Страсти по автомобилю

Так он и не нашёл свидетеля, а я ещё полгода шарахался от него и чувствовал себя виноватым. Был бы он адекватным, подошёл бы, повинился. Оплатил ущерб. А так что-то не хотелось сначала получить по морде, потом оплатить ущерб. А вскоре и сам забыл про всё это. Правильно говорят – Время лечит ВСЁ.

….. Я вышел из ДК железнодорожников, куда приезжал на сборище нумизматов, и насторожился, от хищно кружившихся вокруг моего чёрного любимца двух молодых людей.

– Вы хозяин мотоцикла, товарищ капитан? – Спросил один из них.

– Я. А в чём проблемы?

– Да нет. Всё нормально, – успокоили меня, – просто мы с киностудии и нам для съёмки сюжета необходим мотоцикл.

– Хм…, а про что хоть фильм?

– Военный. «Тишина» называется…. Ну, как согласны?

– Хм. Интересно. А когда съёмки?

– Да вот в это воскресенье. Подходит?

– Слушайте, интересно. Согласен. А куда ехать, подъезжать, во сколько?

– Вот вам телефончик киностудии. Вы в субботу во второй половине дня позвоните и вам всё расскажут. Да и заработаете немного денег.

Честно сказать, согласие дал и самому было до жути интересно поучаствовать в киносъёмках. Но жизнь такая наша военная в любой момент могла поломать все планы. Да и не верил я особо – как-то так проходили мимо и, увидев подходящий мотоцикл, предложили поучаствовать в съёмках, да ещё деньги заплатить. Но, тем не менее, никто меня на воскресенье задачами не загрузил и в наряд заступать по плану у меня было только в середине следующей недели и во второй половине дня субботы, набрал номер телефона киностудии.

Звоночка моего ждали и обрадовались: – …А то мы переживали – вдруг у вас там не срастётся…. Приезжайте…

С утра воскресенья день обещал быть пасмурным, но без дождя. С собой взял старшего сына Дениса и к 9 часам утра, мы лихо подъехали на угол проспекта Ленина и улицы Луначарского, куда выходил один из входов Свердловской киностудии и припарковался к стоявшему тут же старенькому мотоциклу «Днепр» с коляской.

Но, открывший мне дверь вахтёр, сказал что надо идти в другой корпус киностудии в переулке, кварталом дальше. В просторном и светлом вестибюле лениво слонялся немецкий генерал, нарезая круги и смакуя сигарету. Сигаретой он нам молча показал, куда надо идти и где нас ждали. Тут же маялся и знакомый мне офицер-капитан Серёга с танкового полка с Верхней Пышмы. Оказывается, это около его мотоцикла мы припарковались и его тоже пригласили на съёмку. А как всё это будет происходить, он тоже ничего не знал.

Но в таком неизвестном положении мы находились минуты три. С грохотом распахнулась дверь и оттуда вылетела кучка гражданского люда то ли бурно что-то обсуждающих, то ли не менее азартно спорящих. Но всё было гораздо банальнее – режиссер зло и активно драл своих ассистентов, которые что-то не нашли и о чём-то не договорились. Уткнувшись в нас, эта куча остановилась, замолкнув на десять секунд.

– Это кто у нас? – Грозно спросил режиссёр, ткнув в нас пальцами, среди которых торчала давно потухшая сигарета.

– Это, хозяева мотоциклов, – пискнул уже знакомый нам парень.

– Так вот их и переоденьте и все вопросы разом будут сняты, – отдал приказ режиссёр и попёр дальше по коридору, обсуждая на ходу остальные вопросы предстоящей съёмки.

Мы сразу и с готовностью согласились поучаствовать в съёмке, но уже через пять минут были в сомнении. Оказывается, надо было играть немецких солдат. Но наше сомнения быстро развеяли.

– Товарищи офицеры, ничего вам говорить на камеру не надо, играть будете в массовке и на своих мотоциклах изображать мотоциклистов. – Пояснил ассистент.

– Ну, тогда ладно, – согласились мы с Серёгой, переглянулись и рассмеялись, одновременно вспомнив один и тот же свежий анекдот.

Анекдот анекдотом, но вроде бы знающие люди, утверждали, что родиной этого анекдота как раз был Свердловск и даже показывали пальцем на одного окружного полковника, который и сотворил этот сатирический пассаж.

Перед празднованием Дня Победы, все театры и кинотеатры должны были показывать спектакли и фильмы про войну и армию. И наша муз. комедия к этой дате сварганила спектакль про современную армию и на премьеру пригласили с округа офицеров с жёнами. И вот этот полковник, в форме, заходит в фойе муз. комедии и его тут же отлавливает несколько расстроенный режиссёр спектакля. Оказывается, у них, по ходу пьесы, есть третьестепенный герой, как раз полковник, который в ходе спектакля несколько раз выходит на сцену и произносит коротенькие фразы. А актёр, исполняющий эту роль, внезапно заболел и его решили срочно заменить любым первым полковником в форме, пришедшим на спектакль. Вот он первым и оказался.

– Товарищ полковник, ну… надо… Надо… Помогите, – вцепился, как клещ, режиссёр спектакля.

– Да вы что!? – Взвился испуганно полковник, – да я никогда на сцене то не был. А тут играть. Да тем более всё начинается с моей сцены и ещё что то там надо говорить… Да я забуду сразу всё, как на сцену выйду…, – активно пошёл в отказ офицер.

– Да вам и ничего не надо играть и запоминать ничего не надо. Вам из суфлёрской всё будут говорить, а вам только надо повторять, что говорят. И если ещё с выражением – то вообще всё нормально, – кинулся в решительную атаку режиссёр.

Тут неожиданно его поддержала жена полковника: – Лёня…! Да чего там…. Тем более тебе будут говорить, что делать. Помоги людям, – это всё и решило.

– Ну…, если мне там суфлёр помогать будет…., – и полковник согласился.

Спектакль начался, в тишине открывается занавесь. На сцене полянка в лесу, декорации изображающие деревья и кустарник. В центре полянки пенёчек, на котором сидит полковник, старательно изображая задумчивость.

Из суфлёрской будки послышался шёпот: – Влюбиться бы что ли…..?

Полковник старательно, едва скрывая волнение, громко повторил: – Влюбиться бы что ли…?

Из будки новая порция слов роли: – Да годы не те….

Полковник, не вдумываясь в слова, протяжно протянул: – Да годы не те…., – и как бы снова погрузился в задумчивость.

Через пятнадцать секунд от суфлёра поступила команда: – И медленно встаёт и уходит…

А полковник бухнул на весь зал: – Да и медленно встаёт…

Хохот в зале, говорят, был гомерический, но этим анекдотом создал хорошую рекламу для посредственного спектакля и народ на него ломился. И хоть больше этих слов не было, после реплики актёра – Да и годы не те…., – по залу дружно и чуть ли не хором шелестело – Да и медленно встаёт…

Нас быстро переодели и мы теперь с интересом крутились у большого зеркала в гримёрке, разглядывая себя с разных сторон, ракурсов и в позах, остро жалея, что не взяли с собой фотоаппарат. Чёрт…, нормально и похоже, только не было автоматов, которые нам выдадут уже на самих съёмках.

– Ну, что налюбовались? Где ваши мотоциклы?

– Там… На перекрёстке Луначарского и Ленина…

– Давайте подгоняйте их сюда, посадите каскадёров и отсюда через пятнадцать минут выезжаем.

– Погодите…, погодите. Там же весь переулок надо пройти и целый квартал проспекта Ленина. Нам что вот так что ли идти? – Искренне удивились мы с Серёгой, раздвинув полы шинелей, а сын смотрел на вас и подкалывал.

– Во… народ там… Шугаться будет или отлупит ещё под горячую руку….?

Во.., во…, – дружно поддержали мы сына, а я попросил, – хоть на какой-нибудь машинёшке довезите до перекрёстка. Там же ещё и штаб округа, а меня половина штаба знает. Вот кто увидит – офицер, коммунист и в фашистской форме по проспекту шлёндает. Да вы потом заколебаетесь справки на меня писать про кино….

Ассистент режиссёра возмущённо возвёл очи к долу: – Да тут ещё не такое народ видит… Генерала немецкого в вестибюле видели?

– Так он же в вестибюле…

– У него сигареты кончились и он со своим адъютантом попёрлись за ними в Центральный гастроном. А это несколько подальше, чем ваши драндулеты. Всё идите…. У меня своих хлопот по горло.

Мы вышли в просторный и пустой вестибюль и горестно глянули через большие витринные окна в переулок. Там никого не было.

– Серёга, давай скорым шагом и «морду ящиком» и быстро дойдём до мотоциклов. А ты Денис между нами и разговаривай с нами, чтоб народ правильно всё подумал и про кино. – И смех и грех, но пришлось вот так инструктировать их. А сын ещё подколол.

– Ага…, если я буду идти между вами, то все подумают, что арестован и меня ведут на допрос в гестапо.., – только и пришлось горестно рассмеяться и цыкнуть на него.