Глубокий рейд

– Нет? – удивляется дежурный. – А я думал, вы в полк за представлением поехали.

– Я ездил рапорт сдавать есаулу, а Саня снарягу ломаную сдавал. Завтра хочу грузовик взять, нас в сводную роту переводят. В полк.

– А… грузовик. Сейчас в журнал тебя, Аким, запишу тогда, – отвечает вахмистр.

Они пошли в расположение своего взвода, и, естественно, Каштенков стал его расспрашивать:

– А чего это он про звания речь завёл?

– Да откуда я знаю, – отвечал Саблин; он и вправду не понимал, почему вахмистр стал говорить про представление. Хотя сегодняшний разбор его рапорта тремя офицерами и показался ему необычным, но это вовсе не говорило о повышении. Хотя рапорт получился неплохой.

– Интересно, а если тебе звание присвоят, то какое? Вахмистр?

– Сань, ну в самом деле… – Аким даже злиться немного на него начал, во-первых, потому, что ни о каком повышении сегодня не было и речи, а во-вторых… – Ну какой вахмистр… В самом деле… Ты как первые полгода служишь! Вахмистр – звание штабное, я хоть один день в штабе отслужил?

– Это что же значит? – не унимался Каштенков. – Тебе звёздочку дадут, что ли?

«Звёздочку… – Сашка имеет в виду звание прапорщика. – Неплохо было бы. Звёздочка… Всё-таки не лычки на погонах, – но это всё пока только мечты. – Вот этот Куницкий… Дал повод помечать!».

– Ничего мне пока не дают, – закончил Саблин этот разговор, от которого только пустые мечты в голову лезут.

– Эх, а хорошо бы внеочередное получить, – говорит Каштенков с такой сладкой мечтою в голосе, как будто это ему звёздочка на погоны светит.

– Ты лучше вспоминай, где наши палатки, – говорит ему Аким.

– Да никуда они не денутся, – чуть разочарованно отвечает Саня. – да вон они, вторая и третья справа.

Так они добрались до своих казаков, которые к тому времени все уже спали, и, ложась на свою резко пахнущую инсектицидом раскладушку, Аким думал не только об оставшихся днях, что нужно провести на фронте, но и о том, что неплохо было бы вернуться в станицу с новыми погонами.

А утром, когда казаки его взвода уже грузили своё оружие и амуницию на машину, его вызвали в штаб сотни. Урядник, честно говоря, хотел найти вахмистра Куницкого и всё-таки узнать у того, почему он думал, что Саблину присвоят звание. Но вестовой его сразу потащил в отделение командира. А там его ждали сотник Васин и подсотенный Черкас.

И подсотенный после приветствия спросил у него:

– Саблин, а ты похоронные документы на павших казаков оформил?

– Никак нет, рапорт писал для есаула, а вчера в «полк» ездил, – объяснялся Аким.

– С этим тянуть не нужно, – сказал ему сотник.

– Есть не тянуть, – обещал урядник.

А потом Васин подошёл и протянул руку:

– Ну, наверное, уже не увидимся до осени, в общем, поздравляю вас, урядник, с присвоением внеочередного звания.

И Черкас тоже сказал:

– Ну, что сказать… Заслужил, Аким. «Присвоение» тебе в канцелярии полка выдадут уже. Ты зайди туда сегодня.

И тоже пожал руку Саблину.

Он вышел из штаба, когда казаки уже залезли в грузовик и ждали только его. Аким влез в кузов, хотя мог бы поехать в прохладной кабине, уселся на тюки с чем-то мягким, и Саня сразу спрашивает его:

– И чего тебя вызывали? Прощались?

– Прощались и просили не тянуть с похоронными письмами, – ответил Саблин.

– И всё? – как-то странно спрашивает Каштенков.

– А что ещё? – Акиму почему-то не хочется говорить ему о звании сейчас, может, потом как-нибудь.

– Ну, может, ещё что тебе сказали? – спросил у него заместитель. И в голосе его было что-то хитрое.

– Ты, может, отстанешь от меня? – говорит Аким и стучит по крыше кабины грузовика: поехали.

А сам поглядывает на своих казаков и вдруг видит, что те все смотрят на него и улыбаются. И тогда Аким вдруг понимает, что они все знают о его повышении. Он поворачивается к Сашке:

– А когда ты узнал-то?

– Да мне всё тот ночной разговор покоя не давал, ну, я поутру пошёл к вахмистру, а он и говорит: вечером, как раз перед вашим приездом, пришел из полка приказ о присвоении. Вот он нас и поздравлял. Ну что, значит, звезда на погон?

– Да вроде… – отвечает Аким.

А приказной Величко, закуривая сигарету, и говорит:

– Вот она, жизнь казачья: кто-то в землю лёг, а кто-то звезду получил.

Каштенков смотрит на него зло: ты к чему это? Но вслух произнёс лишь то, что запомнили все они с первых дней службы:

– Не плачут казаки по павшим.

– И то верно, – соглашается Величко. И его, в принципе, можно понять, он с Кузьмой Клюевым в четвёртом взводе много лет служил.

Но и Саблин не виноват, что снаряд китайский так неудачно пробил перекрытия блиндажа на шестом посту. Например, блиндаж самого командира тоже завалило. В общем, всю оставшуюся дорогу о повышении командира казаки больше не разговаривали.

А когда были в канцелярии полка, Аким получил звание официально, как положено, с приказом, и заодно зашёл к сотнику Муравьёву – он занимался комплектацией подразделений – узнать, когда в его взвод прибудет пополнение, а тот ему и говорит:

– В ваш взвод пополнения не будет, вам до конца призыва сколько там… две недели осталось, что ли? Всё равно потом домой поедете, так что сидите в сводной сотне как есть, вдевятером или сколько вас там осталось.

И это была хорошая новость. Гранатомёта у него во взводе не было, пулемёта не было, у части казаков и броня была некомплектная. Это не взвод, а название одно, такой взвод и пристроить некуда.

Так что можно было спокойно досиживать последние деньки призыва в тылу. И пусть Сашка злится на местную столовую, он был согласен обедать и ужинать в толчее, торчать на глазах у полкового начальства, лишь бы под конец срока снова не угодить под тяжёлые «чемоданы» китайцев.

Правда, его взвод подняли ночью за четыре дня до конца призыва, всех его казаков стали собирать и спешно раздавать боеприпасы. С ними получали боекомплект ещё взводы из сводной сотни.

– Первый твой бой в звании прапорщика, – бубнил Каштенков.

– Сань, заткнись, а? – злился на товарища Аким. Ему очень не хотелось никаких боев, ни в каком звании. – Иди лучше узнай, нам медкомплекты новые давать будут? Первому взводу вон дали.