Кума, Макрина и Пудей. Сибирские побасёнки

Судят цыгана за конокрадство. А он своей вины не признаёт:

– Ты угнал чужую лошадь! – доказывает судья.

– Не угонял, батенька! – стоит на своём цыган. – Я шёл по улице. Смотрю: поперёк дороги кобыла лежит. Стал обходить спереди – она кусает. Стал обходить сзади – она лягает. Думаю: перешагну через неё. А она вскочила и понесла меня, как бешеная! Слава Богу, хозяин догнал. А то пропал бы я с этой лошадью…

Болящие

Жили в деревне дед Митрий с бабкой Онисьей. Вот лежат они на кровати: он – по одну сторону, она – по другую. Бабка жалуется:

– Ой, Митя! Как у меня ноги болят… Он поддакивает:

– Да, Оня. И у меня болят ноженьки.

– А как у меня руки болят, Митя…

– И у меня руки ноют.

Всё перечислила бабка – и голову, и грудь, и живот – всё болит. Дед ей так же вторит.

Она говорит:

– Помереть бы нам с тобой, Митя, да и всё. Чего уж мучиться…

Он как вскочит:

– Да ты что? Иди к хренам! Я ещё помучаюсь…

Ванька-балалаечник

Ванька хорошо умел в балалайку играть. Сидит, бренчит целыми днями. Мать говорит:

– Сходил бы ты, Ванька, в церковь.

– А чё там делать-то, в церкви? – спрашивает Ванька.

– Чё люди делают, то и ты делай. Пошёл Ванька в церковь. Балалайку под кафтан спрятал. Смотрит: народ в церкви молится, кресты кладёт. И он стал креститься. Люди на колени опустились, кланяются. Он тоже лбом об пол стучит.

балалайка под полой торчит углом-то. Позади Ваньки бабку любопытство взяло: что у него под полой? Пощупала – что-то твёрдое. Ванька заметил. Вспомнил, мать говорила: «Делай то, чё люди делают…». И у бабки, что перед ним поклоны била, тоже сзади пощупал. Любопытная бабка под кафтан ему руку просунула. Ощупала балалайку. Ванька так же – к бабке под кофту. Бабка оборачивается – шлёп ему по щеке! Ванька бабке – шлёп! А с бабкой ещё дед был. Они вдвоём-то ему нашлёпали. Ванька убежал. Домой приходит. Мать спрашивает:

– Ну, чё, Ванька? Отошла обедня?

– Да Бог её знает. Щупанье отошло. А как шлёпанье началось – я убежал…

Ваших нет

К табачному киоску подходит заика:

– М-м-м-мне си-си-си-гареты.

А в киоске торговал тоже заика. Он спрашивает:

– Ка-ка-ка-какие?

Покупатель подумал, что торговец его передразнивает. И говорит ему:

– Ба-ба-ба-балбес!

– Та-та-та-таких нету…

Всё в хате

Мужик с бабой жили в деревенской хате. Уборная – во дворе, баня – в огороде. И вот они переехали жить в город. Приезжают к родным в деревню. Их спрашивают:

– Ну, как вы там живёте, в городской квартире?

Они говорят:

– Хорошо живём, с удобствами. Уборная и баня – в хате…

В уме перепишем…

Сидит дед Авдей с мужиками на завалинке. И загадывает*:

– Нынче я свои родины* справлю – будь здоров! Вот уж погуляю… Всех водкой напою.

– А когда у тебя родины? – спрашивают мужики.

Дед кричит бабке:

– Фелицата! Неси мои мётрики*. Принесла бабка документы. Посмотрели, а день рождения деда уже давно прошёл.

Дед почесал затылок:

– Может, мётрики переписать? Мужики говорят:

– Ты, главное, казёнку* нам поставь. Мётрики мы в уме перепишем.

Гармонист

Один мужик любил слушать, как гармонисты играют. За бочонок масла выменял на базаре гармонь. Привёз. Подаёт сыну:

– Чтоб через три дня научился играть! Тот – тык-мык. Говорит:

– Батя! У меня пальцы не растопыриваются.

Отец выстругал ему деревянные растопырки. Вставил между пальцев и привязал. Парень всю неделю ходил с растопыренными пальцами. Но играть так и не научился. Пришлось мужику далече идти – гармонь слушать. На другой конец деревни. На том конце жил гармонист. Первостатейный.

Его приглашали играть на свадьбах. Бывало, увезут гармониста в чужую деревню. А через неделю оттуда идут подводы. Одна – с зерном. Другая – с овсом. Третья – с дровами. На четвёртой в санях лежат два тулупа. В одном завёрнута гармонь. В другом – пьяным-пьянющий гармонист.