Глубокий рейд

Так и есть, ему сообщает подсотенный, чтобы к десяти часам ночи он обеспечил безопасность и встречу транспорта в условленном месте. В нем будет провиант, вода, топливо для генераторов, сменные фильтры для помывочной, может, что из боеприпасов, ну и, конечно же, ящики с хладогеном. Всё как обычно. Саблин вводит свой персональный код офицера, нажимает кнопку «Сообщение принял» и отдаёт планшет молодому связисту.

Казак уходит, а урядник остаётся один на один со своим рапортом, у него ещё есть время. Рапорт нужно отправить в «сотню» до полуночи. Аким ещё надеется, что Каштенков найдёт мины. Но эта ещё та надежда.

Каштенков вернулся через полчаса или минут через сорок, встал в дверях и, откинув шлем на спину, сказал:

– Нет нигде этих мин, Аким, – и добавил потом, словно извиняясь: – Посчитали мы их неправильно. Не нужно было подписывать акт приёмки у третьего взвода.

«… мы их неправильно».

«Мы…». Сашка-то как раз боеприпасы не считал, он другим занимался. Всё считал сам Саблин вместе с урядником третьего взвода Самариным.

«Зараза этот Самарин… Объегорил… Повесил недостачу».

Теперь-то Акиму это было ясно. И он решил закончить рапорт, но указать в нём всё как было. Мол, так и так, принял, подписал, но по факту двух ящиков мин не хватает. Будь что будет. Пусть подсотенный сам разбирается. Ну, или забудет про эти мины. Саблин закончил рапорт, перечитал его в последний раз, позвал радиста и отправил сообщение в «сотню».

***

Поужинали, и сразу после вечернего заряда он надел броню и вышел пройтись по траншеям – посмотреть, не сильно ли завалило их песком. Заряд был недолгий, песка, конечно, нанесло, но немного. Казаки и сами учёные люди, всё знающие. Они понимают, если сегодня траншеи не почистить, завтра и послезавтра, то потом и прятаться от тяжёлых снарядов противника уже негде будет. Люди без его приказов сами вышли очищать ходы сообщения и ИОТы. Впрочем, это было делом недолгим, десять минут, иногда пятнадцать – и всё. В его втором взводе вместе с ним и его заместителем младшим урядником Каштенковым – двадцать два человека; ещё четверо казаков сейчас на постах, в наблюдателях, ещё двое – это один из двух связистов и один из двух операторов РЭБ-станции, эти двое, считай, на круглосуточном посту.

Все остальные, взяв лопаты, идут убирать песок, а всех траншей, окопов и ходов сообщений на вверенном ему узле обороны под номером «десять шестьдесят один» меньше трех километров, так что казаки справляются довольно быстро.

Проходя мимо работающих казаков, он замечает у одного из них на плече номер «тридцать три» и обращается к нему:

– Вася.

– Да, господин урядник, – приказной Величко останавливает работу и втыкает лопату в песок.

– Через полчаса придёт транспорт, как закончите тут, будь со своим отделением у Старого камня. Сегодня ваша очередь разгружать.

– Есть, – отвечает командир третьего отделения. И принимается чистить траншею дальше.

Старый камень – это растрескавшийся от весенних дождей кусок песчаника, торчащий из песка в трёх сотнях метров на север от начала траншей. Конечно, транспорт можно было подогнать к траншеям вплотную, меньше было бы людям хлопот, но китайцы…

Командование сообщало, что у НОАКовцев появились новые ночные камеры на дронах, с улучшенной светочувствительностью, видят они дальше; в общем, в позапрошлую смену один транспорт на разгрузке они накрыли артиллерией. Погиб один казак и сгорела машина. Теперь грузовики останавливались за камнями, не доезжая до узла обороны «десять шестьдесят один» трёх сотен метров. Грузовик пришёл вовремя, так что казакам из отделения приказного Величко ждать не пришлось, они быстро выкинули грузы из кузова и стали носить их к траншее, а там уже их поджидали казаки из других отделений, они забирали принесённое и разносили всё по местам.

После того как грузу было найдено место, наступал час помывки и день заканчивался. Конечно, воды на всех, чтобы по-настоящему помыться, тут, на боевых позициях, не было, потому и были в цене фильтры для помывочной. Когда отфильтрованной водой можно было мыться снова и снова. И так пока через фильтр не пройдёт триста литров. То есть одного фильтра хватало не больше чем на десять человек. В общем, не до роскошества, но эти вечерние помывки, как и сигареты, полстакана водки или место у кондиционера, были здесь, в раскалённой степи, единственными удовольствиями для казаков. И это ещё его четвертой роте повезло с участком. Участок «десять шестьдесят один» находился на одном месте давно и поэтому был хорошо оборудован. Далеко не на всех узлах обороны имелись помывочные, да ещё две комнаты с кондиционерами. И теперь те, кто таскал грузы, и те, кто собирались спать, шли мыться. Получить тридцать литров своей хоть и не холодной, но всё равно такой приятной воды.

Ужин уже был. И после помывки его заместитель Саня Каштенков, а также командиры отделений приказные Величко, Самохин и Клюев собрались у него в командирской комнате.

Клюев только что пришёл со своего самого дальнего шестого поста, даже пыльника не снял. Пыльник у него старый, выцветший, аж белый, на левом плече не без труда можно разглядеть скрещенные топоры и пламя над ними и буквы с цифрами 2ПКП.4СТ. 2ВЗ.

– Ну что, господа казаки, – начинает Саблин. – День прошёл, будем считать, тихо.

– И слава Богу, господин урядник, – отвечает ему Клюев, достаёт сигареты из кармана пыльника и закуривает.

У Кузьмы Клюева почти все волосы седые. И короткие, как и у всех, кто носит тяжёлый пехотный шлем. Кондиционер сдувает дым с его сигареты. На правах заместителя урядника заговорил Каштенков:

– Посчитали количество разрывов?

Приказные достают небольшие листочки и отдают их младшему уряднику, тот подсчитывает и говорит:

– Всего за сегодня семнадцать снарядов по нам выпустили.

– Семнадцать? – удивляется Саблин. Он берёт листки и смотрит, куда сегодня били китайцы. – Вчера было шесть.

– А позавчера вообще два! – вспоминает Каштенков.

– Это к чему они? – настороженно спрашивает приказной Величко. – Может, планируют что?

– Может, и планируют, – рассматривая разрывы снарядов на картах и сверяя их с зарытыми в песок вспомогательными блок-станциями радиоэлектронной борьбы, произносит Аким, – но, кажись, искали наши блоки РЭБ. Вон как кучно вокруг первого блока укладывали, и по шестому тоже… Близко били…

На самом деле всё это неприятно. Очень. Без станций его позиция становится беззащитной от наблюдательных дронов и, разумеется, от точного огня артиллерии противника; и, что самое неприятное, – от подвижных, четырехлапых самонаводящихся мин, которых у китайцев всегда хватало и которых казаки называли «крабами».

– Нащупывают… – говорит Самохин озабочено. – Завтра и разбить какую могут.

– Может, перепрятать их? – предлагает Каштенков. – А то попадут… Так у нас всего один блок в запасе имеется.

– Да, Сань, перезакопай эту, – говорит урядник и пальцем указывает на ту станцию, вокруг которой было больше всего разрывов.

– Передвину его метров на тридцать ближе вон к той траншее, – он указывает место рядом с блиндажом на шестом посту.

– Потом не забудь на карте отметить, куда поставил, – напоминает своему заместителю Аким. И тут же обращается к командирам отделений: – Ну что, господа казаки, вопросы есть?

– Да нет вроде, – за всех отвечает Клюев и тушит окурок.

– Ну, тогда, – продолжает взводный, – Вася, твои спать. Кузьма, твои в резерв и на смену, ты, Андрей…

– Я на посты первый, – закончил Самохин за начальника.

– Андрей, до смены не курить… – начал было урядник. – Ну, как обычно… Чай на постах не пить…

– Да знаю, господин урядник, знаю, не первый год на службе, – обещал ему командир третьего отделения.

Этого делать было не нужно, мало ли шальной снаряд или ещё что, но Саблин, закончив совещание, вышел на воздух без брони. В одной кольчуге и остановился, взглянул на небо. А там часть неба была затянута облаками.

«Облака, – в это время года они были редкостью. -От моря сюда их притащило. Хорошо было бы, если бы сегодня ночью прошёл дождь. Пусть даже несильный».

Но он прекрасно понимал, что это было бы чудом. Весенние, шумные и обильные дожди, от которых зацветает чёрным вся степь, были уже давно. А до осенних ещё почти два месяца. Так что надеяться на дождь сегодня или завтра…

Они на этой позиции отстояли только семь дней… Это хорошо, что всю неделю было тихо. Люди освоились, осмотрелись. Осталось отбыть тут ещё двадцать три дня. И всё… Нет, не смена и не отход в тыл на отдых. А по-настоящему всё… Домой. В родную станицу со смешным названием Болотная. Вернее сказать, смешным для других, сам он, как и все его станичники, в этом имени ничего смешного не видели. Ну а что тут смешного, если станица стоит на краю Великого болота, оттого так и зовётся. С чего тут смеяться? В общем, домой к жене и детям. И ещё полгода службы за спиной. Хорошо бы и все оставшиеся двадцать три дня тут было бы так же тихо, как и предыдущую неделю.

Он снова смотрит на небо, на облака, и решает, что дождя точно не будет ни ночью, ни к утру.

[1] ИОТ – индивидуальная огневая точка.

Глава 2

А в полдень, ещё до обеда, из «сотни» пришёл приказ подготовить капонир для танка.