Рейд Дилетантов

Звуки внезапно возникшего боя донеслись до прорубающейся сквозь джунгли группы в километре от места стычки с контрас. Все сразу остановились, замерли, повернувшись в ту сторону, а потом как по команде вопросительно посмотрели на Скачкова.

– Это Загорского наверно мочат, – полуутверждающе протянул Свиридов, но Алёхин тут же высказал сомнение.

– Нет…, вряд ли. Дали бы несколько очередей и всё, а тут мочат дай боже. Слишком много на одного человека, да и звуки доносятся от того места.

– Наверно, это их отряд нашёл трупы и сейчас со зла по кустам ху….ят, – продолжил мысль Алёхина Бызов, а Поташников поёжился мигом представив, как их берут в плен и контрас узнают кто вальнул первых. Вспыхнуло мимолётное обсуждение и тут же прервалось приказной репликой Скачкова.

– Ладно, хорош базарить. Это не Загорский, а нам надо двигать, тем более что такую просеку после себя оставляем, – все оглянулись назад. Просекой, конечно, это можно назвать с натяжкой, но и не надо быть следопытом или индейцем Чинчангуком, для того чтобы не напрягаясь отследить движение группы.

Скачков под внимательным взглядом Бызова и Свиридова глянул на карту и махнул рукой чуть в сторону: – Двигаем туда….

Когда соскочили с дороги, пришлось лихорадочно прорубаться сквозь густые и колючие заросли и не было времени, чтобы смотреть по сторонам. Приходилось беспрерывно махать мачетками. Здесь всё было переплетено между собой и если бы не мачетки, пробиться во внутрь тропического леса стоило больших трудов. Но когда прошли первые пару сотен метров, работать мачеткой пришлось гораздо меньше, потому что тут уже царили другие лесные законы. Деревья были крупнее, выше и своими широкими и густыми кронами полностью заслоняли небо и солнечный свет, от чего около земли царил сумрак и духота, пронизанная незнакомыми для русского духа запахами. Буйная растительность и трава по колена полностью закрывала землю, а иной раз и с головой идущих людей. Вот тогда-то приходилось махать мачеткой. А так было идти не сложно, но страшновато от того, что из-за густой травы и папоротниковидных растений с широкими листьями не было видно самой земли. Ставишь ногу и всё время ожидаешь, что или сам на что-то извивающее наступишь, или там тебя кто-нибудь цапнет. Хотя видно было гораздо дальше, чем у дороги, метров на пятнадцать и все постепенно успокоились, втянувшись в мерное, неспешное движение. Лишь иногда вздрагивали, когда из глубины леса доносился громкий крик или душераздирающий визг, какой-нибудь невидимой твари, или в траве замечалось шуршание и шевеление. Тогда на ум сразу приходили страшилки про огромных змей, крокодилов или ещё какой-нибудь кошмарной твари, обязательно ядовитой и подробно описанной в журнале «Вокруг света», который ты когда-то в безопасном прошлом с интересом читал. Но.., напряжение постепенно спало и после первого часа движения сделали небольшой привал, чтобы перевести дух и хоть немножко обсохнуть и дать продыху мокрому от пота телу. Местность была холмистая. И вроде бы холмы покрытые тропической растительностью были невысокие, но чередование пологий, длинный подъём и спуски, во влажной духоте, выматывали организмы, привыкшие к другим условиям. Скачков внимательным взглядом проводил Бызова, поспешно скинувшего с себя амуницию и нырнувшего в кусты, но потом углубился в изучение карты. Неожиданно подняв голову, он наткнул на пристальный взгляд Свиридова, который сразу же воровато скользнул в сторону.

– Ты чего?

– Да нет ничего… А что? – Вскинулся Игорь.

– Да ты как-то странно смотрел на меня…

– Нормально. Посмотрел, так посмотрел…, – зашуршали кусты и оттуда вылез довольный Бызов, которого сразу же подколол капитан Цветков.

– Что, медвежья болезнь?

Бызов слегка смущённо хихикнул оправдываясь: – Да это как рефлекс Павлова. Война войной, а обед по распорядку.

Рядом опустился чем-то удручённый Кривов и сразу виновато повинился: – Валера, радиостанция то тю-тю…, забыл я её в суматохе выгрузить из машины….

Скачков с досадой матюкнулся, но подумав немного, успокаивающе сказал: – Ладно, забыл, так забыл – теперь уже ничего не поделаешь. А может оно и к лучшему…

Кривов в удивлении выкатил глаза: – Ты это про что сказал?

– Про то, что над душой никто стоять не будет, а это развязывает нам руки. А то начнут – сделай так, это надо изменить вот этак. А так получили задачу – вот её и будем выполнять по-своему. Единственно, когда выполним и вернёмся на территорию Никарагуа – как они нас подхватывать будут? Вот в чём вопрос. Хотя…, придёт время – тогда и будем его решать… А так не парься.

Через пятнадцать минут все опять поднялись и двинулись дальше. Шли, растянувшись цепочкой, в пяти шагах друг от друга и впереди всегда шёл Скачков. Он иной раз останавливался, останавливались и другие. Скачков доставал карту, глядел на неё, по сторонам, глядел вперёд…. Сначала к нему подходили Кривов и Алёхин и добросовестно пытались вникнуть в маршрут, но поняв, что давно потеряли направление движения, полностью доверились старшему. Благо тот шёл уверенно, непонятно только было, как он ориентировался в этом замкнутом пространстве, где даже не было видно неба.

На втором привале Бызов опять нырнул в кусты и когда оттуда вылез, Скачков подозвал его к себе.

– Алексей, ты чего?

Бызов непроизвольно несколько раз поддёрнул пояс брюк, нагнулся и тихо, так чтобы никто не слышал, смущённо пробормотал.

– Да хрен его знает… Съел что ли, или нервное… Никогда такого в жизни не было – запоносил. Блядь…, стыдно перед мужиками.

– Температуры нету? – Встревожился Скачков.

– Да нет, Валера, чувствую себя нормально, но льётся из меня… Может какие таблетки у кого-нибудь…

– Хреново… Я что-то с этой стороны не подстраховался. Бинтов, жгутов и промедола набрал, а таблеток нет. Андрей Иванович, – подозвал к себе Скачков Поташникова, а когда тот подошёл, спросил, – Ты у нас, Андрей Иванович, мужик запасливый – Никакими таблетками не запасся?

– Нет, а что случилось?

– Да от срачки нужно, вон Алексею…

– Не… нету. Я слыхал? чтобы закрепить желудок нужно очень крепкий чай, почти чифирь, выпить. Давай разожгём костёрчик да сварганим.

– Нет, был бы вечер, тогда можно было, а так надо двигаться. Так, ребята, ещё пять минут и идём.

Поташников вернулся к своему рюкзаку, а Бызов осуждающе произнёс: – Что ты меня позоришь? Мог бы про понос и промолчать.

Скачков молча достал карту и, изучая её, заговорил: – Обиделся что ли? Так через час все об этом узнают, лечить тебя будем. – Он пощёлкал пальцем по карте, – Тут час ходьбы до ручья, выйдем туда. Вот тогда и узнаешь, ещё для чего нужен вазелин…

Дошли до ручья быстрее, за сорок минут, что даже несколько смутило Скачкова. Он крутил карту, крутил головой. Даже на несколько минут исчез в чаще, но потом вернулся.

– Неее…, правильно пришли, – откликнулся он на несколько встревоженные взгляды товарищей, наблюдающие непонятные передвижения старшего, – я уж сам забеспокоился. Думал блуданули и не туда вышли. Нет, всё нормально. Сейчас пройдём по берегу и найдём подходящее место и тогда там привал на тридцать минут.

Здесь, у воды, джунгли немного расступались и сюда уже местами проникал солнечный свет и временами понизу даже тянул небольшой ветерок, приятно сушивший кожу. Бегущий между камней ручей и ручьём то не назовёшь – крупноватый был, но и речкой назвать язык не поворачивался. Пройдя метров двести вверх по течению, Скачков огляделся и скомандовал привал и все с удовольствием и со стоном наслаждения скинули с плеч груз.

В этом месте ручей немного сужался и был глубиной сантиметров семьдесят и самое главное – быстрое течение, даже можно сказать стремительное. Скачков присел и с удовольствием окунул руку в неожиданно холодную воду. Рядом пристроились товарищи и тоже с удовольствием заплескались. Снегирёв с Цветковым сразу хотели окунуться, но Скачков остановил их: – Остыньте немного, оботритесь, а то мне потом чихающие и кашляющие на все окрестности совершенно не нужны.

Бызов опять уединился в кустах, а когда вышел, болезненно перекривился лицом, на вопросительный взгляд старшего.

– Понятненько. Ну, иди сюда. Только сразу предупреждаю – без обид. Раз такое дело – все должны знать, как с этим бороться. Парни давай сюда.

Когда все заинтересованно собрались вокруг командира, Скачков, без всяких предисловий, сразу брякнул: – У Алексея понос…. Ну, чего вы смеётесь дураки. У каждого это может быть. Вот мы с вами ни хрена не предусмотрели этот случай. Ни каких таблеток нет. И вот что делать в наших условиях? Можно махнуть рукой – А пройдёт. Просрётся и пройдёт. Не учитывая, что понос – это обезвозживание организма. Это физическое ослабевание организма. Очко печёт и в наших условиях, когда мы мокрые от пота к вечеру он идти не сможет. Вот именно из-за разъетого очка. Поэтому будем лечиться военным способом, довольно необычным, но эффективным. Я сам этого не делал, но знающие люди мне рассказали как. Будем ставить в полевых условиях клизму….

На берегу ручья повисло удивлённое молчание.

– Так у нас грелки нету и этого… шланга, – высказал своё авторитетное виденье Поташников, помолчал и добавил, – мне в госпитале хорошо так ставили…

– Ерунда всё это у нас есть, – обрезал решительно Валера и начал объяснять. И по мере того, как он говорил и объяснял, что надо делать, у Бызова менялось выражение лица с недовольного и хмурого, когда вот так бесцеремонно влезли в такую щепетильную тему и вытащили на всеобщее обозрение, на удивлённое, потом возмущённое, которое всем своим видом говорило – Не может быть? И я это делать не буду… Потом на страдальческое, когда он понял, что Скачков не шутит и не подкалывает, и это делать надо. А вокруг него царило тихое веселье и если бы не боевая обстановка, то животный мир джунглей разбежался от этого места на многие километры от гомерического хохота. А так хихиканье, весёлые подколки кружили вокруг несчастного товарища

Пистолетов в группе было два у Скачкова и Никитина, с которыми они прилетели с Кубы. Пистолет Никитина сейчас висел на ремне у Поташникова, как приз за троих заваленных.

Приняв пистолет из рук майора, Бызов с надеждой посмотрел на Скачкова и страдальчески спросил: – Валера, может быть пройдёт и так?

– Не знаю, но лучше это сделать сейчас… Так хоть какой-то шанс есть, что срачка прекратится.

Бызов с обречённым лицом разобрал пистолет, взял у Скачкова баночку с вазелином и под сочувственными взглядами товарищей стал густо его намазывать на конец ствола.

– Очко тоже мазать? – Спросил грустным голосом Бызов.

– Наверно надо…

– Отвернитесь, чего уставились?

Поташников, слегка прихлопнув ладонями друг об друга, тихо рассмеялся: – Ладно, не будем тебе мешать, а пока я вам парни расскажу, как мне в госпитале клизму ставили. Решил над молоденькой медсестрой пошутить… Шутка-то удалась, но потом своей жопой пришлось расплачиваться. – Все зашевелились и стали садиться рядом с майором спиной к ручью и Бызову, приготовившись выслушать рассказ.

– В прошлом году заколобродил с чего-то желудок и пришлось мне лечь в госпиталь. В палате попались мужики нормальные, с юмором и любили разыгрывать по мелочам молоденькую медсестру, которую прислали с института на практику в наше отделение. А всем отделением рулила старшая медсестра. Типичный армейский старшина в юбке. В данном случаи в халате. Строгая, требовательная, мужиковатая. Её все боялись, начиная от больных и кончая заведующего отделением, который иной раз от неё даже прятался, потому что она могла запросто взять любого, в том числе и его за шкирку и повозить мордой об чего-нибудь. Но зато в отделении был строгий и армейский порядок. Мы даже пикнуть боялись. Ну, вот пришло время мне глотать кишку, чтобы отобрать желудочный сок на обследование. Приносит мне молоденькая медсестра эту резиновую трубку метра полтора длиной и говорит тоненьким голосочком: – Глотайте больной. Как проглотите – зовите…., – и ушла.