Гражданка

– Приходилось, но слава богу, лишь вскользь… Но.., наслышан много неприятного…

– Во…, ты только наслышан, а нам и мне с ними приходится сталкиваться по всему спектру армейских проблем. Поэтому инструктирую. Если раньше Комитеты солдатских матерей решали только проблемы казарменной жизни, взаимоотношений внутри воинских коллективов, отношений офицер-срочник и наоборот, оказывали давление на командование частей и выше…, если так можно грубо очертить круг их тогдашних интересов. То сейчас, почувствовав свою силу, поддержку среди средств массовой информации…, особенно псевдо демократического толка, они стали постепенно превращаться в некую политическую силу. Пусть она ещё маленькая, но своими демаршами, своими надуманными и политизированными заявлениями и обращениями в средства массовой информации, в псевдо демократические организации, а часто и к зарубежным институтам власти, они уже начинают давить на руководство страны. Сейчас только ленивый не плюёт в сторону армии и на критике армейской жизни некоторые около политические личности пытаются делать политическую карьеру, а некоторые Комитеты, слава богу, не наш и денежки для поддержки получают из разных заграничных фондов.

Вот и твоя первая задача. Твёрдой и жёсткой рукой всё руководство делегацией взять на себя. А мне сказали, что ты это сможешь сделать. Не делись своей властью там ни с кем. Ни под каким предлогом, как бы к тебе не подъезжали. Всё должно быть под твоим контролем. Смотри, там… Вот ты сегодня, в администрации области, встречался с руководителями нескольких Комитетов Солдатских матерей. Это основные твои оппоненты. Я их немного знаю и могу сказать следующее. Если с Надеждой Михайловной и Татьяной Ивановной можно разговаривать, объяснять, убеждать и договориться в конце концов. То вот Галина Николаевна самая опасная и нервная штучка. Истеричная и в этом неадекватном состоянии может принять любое дикое решение, типа: запросто может написать плакат с эмоциональной, провоцирующей надписью и выйти с этим плакатом или к Боровицкой башне Кремля, или к Спасской под объективы иностранцев и журналюг. Или опять же прийти к этим башням, демонстративно сесть там на убогую картоночку и прилюдно объявить голодовку по любому надуманному предлогу. Вот и вторая задача – не допустить таких вывихов. Самое хреновое, что туда приедут с других регионов представители тамошних Комитетов Солдатских матерей. Особенно сильные Комитеты юга России и они самые политизированные, вплоть до того что сами себя называют «Комиссаршами» и совсем заигрались в «политику». И там, когда они сойдутся в одну кучу, твоя задача не допустить проведения их совместного совещания и выработки совместных действий и демаршей. Причём, вот эти с юга будут продавливать решение по проведению публичных акций с привлечением прессы. Как ты это остановишь и предотвратишь – я не знаю. Смотри там по обстановке и действуй.

– Так, Сергей Дмитриевич, там же наверно тоже старшие от их округов будут…? – Полувопросительно и полуутвердительно произнёс я, но полковник тут же разочаровал.

– Ты там будешь один. Остальные делегации едут сами по себе и лишь наш округ решил взять всё под свой контроль и поставить во главе делегации своего офицера. Выбор пал на тебя. Ты прошёл обе войны, из солдат, тебя рекомендовали… Вон и наград у тебя половина груди… Не штабной и это «комиссаршам» должно понравиться. Хотя…, как раз это может наоборот сыграть и отрицательную роль… Там видно будет. Так что смотри – не подведи….

…И не подвёл. Хотя поездка чисто на эмоциональном и психологическом уровне была тяжёлая и выматывающая. Три дня, с утра выезжали на кладбище и участвовали в захоронениях и других сопутствующих мероприятиях. Довольно сложные отношения и встречи с комиссаршами с других Комитетов Солдатских матерей, когда тебя ощупывали оценивающе-настороженными взглядами, пытаясь найти в моей «броне» слабые места. Было много чего и всякого, и негативного, и положительного. Но…, я всё-таки сумел удержать скользкую ситуацию под своим контролем, решительно ломая все начинания комиссарш и их желание что-то сообразить, чтобы осветили и отметили их деятельность в Москве в гнилой и жёлтой прессе. Даже пришлось на второй день организовать в пожарном порядке банкет и собрать их за одним столом и, напоив, таким образом сорвать намечающееся гниловатое мероприятие. И через семь дней делегация благополучно и без всяких там «хвостов» вернулась обратно в Екатеринбург и я был всемерно удивлён, когда на встрече с Командующим округа делегация обратилась с единодушной просьбой поощрить меня.

Но уже на следующий день забыл об этой поездке, полностью окунувшись в подготовку к осенней проверке, до которой оставалось буквально несколько дней.

Вроде бы чем ближе к проверке, тем более должны мобилизоваться и сам начальник и его подчинённые, но если начальник артиллерии со своим куцым штабом крутился и даже урывками строил планы на подготовительный период, то вот в дивизионах был разброд и шатание.

В первом дивизионе майор Васильев, пришедший с академии на замену Бухановскому Константину Ивановичу, к сожалению оказался слабым и не стал полноценной его заменой. После нескольких неудач он совсем опустил руки и уже просто плыл по течению. Благо, там костяк дивизиона был из крепких командиров батарей и начальник штаба, хоть всего пару месяцев поставленный на эту должность, находился на своём месте, поэтому за первый дивизион я волновался меньше, чем за второй. Прежний командир второго дивизиона подполковник Ковалёв ушёл на повышение, а я выполнил своё обещание, данное начальнику штаба дивизиона майору Сильверстову, и поставил того на дивизион. А вместо него капитана Комова, работавшего на этой должности на войне. Так вот Сильверстов не потянул дивизион и банально «сломался». Ударился в пьянку, стал зависать, а если всё-таки появлялся на службе и я пытался с ним работать, то из него хлестал фонтан эмоций и какого либо конструктивного разговора не получалось. И весь воз дивизионных проблем взвалил на себя молодой и неопытный начальник штаба капитан Комов и трудолюбиво потащил его на себе. Я уж стал бояться, как бы и Комов у меня не сломался. Но ничего, парень – держится. Главное сейчас сдать проверку – а там будет полегче.

Осеннюю проверку сдали на удивление легко и без больших проколов. Причём, так легко, что даже вспомнить нечего. Но, здесь скорее всего сказался синдром вернувшихся всего несколько месяцев назад с войны. А за эти мирные месяцы мы просто не успели растерять уважение и авторитет, заработанные там.

Несколько дней после проверки дал себе слабину. Да и подчинённым своим тоже. Все наслаждались спокойным течением дел и готовились в течение последующих полутора месяцев спокойно подготовиться к новому учебному периоду и уже весеннюю проверку сдать на твёрдую «четвёрку». Это была такая моя установка.

За эти спокойные дни я обдумал и со знанием положения дел в артиллерии полка составил план подготовки к новому учебному году и продумал, как буду выполнять все 75 пунктов этого плана. Выдавил такие же планы с артиллерийских подразделений и постепенно стали наращивать свои усилия в этом направлении.

Но тут меня ожидал неожиданный подвох и совсем с неожиданной стороны. В полку, с давних пор, было заведено хорошее и неизменное правило – командование полка никогда не лезло в артиллерийскую кухню. И начальник артиллерии полка приравнивался к заместителям командира полка и работал, организовывал работу, учёбу в арт. подразделениях по своему плану. Считалось, что артиллеристы более грамотные и организованные, чем мотострелки и способны выполнять любые задачи самостоятельно.

А тут, на полковом совещании, командир полка в ходе обсуждения приёма молодого пополнения, вдруг ставит мне задачу: – Борис Геннадьевич, я принял решение назначить вас старшим на сборах молодого пополнения. Подготовьте список офицеров, которых вы хотите привлечь в администрацию сборов….

– Товарищ подполковник, на этот подготовительный период у меня уже составлен план работы, который вы утвердили и я прошу заменить меня. У нас в полку полно майоров и других офицеров штаба, бесцельно болтающихся…., – я встал со своего места и попытался отъехать, справедливости надо сказать, от этого довольно хлопотливого мероприятия.

– Ничего страшного…, – командир решительно пресёк дальнейшие возможные мои возражения, – у вас там будет около четырёхсот молодых солдат. Там себе отберёте писарей, художников…, людей подберёте и вот с помощью их и выполните все свои задумки. Всё, Борис Геннадьевич, вопрос закрыт.

– Разрешите к вам после совещания зайти?

– Да…

Да…, решение командира полка неприятно озадачило меня. С одной стороны здесь есть свои плюсы и будучи начальником сборов я мог хорошо изучить личный состав, тщательно прошерстить его, выбрав оттуда лучших и после сборов забрать к себе в артиллерию. Но с другой стороны мой план был под срывом. До прибытия молодых солдат оставалась неделя и эта неделя пройдёт в сплошных хлопотах по приёму помещений под сборы, оборудование всем необходимым, в ходе которого нужно будем встретить кучу разных проверяющих и комиссий. Каждая из которых, с умным видом будет нарезать дополнительные задачи и создавать трудности. Ну…, это мы пройдём. Потом сам приём молодого пополнения, изучение его, организация учебного процесса и контроль за ним. Короче, месяц долой.

– Чёрт… И что делать?

На виду у всех я и командир полка общались всегда официально – Товарищ подполковник…, товарищ подполковник…. Но наедине, мы были проще – Борис Геннадьевич…, Андрей Владимирович…

Вот и сейчас, командир полка вольготно и с наслаждением раскинулся в кресле: – Чёрт, устаю… Вроде бы моложе тебя всего на десяток лет, а такое внешнее впечатление, что я больше устаю чем ты… Хотя ты тоже, достаточно крутишься. Наверно, насчёт сборов молодого пополнения пришёл разговаривать?

– Да, Андрей Владимирович. Тут мы только вдвоём и знаем друг друга уже почти десять лет… Поэтому предлагаю поговорить откровенно и без обид…

– Да какие обиды, Борис Геннадьевич…., – вроде бы добродушно пошёл навстречу мне командир, но тут же, хоть и мягко, но подчеркнул разницу, – вот только задачи и должности у нас разные…

– Ну…, должности у нас разные, но задача одна. У вас полк, у меня артиллерия в составе полка, практически тоже артиллерийский полк советского времени, и наши задачи плотно и закономерно связаны. Какую получит оценку артиллерия, полк выше никогда не получит. И наоборот – артиллерия получит оценку «Удовлетворительно», а полк «Хорошо»….Ведь «Хорошо» не поставят, а поставят «Уд…». А нам обоим нужно «Хорошо». Мне для личного удовлетворения и небольшого плюсика, вам – для хорошего «Плюса» и для следующего шага вверх. А чтобы выше получить – сейчас нужно артиллерию ой как пасти и активно пинать под задницу. Положение дел в артиллерии вы знаете не хуже меня, но вот пинать под задницу…. Извините меня, Андрей Владимирович, у вас просто возможности нету и простыми вашими наскоками и периодическим «накручиванием хвостов» ничего вы не сделаете. Это могу, в данном случае, сделать только я, зная свою артиллерию изнутри, имея реальный план и рычаги воздействия на командование артиллерийских подразделений. Давайте правде смотреть в глаза. Поэтому предлагаю вам, пересмотреть своё решение. Вы занимаетесь полковыми задачами, я артиллерией, а сборами молодого пополнения…. Ну…, неужели у нас не найдётся в целом полку лишнего майора или подполковника? А ведь мне уже сейчас нужно думать о зимних лагерях и вы прекрасно знаете, что ни в полку, ни в артиллерии нет ничего для банальной организации даже палаточного лагеря. Летом я пошёл на откровенный криминал и сумел достать для артиллерии 12 кубов досок. И где они? По вашему приказу они были переданы в мотострелковые батальоны с возвратом и всё… Нет досок. И всё надо начинать сначала. А планирование? Кто его будет делать? Капитан Константинов. Вчерашний комбат… А ведь после зимних лагерей мы практически сразу уходим на весеннюю проверку… А тут ещё парадные тренировки… И всё это время для артиллерии нужен пастух и кусачая собака, такая хорошая кавказская собачка, злая, которая бы их гнала…., гнала… вперёд. А начальник артиллерии на два месяца вылетает из процесса, занятия по боевой готовности и там только месяц остаётся до зимних лагерей, когда я смогу как-то влиять, но на это влияние будет накладываться лихорадочная подготовка к лагерям. И получается, что только вот эти полтора месяца подготовительного периода у меня и есть, чтобы нормально разогнаться и сделать какой-либо нормальный задел, чтобы не в спешке, а спокойно решать все вопросы….

Командир полка с досадой цыкнул сквозь зубы, покрутив головой из стороны в сторону, как бы соглашаясь со мной и машинально переложив несколько письменных предметов на своём столе. Потом облокотился на руки, подавшись вперёд и в мою сторону.

– Да согласен я с тобой почти на 100%. Но как есть последовательные пути решения задач, так и параллельные. И подойти к решению задач можно тоже по-разному. Я почему тебя выбрал? – теперь командир откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул, – понимаю твои проблемы, но они несколько местечковые… – тоже без обид. Да и решишь ты их. Даже не сомневаюсь. У меня на полковом уровне полно как задач, так и проблем. И они совершенно другие и гораздо сложнее. А ты там, на сборах, прикроешь мою спину и освободишь моё командирское время для решения других полковых вопросов. Так уж получается, что при наличии целой кучи свободных подполковников и майоров, только тебе могу это доверить. Знаю, первые недели тебе там будет тяжело, но ты справишься и меня не будут дёргать по мелочёвке. Так что, Борис Геннадьевич, вот такой простенький расклад. Как при советской власти пели – Партия сказала «Надо», комсомол ответил – «Есть»…

Я тяжело вздохнул, понимая, что командир всё уже про себя решил, но с другой стороны я, даже чисто психологически, был не готов к такому повороту и решил бороться до конца: – Это-то я понимаю, и также прекрасно понимаю, что мои артиллерийские проблемы и ваши имеют разные весовые категории. И ваше довольно шаткое командирское положение тоже понимаю. Да.., сейчас прикрою вашу спину, но когда закончатся сборы, эту спину – вашу и мою начнут клевать и даже не вспомнят, что начарт два месяца рулил молодым пополнением. Но вот в свою очередь могу подсказать довольно эффективное решение, которое в прошлые годы только так использовали. И вы с полка эту задачу скинете и у начальника артиллерии руки будут развязаны. Станьте в дивизии в позу – что, мол некого на сборы ставить и пусть они ставят туда любого подполковника с кадрированных полков 324 либо со 105 полка…. Уууу…? Андрей Владимирович…?

– Борис Геннадьевич, не потянет…., – командир, поморщившись, тяжело вздохнул, осев ещё глубже в кресле, – по неопытности своей я уже назвал твою фамилию и она сразу всех в дивизии устроила. А то, что ты предлагаешь – дивизия на это не пойдёт. Это тогда дивизии самой придётся расхлёбывать все проблемы карантина. А это им надо? Гораздо проще спихнуть на полк. Одной задачей больше, одной задачей меньше… Так что, Борис Геннадьевич, дерзай. Тебе не впервой расхлёбывать дерьмо.

На следующий день, сразу после полкового построения я двинулся в штаб дивизии к полковнику Половинкину, которому и выложил свою беду. Тот крепко возмутился и пообещал решить этот вопрос.

А на вечернем совещании командир полка вызверился на меня: – Товарищ подполковник, перестаньте бегать по начальству. Вопрос решён и через несколько дней вы обязаны приступить к обязанностям начальника сборов молодого пополнения. Если вы и дальше будете дёргаться – то я могу и поставить вас по стойке «Смирно!» и отдать официальный приказ. После совещания зайдёте ко мне.

Командир был сильно разъярён, но в ходе совещания весь запал злости был излит на других «героев дня» и когда зашёл к нему в кабинет, он был уже не в состоянии провести разнос динамично и активно. Устало махнул рукой, приглашая сесть, и через минуту обоюдного молчания пожаловался: – Борис Геннадьевич, твой Половинкин меня трепал, как всё равно какого-то бестолкового командира дивизиона или командира батареи. Пришлось его прилюдно поставить на место и напомнить, кто он и кто я – командир развёрнутого полка.

Мы сидели напротив друг друга и молчали, обоюдно недовольные друг другом и сложившейся ситуацией. Я не хотел заниматься этими несвоевременными сборами, когда у тебя громадьё продуманных и выстраданных планов и которые вот так просто шли на слом. Командир понимал, что я и дальше буду упираться и тоже искал решение, как заставить самого старого и самого опытного офицера полка всё-таки выполнить его приказ.

Я первым нарушил молчание: – Андрей Владимирович, обижайся на меня, но всё-таки я отказываюсь от этой должности…. Не хочу и желаю. Почему – по-моему ясно всё изложил. Назначение на эту должность расцениваю с точки зрения начальника артиллерии полка, как бесполезно выкинутое время не только двух месяцев, но и целого периода обучения.

– Это ты так смело мне говоришь, – командир возмущённо вскинулся, – потому что ты старше и опытней меня, потому что мы служили с тобой и воевали, потому что….., потому что…

Он попытался и дальше сформулировать причины моего отказа, но не получилось и неожиданно сформулировал: – потому что я молодой командир полка. А вот попробуй через несколько дней произнести отказ начальнику штаба округа. Я посмотрю – какой ты смелый.

На следующем полковом совещании, без всяких преамбул, командир поднял меня с места и категоричным тоном отдал приказ: – Товарищ подполковник, приказываю вам приступить к обязанностям начальника сборов молодого пополнения.

Приказ есть приказ и мне только и оставалось ответить – «Есть!». Но я тоже ожесточился.

Последующие несколько дней прошли под знаком психологической подготовки к рандеву с начальником штаба округа. Ещё раз сходил к начальнику ракетных войск и артиллерии дивизии полковнику Половинкину и с сожалением констатировал – не боец он. То ли ему сверху сказали «цыц», то ли командир полка дерзко и прилюдно осадил его по этому поводу на дивизионном совещании, но Половинкин мялся, невнятно что-то бубнил и вообще он был уже согласен с моей временной должностью. Подумал было обратиться в штаб артиллерии округа, но вспомнил неопределённого полковника Иванова и отказался от этого хода. Нет Шпанагеля и не у кого просить помощи артиллерийскому офицеру и начальнику. И когда мне сообщили, время и место совещания по развёртыванию сборов молодого пополнения, я был уже готов ко всему.

– Да и пошли они все и всё на хрен…, – так неопределённо очертил круг противников и последствий, ожесточённо плюнул на асфальт плаца и пошёл в первый батальон.

Комната досуга и отдыха первой роты, первого батальона встретила меня сумраком и невнятным гулом собравшихся. Командир полка пальцем и молча показал место рядом с собой, куда я и приземлился. А ещё через пять минут в комнате появился генерал-лейтенант и дивизионные офицеры, разным боком отвечающие за организацию сборов и за их проведение.

Всё совещание я сидел деревянной чуркой, подымался, когда ко мне обращались и отвечал на разные вопросы, прямо чувствуя, как рядом командир полка расцветал от осознания моего слома. В конце совещания, начальник штаба захлопнул свою рабочую тетрадь и задал дежурный вопрос.

– У кого есть вопросы?

– Разрешите, товарищ генерал-лейтенант. У меня есть заявление, – даже не видя лица командира, почувствовал, как он болезненно сморщился, а все присутствующие в комнате затаились, но я бесстрашно продолжил, – товарищ генерал-лейтенант, в 276 мотострелковом полку, где я являюсь начальником артиллерии, по штату два развёрнутых артиллерийско-самоходных дивизиона, три миномётных батареи, восьми орудийного состава, противотанковая батарея, взвод управления начальника артиллерии и штаб артиллерии. Это практически артиллерийский полк советского времени в количестве 567 человек офицеров и солдат. Артиллерия полка всего четыре месяца тому назад была выведена из Чеченской республики, где принимала участие с сентября 1999 года в контртеррористической операции. За эти четыре месяца артиллерия уволила в запас 100% старого личного состава срочной службы и вновь приняла 100% молодого личного состава. Успешно сдала проверку.

В комнате стояла мёртвая тишина, а начальник штаба округа с непроницаемым лицом слушал.

– После всех мероприятий осенней проверки и на её результатах, мною был составлен план устранения недостатков, обнаруженных в ходе проверки и летнего периода обучения. Этот план предусматривает ряд мероприятий и направлений повышения уровня боевой подготовки арт. подразделений, боевой готовности и совершенствование учебно-материальной базы. Этот план был представлен командованию полка, и моему артиллерийскому начальству как в дивизии, так и округа. Основной движущей силой этого плана определён я – начальник артиллерии. А в связи с исполнением обязанностей начальника сборов, я из этого процесса исключаюсь минимум на 2 месяца.

В связи с вышесказанным, прошу вас своей властью освободить меня от должности начальника сборов и назначить туда офицера с меньшим объёмом задач.

Я замолк, в комнате висела напряжённая тишина, а начальник штаба в упор рассматривал меня глазами отнюдь далеко не дружественными, что и подтвердили последующие его слова.

– Товарищ подполковник – вы трус. И в вашем заявлении много «Я». Вы много о себе думаете и прикрываете мифическим планом свою трусость перед теми трудностями и проблемами, которые сопутствуют этому важному мероприятию. Вам доверили эту ответственную работу, а вы трусливо прячетесь за свой фиговый план…., – дальше в течение нескольких минут шла самая банальная жвачка, по итогу которой офицер помоложе меня, менее стойкий или исходя из других причин, должен молча проглотить все эти обидные сентенции и через силу включиться в эту не нужную ему работу. Наверно такой финал предполагался и в моём случае: дивизионное начальство и командир полка будут удовлетворены постановкой на место возомнившего о себе подполковника. Те, кто пониже рангом и положением, втихушку выскажут мне сочувствие и где-нибудь в офицерской компании выразятся в том смысле, что вот, Цеханович…, на что уж заслуженный, а поставили на место только так…. И ему пришлось всё это проглотить…

Но все ошибались, не учтя несколько моментов. Первый: я уже давно не был тем пацаном, пусть и военным пацаном, которого можно вот так трепать. Во-вторых: я прослужил в войсках 27 календарей и прошёл многое, что даже генерал-лейтенант за не меньшую свою службу не прошёл и вероятнее не видел, и не пережил. Я знал себе цену и как офицеру, и как артиллеристу и она была подтверждена последней войной. Ну, а самое главное – я служил уже сверх предельного возраста и имел Всё. Отличную квартиру, пенсионный возраст, да и достиг своего «потолка» и ничего не терял. И как один «высокий» кадровик мне сказал: – Боря, ты сейчас можешь спокойно на строевом смотре подойти к Командующему округа и дать ему в рожу…. И ничего тебе не будет – тебя уволят на пенсию всё равно по статье – По предельному возрасту….