Графиня фон Мален

– Кавалеры опасные, – вдруг осмеливается взять себе слово Максимилиан, – раненые говорили, что кавалеры раскидали четверть их колонны одним наездом.

– Угу, – мрачно подтверждает кавалер машинально, он не видит стрелков и арбалетчиков. Это его беспокоит. Значит, они переправились с другой колонной у дальнего брода и идут сейчас к его лагерю по дороге с востока.

Пруфф неожиданно для него вдруг смеётся и говорит:

– Кавалеры перед атакой собираются в плотный строй, – и добавляет, оборачиваясь к Максимилиану, – лучше нет цели для крупной картечи. В них не промахнёшься.

А пехота врага уже приближается к берегу.

– Может, пора заряжать пушку? – спрашивает Волков.

– Я уже думаю о том, просто никак не решу, чем.

Волков смотрит на него, не понимая, и артиллерист поясняет:

– Двести шагов… Думаю, какую картечь класть.

Старый арбалетчик Волков был приятно удивлен, насколько старый артиллерист Пруфф верно угадал расстояние. Да, кавалер и сам посчитал, что до спуска к реке двести шагов. Ни один болт туда не долетит. Он щурится, приглядываясь, и говорит, продолжая разглядывать пехоту противника:

– Мелкую кладите, у мужичья ноги не защищены, лат на ногах почти нет, им и мелкой довольно будет.

– Да, это так, – ещё сомневается Пруфф, – но уж больно у мелкой разлёт большой, и силу она быстро теряет.

Волков не хочет лезть с советами к нему, Пруфф всю жизнь стреляет, он лучше знает.

– Двести шагов… Ладно, попробуем мелкую, – наконец говорит капитан артиллеристов, – посмотрим, как пойдёт. Фейерверкер!

– Тут, господин, – откликается один из артиллеристов.

– В картауну порцию мелкой картечи. Дистанция – двести шагов.

– Да, господин, – и тут же отдаёт команду. – Полтора совка пороха, пыж, картечь мелкая – заряжай, запал ставь!

– Стойте, – останавливает его Пруфф.

– Да, господин.

– Два совка пороха, – говорит капитан артиллерии. – Толкнём картечь посильнее.

– Два совка пороха, пыж, картечь мелкая – заряжай, запал ставь!

– Кулеврины как обычно, – продолжает командовать Пруфф.

– Кулеврины, полсовка пороха, пыж, ядро – заряжай. Запал ставь! – тут же отзывается фейерверкер.

Волков даже любуется этими ловкими солдатами. Как всё быстро и чётко делают артиллеристы, каждый знает, что ему делать, кто несёт порох, кто отмеривает картечь, кто подаёт пыж. Ни суеты, ни мельтешения какого, любо-дорого смотреть на них, ещё бы стреляли также метко.

– Дальность – двести, – продолжает Пруфф, – целься.

– Дальность – двести шагов, – перекрикивает его команду старший артиллерист.

– Готов, – наконец отвечает канонир у первой кулеврины.

– Готов! – тут же кричит канонир второй.

С картауной возиться дольше всего, но и она уже готова к выстрелу.

– Готов! – кричит канонир у главной пушки.

Волков ждёт, когда же будет отдана команда стрелять, как хорошо сейчас враг сгрудился, начинает спуск к воде. Но в воду никто не заходит. Солдаты стоят на песке кучей, прекрасная цель. Приказа, что ли, ждут? Но Пруфф не даёт приказа стрелять, идёт к картауне, сам склоняется к стволу, проверяет прицел. И, видно, только после этого, согласившись с тем, что прицелились хорошо, он подходит к Волкову:

– Думаю, что наш гостинец мужичью будет не по душе, разрешите, господин полковник, стрелять?

– Да уж начинайте, – отвечает кавалер, боясь, что враг начнёт переправу.

– Картауна, пали! – кричит капитан.

– Картауна, огонь! – тут же отзывается фейерверкер.

И канонир подносит к запальному отверстию сложенный вчетверо и крепко скрученный тлеющий фитиль на палке. Запал тут же вспыхивает…

Бах-х-х…

Глава 4

Волков даже вздрогнул. Удар такой, что звон в ушах, ни шлем, ни подшлемник не помогли. Дым, густое облако медленно плывёт на запад. Кавалер оглядывается, видит Пруффа, который морщится и улыбается одновременно, говорит приглушённо:

– Вон как жахнуло, два совка пороха – не шутка, однако.

Потом и он, и кавалер, пока артиллеристы огромными кольями возвращали откатившуюся пушку на место, начинают глядеть за реку.

А там мужичьё суетится. Картечь удачно накрыла тех, кто столпился на берегу. Раненых много, кто-то валяется на песке, кто-то остался стоять, а кого-то товарищи уже волокут вверх по берегу. Ноги, руки, лица, глаза… Вся плоть, что была незащищена, всю её находили и рвали мелкие, с вишню величиной, свинцовые неровные шарики.

– Два десятка минус, – прикидывает Пруфф, оценивая попадание. – Канонир, прицел был хорош.

«Может, и нет двух десятков раненых, но полтора десятка есть точно…»

– Фейерверкер, повторить! – кричит капитан артиллеристов.

– Два совка пороха, пыж, картечь мелкая – заряжай, запал ставь! Канонир, дальность двести – целься! – тут же отзывается заместитель капитана.

И снова суетятся вокруг пушки канониры: солдаты чистят от нагара ствол длинным банником, другие несут порох, третьи отсыпают картечь.

– Непонятно, чего они ждут, почему не начинают переправу, – говорит Пруфф.

Волкову самому интересно. Он не отрывает глаз от суеты на том берегу. Чего тянут, хотят подольше под картечью постоять? И тут ему становится всё ясно:

– Вон кого они ждали, – говорит он капитану.