Инквизитор. Мощи святого Леопольда

– Не горит? – Удивился кавалер.

– Добрая вода двойной перегонки, горит. На свету – пламенем почти невидимым, а во тьме – видимым, синим. Есть и другие способы распознать добрую воду.

Тут в трактире появился монах Ипполит вместе с отцом Симеоном.

– Монах,– окликнул его кавалер и полез в кошель,– пойдешь с аптекарем, покупайте сарацинскую воду, торгуйтесь, говорите, что надобна она на богоугодное дело, – он указал на отца Симеона,– этого с собой возьмите.

– Господин рыцарь, – заговорил Пилески,– воды сарацинской немного нашёл, за то нашёл крепкого уксуса, почти задарма, хоть бочку, хоть две купить можно.

– Отлично, Ипполит, запрягай телегу, покупайте всю воду и две бочки самого крепкого уксуса, – Волков выложил на стол несколько монет.– Ты главный будешь.

– Да, господин.– Молодой монах явно обрадовался.– Всё сделаю.

Когда Роха говорил, что приведёт сброд и шваль, он не врал. Волков подъехал к этому сборищу, и половина из этих людей даже не встала с земли при его приближении, до тех пор, пока их главный не рыкнул на них. Только тогда они стали шевелиться и строиться. Не слезая с лошади кавалер разглядывал этих людей и ничего, кроме неприязни, к ним не испытывал. Доспех кое-какой у них водился, оружие тоже, даже пара мечей имелась, но ни одной пики, ни одной алебарды. Пара, всего пара неказистых и немолодых арбалетчиков со старыми арбалетами. Солдаты эти больше напоминали дезертиров, чем добрых людей. А на лбу одного так и вовсе красовалось клеймо. Кавалер напротив него остановился и спросил:

– Вор?

– Так то давно было.– Нагло заявил клеймёный. – Сейчас солдат.

Волков поехал дальше, остановился ещё у одного неприятного типа, тот был в дорогом рыцарском шлеме, худой, с недобрым взглядом.

– Под чьими знамёнами воевал?– спросил у «рыцарского шлема» кавалер.

– Под разными, – буркнул тот.

– Под какими разными?– Чуть склонился с коня Волков.

– Да всех я и не припомню,– с раздражением отвечал «шлем»,– что мне их в поминальную книгу, что ли, записывать.

И тут к Волкову быстрым шагом подошёл их главный. Был он не стар, лет за сорок слегка, бодр и крепок. Доспех имел хороший. А из под шлема торчал его крупный нос, красный от полнокровия, и под носом были усы, торчащие в разные стороны, пегие щётки. Бодрый шаг и чёткость говорили о его неплохом физическом состоянии. Он заговорил с солдатом в рыцарском шлеме:

– Эй, Вшивый Карл, ты говори с господином кавалером повежливее.

Не то пойдёшь на вольные хлеба.

– Да я и ничего,– сразу сбавил спесь солдат в рыцарском шлеме.– Он спросил, я ответил.

– Повежливее отвечай, болван, ты не в кабаке.– И тут же продолжил обращаясь уже к Волкову,– Разрешите представиться, господин кавалер, капитан Пруфф. Иоган Пруфф. Воевал под знамёнами его высокопреосвященства два похода, под знамёнами ландкомтура Корененбаха, дважды был в осаде, под знамёнами юного графа Филенбурга, – он понизил голос, – сына нашего архиепископа, сбивал осаду с Ланна, был в сражении при Реденице. Четырежды ранен.

– Так вы капитан?– спросил Волков делая вид, что осматривает окрестности. Даже руку к глазам приложил, чтобы солнце не мешало глядеть.

– Да, господин кавалер,– продолжал Пруфф.

Господин кавалер так и не нашёл того, что искал, и спросил:

– Капитан, а это все ваши люди, или у вас есть ещё человек четыреста, пару лейтенантов, два-три ротмистра, десяток сержантов? И ещё я не вижу пик у ваших людей, наверное, они в обозе. Раз вы капитан, у вас, скорее всего, есть обоз телег из двадцати, и лошади, и возницы, и кашевары. Штандарт у вас должен быть, где ваш штандарт, не вижу?

– Ничего такого у меня нет,– ни секунды не задумываясь, и абсолютно не смущаясь, отвечал Пруфф.

– А зарплату вы хотите, как и положено капитану, десять офицерских порций?

– Именно такую и хочу, как и положено капитану.– Заявил капитан.

– Ты бы не зарывался, Иоган, – сказал Скарафаджо подходя к ним,– ты хочешь получить за дело тридцать монет, хотя весь твой сброд не стоит столько.

– Мои ребята стоят пятьдесят монет за две недели,– заявил капитан Пруфф,– это проверенные люди.

– И где ты их проверял?– Роха откровенно смеялся.– В трактире?

– Подожди, Роха,– сказал Волков.– У меня всего сорок пять талеров, и других не будет, у вас,– он ещё раз окинул взглядом людей Пруффа,– тридцать два человека. Дам вам сорок пять монет на всех. Это вместе с вашими.

И тогда капитан отозвал его в сторону, чтобы никто не слышал. Волков поехал вслед за ним. И отойдя на нужное расстояние, капитан заговорил:

– Мне нужно двадцать два талера, а вам не нужно столько людей, предлагаю взять двадцать три человека, выберу лучших и уговорю их на талер.

– Выбирайте лучше местных, пусть все будут местные, и пусть будет двадцать три, но скажите, что оплата будет только после дела. Вперёд ничего никто не получит.

– Но мне нужно вперёд, – заявил капитан.

– Никто ничего вперёд не получит, – твёрдо произнёс Волков.

– Мы можем оттуда не вернуться.

– Никто ничего вперёд не получит, – повторил кавалер.– А чтобы оттуда вернуться, вы будете делать все, что я вам скажу.

Волкову не нравился этот «капитан» и не нравились люди этого «капитана». Он готов был тут же распрощаться с ними, считая, что лучше вообще ехать без солдат, чем с такими. Но Иоган Пруфф видимо сильно нуждался в деньгах, поэтому сказал бойко.

– Вижу вы твёрдый человек, именно такой нам и нужен, мы согласны.

Кавалер помолчал, не зная, как отвадить эту банду и не придумал ничего лучшего, как подъехать к ним и заговорить:

– У меня на всех на вас будет всего двадцать три талера.

Он надеялся на то, что тут же солдаты начнут возмущаться, а может и дерзить, но те только недовольно загудели. Поняв, что ничего не происходит, он продолжил:

– Ваш капитан отберёт двадцать. И они пойдут со мной в чумной город.

На этот раз люди даже не гудели, стояли внимательно слушали.

– Идём в Фёренбург. Заберём там мощи, и отвезём их в Вильбург, на то епископ Вильбурга дал нам денег, а архиепископ дал своё благословение и даже выделил нам попа, – он сделал паузу и добавил,– конечно, из тех, кого не жалко.

Солдаты оценили шутку, засмеялись, особенно громко и заразительно смеялся сам капитан. А Волков предпринял ещё одну попытку распрощаться с этими солдатами:

– Если кто-то из вас надеется пограбить дома, даже не надейтесь. Я этого не допущу. Сразу – верёвка. Если будет добыча, то всё будет делиться по солдатскому закону. Если кто-то надеется, что спрячет пару гульденов в зад, пусть молится Богу, чтобы я об этом не узнал, иначе он получит всё ту же верёвку, и будет висеть и гнить пока эти гульдены не вывалятся из него. Если кто-то ослушается или вздумает со мной спорить, верёвки не будет.– Он убедительно похлопал по мечу.– Все споры решаются по солдатскому закону, все претензии ко мне может высказывать или ваш капитан или, если его убьют, выборный корпорал. Я беру вас на две недели и плачу вам один талер.

Он замолчал. Внимательно следил за солдатами. Те были явно не рады таким условиям, но среди них кавалер не видел тех, кто собирался уходить. А Волков так надеялся на это. Сам он уже не мог их отослать, это было бы бесчестно.

– Кавалер, – наконец заговорил один из солдат,– так добыча там может быть?