Временной узел

Женщина в форменной шинели, которую завуч представила как Клавдию Михайловну, медленно поднялась с места и подошла к Лере.

– Вот и хорошо. Вот и ладно, – она положила руку на плечо мальчика, – ты не переживай. Мама твоя обязательно вернется.

– А папа? – вскинул голову Лера, – папа тоже вернется?

– И папа вернется, – улыбнулась Клавдия Михайловна уголками рта. Она наклонилась и подхватила с пола Лерин портфель.

– Ну, что? Пойдем?

– Пойдем, – тяжело вздохнул мальчик.

Они сели в трамвай и заняли скамью в самом конце вагона. Клавдия Михайловна открыла сумку и извлекла на свет завернутый в газетную бумагу бутерброд с вареной колбасой. Она разломила его на две равные части и одну половину отдала Лере.

– Небось, проголодался, – ласково произнесла она, глядя, с какой жадностью мальчик впивается зубами в колбасный кусок.

Покончив с едой, Клавдия Михайловна вновь полезла в свою сумку и достала оттуда блокнот в кожаном переплете и карандаш.

– У тебя бабушки, дедушки есть? – наклонилась она к самому Лериному уху.

Мальчик растерянно заморгал глазами. Родители отца, Лера знал это точно, умерли один за другим вскоре после революции и были похоронены в семейном склепе на Волковом кладбище. А вот с родителями мамы дело обстояло сложнее. С раннего детства Лере внушали мысль, что они мертвы. Но примерно год назад, когда у них гостила мамина младшая сестра тетя Зоя, Лера случайно подслушал разговор двух сестер. Из этого разговора выяснилось, что мамины отец и мать пребывают в полном здравии и живут где-то во Франции. Спустя несколько дней Лера попытался прояснить этот вопрос у матери, однако тут же пожалел об этом. У мамы сделались страшные глаза, руки задрожали и она, срывающимся от волнения голосом, стала кричать, что ее родители умерли от тифа в девятнадцатом году и похоронены под Новочеркасском. Тогда Лера сделал для себя вывод, что обманывают не только дети.

– Так есть у тебя бабушки или дедушки? – повторила свой вопрос Клавдия Михайловна.

– Нет, – решительно мотнул головой Лера.

– А дяди или тети? – продолжала спрашивать женщина.

– Есть! – обрадовался Лера, – тетя Зоя, мамина сестра.

– Она в Ленинграде живет?

– Нет, в Москве.

– Адрес знаешь?

Лера виновато пожал плечами.

– Ну, а фамилию ее ты хотя бы помнишь?

– Воронкова! – выкрикнул Лера, – у нее та же фамилия, что у мамы до женитьбы была.

– До замужества, – поправила мальчика Клавдия Михайловна. Она открыла блокнот и сделала там жирную запись: Воронкова Зоя Владиславовна. Москва.

– Попробую разыскать. Пусть знает где тебя искать, – и, перейдя на шепот, добавила строго, – о нашем разговоре никому ни слова.

Они доехали до конечной остановки трамвайного маршрута и потом еще долго шли пешком. К концу пути Лера устал и уже собирался попросить Клавдию Михайловну об отдыхе, но та уже подняла руку и указала на двухэтажное здание за высоким деревянным забором.

– Вот и прибыли.

Когда подошли ближе, Лера заметил над забором натянутую в три ряда колючую проволоку. Такая же проволока покрывала массивные двустворчатые ворота и калитку, за которой размещалось ветхое строение, оказавшееся проходной. Там их встретил седенький старичок, облаченный в тулуп и валенки.

– Добрый день, Клавдия Михайловна, – прошамкал он беззубым ртом, – никак, новенького привели?

– Привела, – вздохнула Лерина провожатая. Оставив позади себя проходную, они вошли в здание и поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Тут им пришлось посторониться. Прямо на них шагал отряд мальчиков, Лериных ровесников, выстроенных в три шеренги. Следом за ребятами семенил небольшого роста коротконогий мужчина в форме НКВД. Идущий в первом ряду отряда кучерявый мальчишка слегка склонил голову к своему соседу и, указывая подбородком на Леру, что-то прошептал тому в ухо.

– Разговоры в строю! – рявкнул неожиданно низким, громоподобным голосом коротконогий, – Левашов, ты что, давно полы в сортире не мыл?

Отряд промаршировал мимо, и Клавдия Михайловна, взяв Леру за руку, подвела к двери с табличкой «приемная». За дверью оказалась небольшая комната, в углу которой за столом сидела молодая девушка. Она подняла голову, и на ее веснушчатом лице расползлась приветливая улыбка.

– Клава! – всплеснула она руками, – долго жить будешь! Филипп Егорыч только что тебя вспоминал. Говорит: что-то Клавдия давно не приходила. Неужто, всех врагов народа уже повыловили.

Лера заметил, как Клавдия Михайловна сердито сдвинула брови и приложила указательный палец к губам. Девушка в ответ недоуменно пожала плечами.

– Так, значит, Филипп Егорович у себя? – кивнула Клавдия Михайловна на дверь с табличкой «директор».

– У себя. Заходи, – живо откликнулась секретарша. Клавдия Михайловна повернулась к Лере и указала на один из стульев, в ряд стоящих у стены.

– Подожди меня здесь.

Ждать пришлось около четверти часа. За это время Лера досконально изучил рисунок на старом, вышарканном ковре на полу приемной, расположение жирных пятен на противоположной стене и уже перевел взгляд на потолок, чтобы разобраться в хитросплетениях трещин на штукатурке, когда дверь в кабинет приоткрылась, и оттуда показалась голова Клавдии Михайловны.

– Иди сюда, – поманила она мальчика рукой. Лера с опаской переступил порог кабинета. Второй раз за этот день ему приходилось встречаться с руководителем учебного заведения. Первая встреча доставила ему большое разочарование, поэтому от второй он также не ждал ничего хорошего.

Хозяином кабинета оказался сухопарый мужчина выше среднего роста, возрастом не более сорока лет. Удачно подогнанная форма сотрудника НКВД была ему очень к лицу. Директор смерил Леру внимательным взглядом и неожиданно широко улыбнулся.

– Стало быть, ты и есть Валерий Николаевич Лопухин?

Лера смущенно кивнул головой. По имени и отчеству его никто прежде не называл.

– А ведь я знавал твоего деда, Ивана Поликарповича, – продолжал улыбаться директор, – за руку, конечно, не здоровался, не по чину было, а вот издали много раз видел. Он инженером на механическом заводе работал, а я там же в подмастерьях числился. Строгий был твой дед. Строгий, но справедливый.

Директор сделал паузу, и лицо его стало серьезным.

– Ну, вот, Валерий, – медленно заговорил он вновь, – обстоятельства так сложились, что некоторое время тебе придется пожить у нас. Как долго? Это ни от меня, ни от тебя не зависит. Не скрою, порядки у нас строгие, и нарушать их я тебе не советую. Все воспитатели в интернате – сотрудники наркомата внутренних дел, и они привыкли, чтобы их распоряжения выполнялись четко и беспрекословно. Зато учителя у нас – высший класс. Поэтому проблем с получением знаний у тебя не будет. Если, конечно, сам не будешь лениться. Ребята в твоем отряде, в основном, хорошие. Надеюсь, ты с ними подружишься.

Лицо директора вновь осветилось улыбкой.

– Это, пожалуй, и все, что я хотел тебе сказать. Об остальном ты узнаешь от воспитателя. Желаю успехов.

Он шагнул к Лере и как взрослому пожал руку.

Из кабинета директора Клавдия Михайловна повела Леру во двор. Там, под руководством уже знакомого Лере коротконогого воспитателя, ребята расчищали от снега дорожки.

– Как зовут? – рявкнул басом коротконогий, когда Клавдия Михайловна подвела к нему мальчика.

– Валерий Лопухин, – чуть слышно ответил Лера.

– Молодец, Лопухин, что полным именем представляешься, – похвалил воспитатель, – а то помнишь, Клав, – обратился он к Клавдии Михайловне, – ты в прошлый раз мне Скобелева привела. Так тот Митей назвался.