Остров Свободы

– Про эту что ли, лягушку, вещал медик? Русская лягушка по стене вряд ли туда могла забраться. Значит эта с присосками….

Только ушёл с мойки, как туда ушла жена умываться и чистить зубы. Не прошло и тридцати секунд, как оттуда донёсся истошный визг. В несколько прыжков выскочил на мойку, даже не предполагая, что там могло случиться. Белая как стенка, жена, бросив щётку с пастой на землю, стояла, подняв руки на уровень груди, и в ужасе визжала. Выходила она на мойку в лёгком халатике на голое тело и только она слегка наклонилась к мойке, как до этого спокойно сидевшая лягушка, скаканула с трубы прямо в широкое декольте на голую грудь. От такого визга, лягушка должна была упасть в обморок и отлепиться, но тварь от испуга ещё больше прилипла к телу. Я засуетился вокруг, продолжавшей работать «циркулярной пилы», но вспомнив, что лягушку надо посыпать солью, метнулся обратно на кухню и попытался с ходу найти соль. Незнакомая кухня и где чего там лежало, дало понять что соль так просто найти не смогу. Кинулся обратно на мойку, сдёрнул с жены халатик и ухватился за лягушку, которая спокойно, на удивление, отлепилась и тут же отправилась в долгий и длинный полёт по очень высокой траектории, который мог закончиться для неё только размазыванием по асфальту, куда она мокрым шлепком и упала. А жена даже не заметила, что стоит на мойке голая и причина её испуга уже благополучно перекочевала в мир иной. Через три минуты визг прекратился и ещё минут десять я её успокаивал. И только ещё минут через пять она злобно спросила – Где эта ТВАРЬЬЬЬЬЬ????? Узнав, что её больше нет…., она обессилено упала на постель, провалившись от потрясения в тяжёлый сон.

Поэтому в восемь часов я не поехал в Учебный центр, а поехал через час, когда жена проснулась окончательно успокоившись. Все, прибывшие вчера, сосредоточились около вещевого склада, где в течение трёх часов получили летнее и зимнее обмундирование. Оно отличалось друг от друга только тем, что летние рубашки были с коротким рукавом, а зимние рубашки с длинным рукавом. Да ещё давали стёганную зимнюю куртку, на которую я посмотрел с сомнением – Когда её носить то? Было 22 ноября, на улице стояла жара в плюс тридцать семь градусов и я, и все остальные прибывшие были уже в поту. Прошедшая ночь тоже была далеко даже не прохладная – где-то около двадцати семи градусов тепла. Выдали ещё и советскую полевую тропическую форму. Вещевик сказал, что она проходит здесь уже полгода испытание и в мае должны приехать с Союза тыловики за результатами. С огромным узлом форменной одежды и обуви, я добрёл до автобуса, загрузился и уехал домой, где в течение двух часов оборудовал форму. Всё перемерял и остаток дня обустраивался на месте, хотя чего там обустраиваться. После обеда с семьёй погуляли по окрестностям, а вечером уже вдвоём с женой сходили к заменщику.

С утра припозднился и в автобус ПАЗик ввалился чуть ли не последний. Все места кроме переднего были заняты и я сразу плюхнулся туда. В автобусе повисла удивлённая тишина, на которую особо не обратил внимания. А ещё через полминуты в салон ввалился здоровенный прапорщик и сразу же громко возмутился: – Это чего это соловьи занимают чужие места?

Поняв, что это и есть прапорщик Ламтев – Дед Карибского бассейна, и также мгновенно вспомнил о существующих кубинских традициях в наших офицерских кругах, о которых мне вчера толковал Игорь Цикрович. Если у нас в войсках принято молодого солдата называть салагой, то в кубинской армии таких называли – Соловьями. Вторая традиция говорила – раз ты Соловей, то в автобусе должен ездить на задних сиденьях, а старослужащие офицеры и прапорщики на передних. И вот так я, соловей, невзначай нарушил традицию, сев на самое удобное место Деда Карибского бассейна. Если говорить по-честному, то в общественном транспорте я любил ездить как раз на задних местах. И спина всегда прикрыта и весь салон на виду и под контролем. Поэтому, несмотря на такую дебильную традицию, ничего не видел оскорбительного для себя в езде на задних местах и сейчас. Но тут меня уже «заело».

Потому что – не понял? А почему прапорщик, причём штабной прапорщик, хоть и Дед Карибского бассейна, должен занимать такое удобное место, а не например офицер – командир взвода или батареи, кои сейчас присутствовали в автобусе? И почему я, начальник разведки учебного центра, старший лейтенант, хоть и соловей – должен уступать ему место?

Я продолжал, молча и спокойно смотреть на продолжавшего бушевать прапорщика, который при этом оценивающим и холодным взглядом смотрел на меня, готовясь к схватке за место. Точно таким же взглядом смотрел и я. Здоровый, сильный бугай и в случае схватки ему будет пожалуй тесновато здесь, а я немного владел приёмами карате и не составляло особо труда нанести ему несколько не хилых ударов, чтобы он успокоился. Остальные офицеры молчали и с любопытством наблюдали за этим поединком. Спасует старлей или нет? Пойдёт на обострение или зассыт? Заломает он в схватке прапорщика или тот выйдет победителем?

– Старлей, ты сидишь на моём месте, – уже открыто и с угрозой прорычал прапорщик.

– Раньше приходить надо, теперь это моё место, – я внешне спокойно смотрел на него, но внутренне сжался, понимая, что звание Деда Карибского бассейна надо поддерживать и может быть Ламтев и ринулся бы в атаку на меня, но сзади его взял под руку крепкий старший лейтенант.

– Коля, не трепыхайся. Садись сюда.

И Коля сел рядом со старшим лейтенантом, продолжая разоряться, чтобы уж совсем не уронить своё Реноме: – Вот блин… Соловьи, не успев приехать, уже порядки свои начинают заводить…

Но ему уже шепнули: – Не лезь… это начальник разведки и ещё «тёмная лошадка», – после такого пояснения Ламтев с любопытством посмотрел на меня и больше не дёргался, а я в свою копилку добавил небольшой плюсик.

На разводе меня представили офицерскому и личному составу, после чего я встал в строй офицеров управления и уже сам с любопытством огляделся. Что ж, уютненько. После развода Цикрович завёл меня в кабинет начальника штаба, где я уже по всей форме представился майору Захарову. Невысокий, с намечающимся животиком Захаров был живчиком и с юмором. Тут же усадив за стол, стал вводить в курс дела и, уточняя на что обратить внимание при приёме дел и должности, одновременно при этом ругаясь с одним из командиров батарей.

– Ну, а как примешь, я тебя более подробно проинструктирую по твоим обязанностям. Всё, Цикрович, забирай заменщика… Идите, вы мне не нужны…, – и тут же стал с азартом рулиться уже с другим офицером.

Сначала Игорь показал штаб и какие где находятся кабинеты. Вышли на небольшой плац и я ещё раз огляделся, слушая объяснения заменщика: – Вот справа три казармы. Это первая, вторая и третья реактивные батареи. Там же живут и взвода. Взвод управления и взвод материального обеспечения дивизиона. Пошли, зайдём в казармы.

Казармы, лёгкие щитовые бараки. Стены снизу у фундамента и вверху под крышей по всему периметру имели широкие щели для устройства сквозняков. А так – неширокий центральный проход, кровати в два яруса и непривычный для моего взгляда атрибут в виде москитной сетки на каждой кровати.

– Что комары достают?

– Есть немного… Только не комары, а москиты. Здесь их мало, а вот когда на полигон в Канделярию поедете, вот их там – море. Особенно летом и особенно ночью.

– А в чём разница между комаром и москитом? – Слегка удивился я.

– Комар он крупнее. И наш комар, прежде чем тебя цапнуть – он приземляется, ходит и ищет место куда вонзиться. А москиты мельче и их тут аж двадцать разновидностей. Злые, агрессивные, он ещё приземлиться не успел, а уже кровь сосёт. Тоже ещё познакомишься… Ну, вот так в принципе и остальные расположения. Ещё москитная сетка зимой опускается и в ней теплее, да ещё напердят и вообще тепло.

– Ночью ведь тепло… Какой холодно?

– Холодно, Боря, холодно. Это ты так оцениваешь, потому что только что прибыл с Союза. Вот тебе и кажется, что жарко. А пробудешь тут год, особенно после лета и тебе плюс 27 градусов ночью тоже будет холодно. Организм в этом плане очень здорово адаптируется. Ты посмотри – на каждой кровати ещё по два одеяла и не просто обычных, солдатских, а из верблюжьей шерсти.

– Ни фига себе…, а я то думал – Зачем мне утеплённую куртку выдали?

После казармы прошли в Ленинскую комнату, затем зашли в доморощенную мастерскую, где несколько солдат чистили огромные и красивые раковины. Несколько штук их уже очищенных и покрытых лаком стояли на полках, там же стояло несколько красивых парусников из красного дерева и подсвечников, тоже сделанные из этого же материала. На нитках висели круглые, раздутые рыбы. На дощечках здоровенные раки.

Игорь посмеялся: – Не раки это, а лангусты. Такие же мастерские есть в каждом подразделении. Отбирается человека два-три с руками и головой и вот они тут трудятся – делают различные сувениры себе, товарищам, офицерам на память о службе на Кубе, так и на продажу и подарки проверяющим, приезжающим из Москвы. Очень нужная вещь – эти мастерские. Полгода назад у нас смешная история вышла с этими мастерскими. Вдруг обнаружилось в роте связи, что у них красное дерево закончилось. И нигде его быстро не взять. А сувениры нужны, вот-вот проверка приедет с Москвы. Так они что сделали. Они за ночь всей ротой заменили все телефонные столбы, которые были из красного дерева и стоящие вдоль дороги от Нарокко до города Сантьяго де Лас Вегас, на обычные. А это семь километров. Так потом вся бригада на поклон к ним бегала, а кубинские связисты только через три месяца спохватились, что столбы не те. Да и то после того как случилась авария и наша машина снесла там несколько столбов.

Вышли опять на плац: – Вон там штаб «Четвёрки», – Игорь махнул рукой на точно такое же здание, как и у нашего штаба. – Сам батальон там внизу.

– Это кинобудка нашего кинозала и одновременно почта нашего Учебного центра. Всего в городке четыре кинозала учебных центров и центральный кинозал, где вас инструктировали. Каждый вечер здесь показывают фильмы, вот бойцы и шатаются из одного кинозала в другой, выбирая себе фильм поинтересней. Пошли в парк.

Расположение нашей реактивки мне понравилось. Небольшое и уютное. Стоят высокие пальмы, вдоль дороги и асфальта аккуратно подстриженный кустарник. Из расположения спустились мимо казармы разведчиков и зенитчиков вниз, чуть свернули влево, перешли по мостику небольшой и грязный ручей: – Наша вонючка. Сейчас зима, то есть «сухой сезон», дождя почти не бывает, а летом когда идут мощные тропические ливни, она в минуту так вспучивается и бурлит, то хрен подумаешь что это на самом деле вот такой ручеёк.

Поднялись вверх и вышли к одинокому небольшому, каменному сараю: – Это каптёрка взвода управления нашего дивизиона.

Зашли во внутрь, где чем-то занимались бойцы, с любопытством уставившись на меня: – Тут у Юртаева в основном имущество связи хранится, да кое-что из взводного имущества. Пошли дальше.

Вдоль густого и буйного кустарника, по каменистой тропе поднялись в достаточно крутую горку и через три минуты подошли к парку.

– Это наш парк, а это парк танкового батальона, – заменщик показал на будку КТП (Контрольно-Технический Пункт) танкистов справа, а мы сами прошли вперёд к своему КТП. Сразу за будкой дежурного по парку, под большим деревом, находилась курилка, где сидело несколько офицеров и коренастый майор Карпук, с которым я познакомился на разводе. С остальными обменялся рукопожатием и назвался.

Посидев в курилке, мы прошли в парк и я в течение получаса облазил БТР и топопривязчик. Техника была нормальная и укомплектованность ЗИПа устраивала полностью. Водитель БТРа, шустрый парнишка, прибыл передо мной на первой барке, тоже успокоил: – Нормальная машина, товарищ старший лейтенант, не беспокойтесь.

Тут же стоял топопривязчик – УАЗик «Буханка», укомплектованность и его техническое состояние тоже были в норме.

– Всё что ли?

– Нет, сейчас ещё примешь ВАП и потом пойдём в секретку.

– Что? И здесь есть Винтовочно-Артиллерийский Полигон? Ну, блиииннн, и невезуха.

– А что ты так всполошился?

– Да думал, что на Кубе от этого отдохну. Я ведь все четыре года, как с Германии приехал и вот до Кубы, отвечал за ВАП нашего арт. полка. Здоровенное, четырёхэтажное здание, девять пулемётов, столько же ячеек, семь классов, мишенное поле с обстановкой семьдесят метров на сто пятьдесят. Каменная, широченная лестница от дороги до здания ВАПа, выложенная плиткой и длиной сорок метров, окопы вокруг здания и боец, постоянно живущий там. От полка до ВАПа десять километров и в неделю я должен раза три там побывать, проведать бойца. Как он там и чего? И не только проведать, а ещё помочь ему убрать снег. Зимы снежные были. Ладно летом, а зимой…, да ещё в морозы… Мрак короче. Как среда, так с пулемётами туда тащусь….

Услышав крик отчаянья в моём голосе, Игорь засмеялся: – Ну, тут всё поменьше. И снега нету… Двухэтажная башенка, станок и мелкашка и всё рядом. Тебя он напрягать не будет. Зато есть место, где ты можешь спокойно заниматься со своими разведчиками.

– Ну, хоть этим ты меня успокоил.

По неширокой дороге, среди колючих зарослей, мы поднялись ещё выше и вышли к месту, где и был ВАП. Увиденное меня успокоило. Всё было на примитивном уровне, поле маленькое, рядом с вышкой небольшой класс под шиферным навесом. Каменная вышка, на верху станок с креплениями для винтовки, внизу сам прибор и место для стреляющего и руководителя стрельбы. Осмотрев всё это, я решил передохнуть. От жары был весь в мыле, потный и уже не знал, куда спрятаться от знойного тропического солнца, поэтому мигом нырнул под навес и с силой опустился на поперечную железную трубу, укрепляющую всю конструкцию хлипковатого навеса. Навес, с радостью откликнулся на мою задницу, резво зашатался и к моему дичайшему ужасу из под шиферной крыши, прямо мне на голову свалилась большим комом змея. Дико заорал, увидев на своих плечах, вяло шевелящиеся кольца змеиного тела, резко вскочил на ноги и со всего размаху врезался головой об верхнюю перекладину и мощного удара потерял сознание.

Пришёл в себя от лёгкого похлопывания по щекам. Я лежал рядом с навесом на траве, тут же валялась фуражка, а надо мной склонился смеющийся Цикрович: – Ну ты, Боря, и даёшь, чуть головой не сломал навес. Как прыгнул вверх….

Я сел и осторожно потрогал гудящую голову, ожидая ощутить липкую кровь от разбитой башки. Но там была только здоровенная шишка.

– А где змея? Или мне это от жары причудилось?

Цикрович опять засмеялся и из-за невысокого каменного бордюрчика достал змеюку длиной метра два. Она вяло и тяжело шевелилась в руках заменщика, а тот ещё поднёс её ко мне, отчего я быстро заелозил задницей по земле, пытаясь оставить как можно большее расстояние между собой и этой тварью.

– Игорь, ну её на хрен… Убери от меня…

– Да это же молодой и бестолковый удав. Он в спячку на зиму пристроился под крышей, а ты его шатанием свалил себе на башку. Смотри, какой он вялый…, – Игорь опустил удава на землю и тот медленно заскользил в сторону зарослей. – Ты не бойся. Тут на Кубе ядовитых змей нет. Удавы – да, крокодилы ещё есть. Ну, тех увидишь, когда на полигон поедешь. А вот яйцеедов бояться надо и даже дома надо быть настороже. Скорпионы ещё… Очень они ядовитые… Ну, что пришёл в себя? Давай, перекурим и пошли в штаб.

В штабе меня ждало ещё одно потрясение. Весь умученный жарой и гудевшей головой, я в кабинете начальника штаба, уже в своём кабинете, прислонился к невысокому шкафу и машинально глянул влево. Прямо перед моей рожей, на верху шкафчика приготовилась к атаке змея, именно к атаке, когда тело собрано в напряжённые кольца, голова чуть отклонена назад и опасно раскрывающая пасть… Я мигом скаканул в сторону, с грохотом свалив пару стульев стоявших у стен, и там же, не удержавшись на ногах, хлопнулся на задницу. Громовой хохот потряс кабинет и он только увеличился, когда на смех заскочил и секретчик. Я тоже смеялся, только уже смущённо, разглядев, что это было искусно сделанное чучело и при всём том из пасти торчала сигарета. Я, ворча, поднялся, обтряхнул задницу и сел на стул прямо под тихо вертящемся потолочном вентилятором. На шум заглянул подполковник Подрушняк, зам по тылу и все опять смеялись, когда Цикрович рассказал в действии и в лицах о смешном происшествии на ВАПе.

Передохнув в прохладном помещении, мы переместились в секретку, где быстро принял секретные документы: рабочую карту начальника разведки, рабочую тетрадь и секретную инструкцию. Первые три пункта инструкции были главными и только перекликались с остальными. Они гласили: