салона выловил командир второго взвода нашей роты лейтенант Агуреев.

– Боря, ты куда пропал? Я тут вместо тебя чалюсь? – Обиженно стал наезжать товарищ.

– Не понял, Серёга? О чём ты?

– Вот…, вместо тебя дежурным по эшелону стою, – продолжал обиженно гудеть Сергей, – вчера Шкуматов приказал нашему ротному капитану Паршикову выставить дежурного. Ты командир первого взвода и он тебя начал искать. Хер нашёл, вот меня и сунули…

– Сергей, ну а чего искать то? Вон моя каюта 107ая, – я ткнул пальцем в коридор, – так что я ни причём. Ты радуйся, что первым стоишь. В бардаке этом пронесёшь службу, а вот второму достанется….

Но Серёга всё бухтел и бухтел, даже когда я ушёл к себе. Выслушал перед завтраком неудовольствия и от командира роты, что он не мог меня найти. Впрочем, на всё это я беспечно махнул рукой.

После завтрака начальник эшелона приказал построить всех на корме и довёл до личного состава порядок следования эшелоном, распорядок дня и другие моменты уже связанные с совершением марша морским транспортом.

Отдав общие указания, подполковник Шкуматов вызвал из строя офицеров и прапорщиков.

– Товарищи офицеры и прапорщики, я понимаю, что мы сейчас плывём на корабле и находимся в комфортабельных условиях с семьями. Как бы отпуск дополнительный. Можно, конечно, и немного расслабиться, благо наш любимый личный состав с корабля никуда не денется. Но люди незнакомы нам и там могут быть разные и с разными завихрениями в головах. Все они за вами персонально закреплены, поэтому они должны быть под постоянным контролем. Первые три дня трогать их не будем. Пусть после учебки отсыпаются, а потом будем их занимать занятиями, утренними физзарядками и другими делами. Мы сейчас с командованием эшелона соберёмся и наметим весь план. Ну, а сейчас по плану выходного дня, а в семнадцать часов совещание в музыкальном салоне.

День до совещания прошёл на палубе в приятном времяпровождении и принимая солнечные ванны. Прекрасный, солнечный день. Температура около 24 градусов тепла и к вечеру она продолжала такой и оставаться. И даже не верилось, что у нас в Свердловске сейчас минус 10-15 градусов и снег. В семнадцать собрались на совещание, где Шкуматов довёл решение на жизнедеятельность эшелона. Подъём и утренняя зарядка каждый день под руководством командиров взводов. После завтрака ежедневное построение. По вторникам и четвергам политзанятие с темой «Куба наш союзник». Также предполагались занятия по уставам, физо, военно-медицинская подготовка и другие занятия, в том числе и ночные по военной топографии. Но они в основном будут сводится к изучению звёздного неба в секторе, где мы в это время будем находится. Замполиту была поставлена задача отобрать бойцов и поставить для членов экипажа и для всего эшелона праздничный концерт в честь Октябрьской Революции. И одна из основных задач – это изучение личного состава. Порядок приёма пищи определили в следующем порядке: в ресторане «Батуми» питались офицеры, прапорщики и члены семей, а в ресторане «Сухуми» личный состав.

Каждый солдат, сержант, офицеры, прапорщики и члены семей, в своих ресторанах, были закреплены за конкретными столами и ужин прошёл уже организованно и в более спокойной обстановке.

Все эти первые сутки наш корабль шёл строго на юг, пройдя практически всё Чёрное море, и где то в половине двенадцатого ночи мы должны зайти в пролив Босфор, на обоих берегах которого расположился Стамбул. Я остановился у карты мира и на пунктирной линии Одесса-Стамбул прочитал – 630км. Значит за двадцать дней пути мы по идее должны пройти 12600 километров. В этот вечер решили отбой перенести на более позднее время, чтобы и солдаты тоже посмотрели на пролив и Стамбул. В половине одиннадцатого над горизонтом появилось сначала бледное зарево, которое с каждым пройденным километром или милей, как считают моряки, всё становилось ярче, разрастаясь вширь и в высоту. Перед входом в пролив остановились ненадолго и с подвалившего к борту корабля небольшого катера сняли лоцмана и вошли в пролив уже под его руководством. Корабль двигался медленно, как бы давая нам возможность вдоволь полюбоваться окрестностями. Пролив был не широкий, километра два. Правый берег, относительно нашего хода, был в полутьме, но всё равно на нём была хорошо видна невысокая крепостная стена с мрачными круглыми и квадратными башнями, тянувшиеся вдоль берега. Иной раз она сходила прямо к урезу воды, а потом резко подымалась по склонам невысоких береговых холмов. Левая, наоборот, блистала и сверкала яркими разноцветными огнями зданий и реклам. По набережной, также сверкая фарами, мчались потоки легковых машин. Пройдя чуть вперёд, мы увидели на обоих берегах циклопические сооружения. Стоявший рядом с нами член экипажа пояснил: – Это турки начинают строить второй мост через пролив, а то тот который есть уже не справляется с нагрузкой. Это только опоры для висячего моста. Вот сейчас ещё вперёд пройдём и вы его увидите…

Да…, такого моста я ещё не видел. Точно такие же огромные опоры виднелись на берегах и между ними, на высоте метров сто пятьдесят висел сам мост. Он, конечно, висел на мощных канатах и вантах, но их в темноте не было видно и казалось, что мост висел в воздухе сам по себе. А по нему тёк, сверкая огнями фар, бесконечный автомобильный поток. Это было самое узкое место в проливе, где-то около километра. Ещё дальше пролив как бы уходил немного влево, а право более узкий водный проход, образуя между собой как бы полуостров, в глубине которого полукруглым куполом виднелась святая София с узкими и высокими минаретами по углам.

По мере движения вперёд, огней по обоим берегам становилось всё меньше и меньше. Стамбул кончался, на подскочивший катер перешёл лоцман с двумя бутылками русской водки и мы пошли дальше в темноту.

Утро встретили в Мраморном море. Встретило оно нас пасмурно, низкими тучами и ветром. Но всё равно было тепло и мы с удовольствием проводили время на верхних палубах. Бойцы наши, пользуясь такими возможностями для отдыха дрыхали «без задних ног» по каютам. Прерывая сон на приём пищи и туалет. Так, иной раз выйдут на палубу, прогуляются и снова идут в каюты.

Я уже более-менее освоился на корабле и немного присмотрелся к экипажу. Экипаж был сто пятьдесят человек и разделен поровну – семьдесят пять мужчин и семьдесят пять женщин, начиная от двадцать одного года и кончая сорок пять лет. А так средний возраст где-то от 27 до 35 лет. Экипаж к нам особо не лез. Офицеров и прапорщиков ещё в первый день собрали и провели ознакомительную экскурсию по кораблю и познакомили с командованием и основными лицами. Но нам приходилось общаться лишь с узким кругом экипажа. И это в основном со стюардами и персоналом ресторанов. Старшим стюардом была Эллочка. Молодая, стройная женщина. Если смотреть на неё холодным и бесстрастным взглядом мужчины, то можно смело фыркнуть и назвать её «крокодилом», из-за несколько неправильной формы лица с многочисленными оспинками. Это на взгляд импотента, который критическими замечаниями по поводу внешних данных партнёрши хочет скрыть свою несостоятельность. Но Эллочка была прелестью. Стройная, с точёной фигуркой, из которой прямо прёт свежая, возбуждающая энергетика. Искрящиеся, брызжущие весёлыми чертенятами глаза. Чистенькая, опрятная она прямо привлекала взгляд любого нормального мужика. Помимо всего в ней ощущалась некая, таинственная «изюминка», которая превыше всего ценится в женщине. Её рабочее место находилось в холле, перед музыкальным салоном и когда она там была, там всегда толпились мужчины. И каждый получал свою порцию улыбок и свежей молодости, исходящей от этого очаровательного существа. Она всегда была открыта любому, но в тоже время каждый ощущал грань, за которую она никого не пускала.

Директором обоих ресторанов была рослая деваха. Про которых справедливо говорят – «В горящую избу войдёт и коня на скаку остановит». Гренадёрского роста, красивая, с высокой грудью она на каждом приёме пищи выходила в «офицерский» ресторан всегда в новом, импортном прикиде. Смотрелась она эффектно и своими нарядами сводила с ума наших жён, которые тоже жаждали и хотели иметь такие же яркие шмотки. Но за всей этой блестящей мишурой, терялась сама женщина и мы, мужики, смотрели на неё почти равнодушно, что очень задевало директоршу.

Капитана мы почти не видели, в основном общались лишь со старшим помощником и то только тогда, когда стояли дежурными по эшелону. Знали своих стюардов, парторга корабля…, ну и постепенно, по мере необходимости, знакомились и с другими.

Полковник КГБ активно гарцевал вокруг медсестры и на ней. Последние два дня мы их обоих наблюдаем только во время приёма пищи и, судя по их довольным и удовлетворённым лицам, «вербовка» медсестры проходила успешно.

«Аджария» в основном использовалась на Средиземноморских пассажирских линиях: Одесса – Каир, Греция – Египет, Турция…. И так далее. В первые дни плавания многие из нас находили под кроватями монеты этих стран. И лишь два раза в год её арендовало Министерство обороны для доставки военнослужащих с Союза на Кубу и обратно. Два года тому назад их посылали вокруг Африки. Точно также везли туда молодых бойцов и одновременно забирали в различных африканских портах отбывших свой срок командировок военных. Тогда рейс занял почти два месяца.

Корабль был старой постройки, без опреснителей и когда мы вошли в Эгейское море, нас стали призывать экономить воду. Эгейское море поразило обилием живописных, скалистых островов самых различных размеров, которыми мы любовались на протяжении всего светлого дня.

Утро мы встретили в Средиземном море и хотя было солнечно и жарко, море волновалось и на корабле ощущалась лёгкая бортовая качка. Минут через тридцать после завтрака мне понадобился замкомвзвод Воробьёв. Я заскочил в каюту, где он жил с пятью бойцами. Солдаты дрыхали крепким солдатским сном, но Воробьёва не было, зашёл в другую каюту – та же картина. Спящие безмятежно солдаты и отсутствие замкомвзода. В последней каюте, не обнаружив Воробьёва, я затормошил ближнего к себе подчинённого и когда тот открыл глаза с мутными от сна глазами, агрессивно спросил: – Где Воробьёв?

Солдат сосредоточил на мне взгляд и, уяснив, что перед ним командир взвода, ответил. Вернее, он хотел добросовестно ответить, но из-за глубокого и здорового сна, он смог исторгнуть из себя лишь невразумительные звуки: – Мууу.., м уму м уму… уууу, – и неожиданно для меня уронил голову на подушку и ровно задышал.

С внезапно вспыхнувшем возмущением, оглядел каюту, впавших в спячку солдат и заголосил изо всех сил: – Взвод подъЁЁЁЁЁЁММММММ…… ТРЕВОГАААААА! ТРЕВОГААААА! Строиться в коридоре!

Точно также проголосил возмущённую команду во всех своих каютах, при этом безумно тормоша солдат, выводя их из коматоза.

Слава богу, вбитые им в учебке армейские инстинкты сработали автоматом и безошибочно. Ещё не проснувшись, бойцы горохом посыпались со своих коек и уже через минуту строились, толкаясь и застёгиваясь в широком коридоре. Тут же крутился и непонятно откуда появившийся Воробьёв, который выравнивал и подгонял подчинённых, а когда они закончили застёгиваться и приводить себя в порядок, скомандовал: – Равняйсь! Смирно! Равнение на средиНУ!

– Вольно! – А дождавшись, когда младший сержант Воробьёв встанет на своё место, начал воспитательную работу, – вы, что, товарищи солдаты? Всё понимаю, всё знаю, сам был таким, как вы после учебки… Молодого воина кормят ноги и он постоянно находится в готовности выполнить любую задачу, с какой-либо стороны она не придёт. А вы что-то чересчур быстро расслабились. Два-три дня и вы впали в спячку…, причём днём…, да ещё после завтрака. Если вам не интересно море, острова, корабль, который вы видите в первый раз жизни…., то придётся вас встряхнуть и провести небольшое занятие по Уставам. Воробьёв, тащи сюда Устав Внутренней службы.