Рейд. Оазисы. Старшие сыновья

Конечно, Горохов не собирается с ней спорить, она местная, ей лучше знать, какие тут ветры в сумерках дуют, он молча кивает. И она тут же прыгает в седло квадроцикла, но прежде, чем она успела запустить мотор, Горохов кладёт ладонь на руль машины:

– Самара.

– Чего? – она надевает очки и ждёт, что он ей скажет.

– Говорю сразу, я не собираюсь ни на ком жениться. Понимаете?

– Ладно, – на удивление быстро отвечает она.

Но он не убирает руку с руля и продолжает:

– Даже если вы поставите палатку, это вовсе не означает, что вы останетесь со мной. Это ничего не означает. Вы меня поняли?

– Как скажешь, инженер, – гордо говорит казачка, – я всё сделаю, как велел атаман, а там, вечером, ты уж сам решишь, уезжать мне или остаться.

Она надевает респиратор и заводит мотор. Старенький моторчик затарахтел на низких оборотах, и женщина поехала к камням ставить палатку, а он посмотрел ей вслед: да, лучше сразу ей всё объяснить.

Он развернулся и побрёл к своему мотоциклу. Солнце летело вверх, температура росла, а то, что он не спал вторые сутки, начинало сказываться.

Глава 15

Всё, за что бралась Самара, она делала умело и быстро. И тяжёлую палатку достать из кузова могла, и её крепления в грунт загнать намертво. Ну, если человек так стреляет, как она, и может водить по барханам большой и старый квадроцикл, то уж с палаткой женщина, конечно, справится легко.

Горохов пригнал к камням мотоцикл, посмотрел, как она работает, и понял, что помощь ей лучше не предлагать. Откажется. Поэтому он сгрузил с мотоцикла всё, что ему могло не понадобиться, и поехал на «точку».

«Точкой» он теперь называл место, на котором собирался поставить буровую вышку. Место это находилось в самой низине. Неплохое место, только вот песком было сильно занесено. А для «ног» буровой, чтобы она стояла как вкопанная, нужны были бетонные «подушки». И рядом с вышкой должно было быть место для большого дизельного генератора. Померил кое-что. Потом уселся в тени большого камня, достал бумагу и карандаш. У него ушло больше часа на чертёж и на предварительную оценку работ по удалению с этого места песка. Посидев в тени, посчитав, он набросал предварительные цифры. Работа предстояла немалая, но ничего необычного: неровный грунт, много песка. Всё, как и всегда, всё, как и по всей степи.

Он сидел почти неподвижно и ещё не закончил считать, когда на полу его пыльника влез маленький любопытный геккон.

«Проваливай, а то съем». Ну, это он пугал, геккон был ещё совсем маленький. Инженер ткнул в него карандашом, геккон быстро смылся, а Горохов посмотрел на небо: температура росла, день обещал быть жарким, поэтому он решил вернуться к палатке, переспать жару под кондиционером, тем более что у него на вечер были планы.

Палатка уже стояла, рядом с ней на самых малых оборотах едва урчал мотором квадроцикл, от него под жилище шёл провод. Значит, в палатке уже прохладнее, чем на улице. Самара откинула полог палатки, вышла из неё ему навстречу. На ней была одна лёгкая, почти прозрачная, самотканая рубашка из пуха колючки. Она едва доходила до колен. Ноги у неё были сильные, ступни до пальцев и щиколотки в красивых узорах татуировок. Вся она была ладной, во всей этой степной женщине чувствовалась сила. А к ней естественной добавкой шли ещё ловкость и сноровка. Эта молодая женщина, которой не было ещё, наверное, и тридцати, всё умела, что должна уметь женщина, выросшая в степи. А кроме умений… Коса толстая, зубы белые и рубашка почти прозрачная. Самара была весьма привлекательна, без всяких натяжек, может быть, и не красавица, может быть, поджара чуть больше, чем ему нравилось, но всё равно привлекательна. И женщина это знала, была уверена в своих женских чарах, видно, поэтому так легко согласилась на его условия.

«Жениться, говоришь, не собираешься? А вечером прогнать меня думаешь? Ну-ну… Ладно, инженер, давай до вечера доживём, а там посмотрим».

– Входи, инженер, – женщина откидывает полог палатки ещё больше, приглашая его войти, – обед сейчас будет готов.

В палатке на полу мягкий войлок из хорошо сбитого пуха, в углу шелестит кондиционер, перед ним стоят канистры с водой, рядом посуда уже расставлена. Крыша палатки плотная, чтобы солнце не прогревало, если лучи попадут; стены полегче. Самара босая, ну и он тогда разуется. Горохов кладёт обрез, снимает патронташ, скидывает в угол пыльник, фуражку, маску, перчатки, очки. Садится на пол, стягивает сапоги. Самара уже рядом, встала на колени и наливает ему в пиалу воды из фляги. Казаки с водой сильно не заморачиваются, с детства пьют воду первого перегона. Горохову, конечно, не очень нравится едкий привкус йода, даже в гостинице вода была лучше, но он готов терпеть, тем более что вода, стоя возле кондиционера, хоть чуть-чуть остыла и уже не была слишком тёплой. А женщина, налив воды, поставила перед ним поднос с паштетом из саранчи, по краям которого были разложены небольшие лепёшки из гороха и кукурузы, на выбор. Тут же длинные кусочки мяса, нарезанные из вяленого бедра дрофы. Горохов берёт один кусочек мяса. Он не ел много часов, может, поэтому мясо кажется ему очень вкусным. Казачка садится рядом. Молча начинает есть. Берёт гороховую лепёшку, рукой кладёт на неё жирный паштет, в котором много свежего лука. У неё отличный аппетит. Она ест и не смотрит на него. Её руки с красивым узором татуировок быстры, но при этом ни крошки еды они не роняют. И инженер то и дело смотрит на её голые ноги, на её колени, выше колен. Когда она так близко, то рубашка кажется ещё более прозрачной. И тут она встаёт вдруг:

– Сейчас ещё кактусы принесу, положила на камни печься.

Выбегает на улицу, не обуваясь, а Горохов провожает её взглядом, наливает себе ещё воды и продолжает есть.

Синие, молодые побеги кактусов, печёные на камнях, очень сладкие.

Их нелегко собрать, их всегда мало, а тут и кактусовых полян поблизости нет. Где она только их взяла? Неужели с собой привезла? Они и вправду вкусные, чуть посыпать солью, бросить на раскалённые камни, прикрыть чем-нибудь от песка и пыли, и через час готова вкусная, хоть и не очень питательная еда. А добавить к кактусам паштет из саранчи с луком, да ко всему этому кукурузный хлеб, и вот оно – простое, незатейливое удовольствие. Он съедает большую часть кактусов, много мяса и много хлеба. И уже вытирает руки о полотенце, что привезла она.

– Ещё будешь есть? – спрашивает казачка, наливая ему воду в пиалу.

– Нет, хватит. Вы молодец, Самара, спасибо, давно так вкусно не ел.

Лучше бы не хвалил. Она сразу глядит на него высокомерно, чуть подняв подбородок, едва заметно ухмыляется, и в её взгляде опять мелькает эта её раздражающая заносчивость: а ты как думал? Что, всё ещё думаешь меня вечером прогнать? А спорим, не прогонишь?

Глупая баба словно играет с ним, словно соревнуется, кто кого переупрямит. А это как раз то, что сейчас меньше всего ему нужно. Но Горохов решил терпеть всю эту её дурь. Ему сейчас очень нужна помощница, и ещё… Охрана. Одинокий человек, как бы он ни был умел и опытен, всё равно в степи очень уязвим. А эта казачка – она похлеще некоторых мужчин будет и для охраны имущества вполне подходит.

– Я посплю, у меня вечером дела будут, – говорит он, заваливаясь на войлок под самую струю кондиционера.

– Спи, – отвечает ему Самара, а сама собирает посуду, – я сейчас посуду почищу да пойду сколопендр постреляю.

– Жарко уже, посидите тут, – он, конечно, не против, чтобы она убила пару многоножек, но ему не очень хочется сильно мучать женщину, жара на улице уже нешуточная. Уже под пятьдесят. – Жарко. Вечером пойдёте.

И опять она ухмыляется противно:

– Для городских, может, и жарко, для нас нормально.

– Сказал же вам, тут посидите, – повторяет он, не повышая тона, но вполне твёрдо.

И она, как ни странно, смиряется, принимает его за старшего, но опять не до конца, хоть немного, но по её должно быть:

– Одну убью, тут недалеко след утром видела, и вернусь.

– Одну, и возвращайтесь, – настаивает инженер и, пока она одевается и собирает посуду, засыпает.

Как хорошо в палатке, под кондиционером термометр показывает всего тридцать три. Он ни черта не выспался. Взглянул на часы. Уже пять, через два с половиной часа начнёт темнеть. У него в ногах, чтобы тоже попадать под прохладную струю кондиционера, сидит Самара. Рукодельничает и тихо мычит какую-то мелодию. Он садится, а она сразу протягивает ему пиалу с водой:

– Я тебя не будила, не знала, во сколько нужно. Думала будить после жары.

– Ничего, всё нормально, я не проспал, – сказал он, отпивая невкусной воды.

Ему снился сон. Не очень хороший. Он ехал по пустыне, а за ним, прячась за барханами, бежал… бежало то зелёное существо, делая огромные шаги. Ему редко снились сны, а тут раз и приснился, да ещё дичь такая. Он допил воду и огляделся.

Его вещи были аккуратно сложены в углу перед выходом, ремень с револьвером лежал поверх одежды, а обрез прямо под его рукой. Её одежда была там же, у входа.

Самара бросает своё рукоделье и говорит ему:

– Я убила сколопендру.

– Вы молодец, Самара, – говорит Горохов нейтрально. И тут же спрашивает. – Послушайте, а вы не встречали тут такого… ну, такого странного существа, высокого, выше человека, на двух лапах ходит. Бегает. Быстро бегает, а след у него на след дрофы похож, но только трёхпалый.

Первый раз он видит её удивлённой. Инженер понимает, что ей что-то известно, он ждёт, пока она начнёт, и она произносит:

– Антоха Сизый из соседского коша приезжал к нам месяц назад, спрашивал наших казаков, кто такого зелёного видел в степи. А над ним тогда наши посмеялись, говорили ему, дескать, перегрелся, так он и уехал. А наш дед Станислав сказал, что таких он видал в Перми. А здесь, в степи, так далеко от развалин, таким не выжить.

– А этот дед Станислав в Пермь ходил?

– Много раз, сам ватаги туда водил, пока глаза и руки не лишился, – отвечает казачка. – А что ты такого тоже видал?

«Значит, из Перми эти зелёные уже и сюда добегают?». Он кивает женщине: